Сэди почти незаметно кивнул.

— В действительности у меня не такой уж большой выбор, а? Прежде чем Джорджио успел ответить, в комнату отдыха вошел тюремщик.

— Гость! Брунос, в темпе поднимай свою задницу.

— Я с тобой позже поговорю, Сэди.

— Надеюсь, это твоя жена приехала, — улыбнулся Сэди.

— Вряд ли. Сегодня мне предстоит зажарить другую рыбку. — Джорджио быстро подмигнул Сэди и вышел из комнаты.

Донна прошла через электрифицированные ворота тюрьмы «Паркхерст». В ожидании, когда откроются внутренние двери, она выудила из сумки разрешение на визит. Почувствовав на себе чей-то взгляд, Донна обернулась. И увидела высокую белокурую девушку, которая пристально смотрела на нее. Донна улыбнулась ей, но девушка резко отвернулась. И тут же неподалеку от Донны маленький, примерно полуторагодовалый, темноволосый мальчик споткнулся на бегу и растянулся на полу. Выбросив из головы странный взгляд девушки, Донна бросилась к нему, чтобы помочь мальчику встать. Ребенок громко кричал. Однако когда Донна добежала до него, высокая блондинка уже подхватила мальчика и поставила на ноги.

— Он так сильно ударился. Надеюсь, с ним все в порядке?

Нежные черты девушки с длинными высветленными волосами не соответствовали ее грубому голосу.

— Он всегда падает. Ничего, переживет.

Донна, в свою очередь, пристально взглянула на нее.

— Мы с вами знакомы? Я заметила, что вы не сводили с меня глаз.

Девушка непринужденно улыбнулась.

— Я не сводила глаз с вашего костюма, вот что. Он очень красивый.

Донна расслабилась.

— Честно говоря, костюм этот у меня давным-давно, и он хорошо подходит для дальних поездок. А это ваш сын? Вот уж он действительно красивый.

— Нет. Я приехала сюда с сестрой. И присматриваю за племянником, пока она на свидании… Двери уже открываются: Вам лучше отойти, иначе потом сто лет будете собирать кости.

Донна нежно взъерошила волосы ребенка.

— Спасибо. Он такой милый! Вашей сестре очень повезло, — произнесла она.

Ребенок тихо плакал, прильнув к своей молодой белокурой тетке.

Донна проводила девушку взглядом, пока та выходила из ворот тюрьмы, и начала проталкиваться через толпу остальных посетителей. Предстоял обычный обыск, сверка ее лица с фото в документах, а потом ее должны были отвести в комнату для посещений. Донну преследовал уже привычный всепроникающий запах дешевых духов и конфет. Кивая направо и налево знакомым, она прошла все процедуры и, наконец, сдав сумку на хранение в шкафчик, оказалась в комнате для посещений. Металлический скрежет многократно захлопывавшихся за ее спиной дверей давал ей некоторое представление о том, что может чувствовать Джорджио, изо дня в день находясь в этой обстановке.

Донна с удивлением констатировала, что Джорджио уже на месте и явно ожидает гостя. На лице его тоже застыло удивление: он был приятно поражен. Она бросилась к нему, испытывая искреннее и страстное желание поскорее коснуться мужа.

— Держу пари, ты меня не ждал. Ведь правда? Я уговорила Пэдди отдать мне его талон на посещение. Это здорово, что я в свое время на все ордера поставила собственное имя. И ведь это была моя идея, не так ли? Если нас не вычислят, я смогу и дальше жульничать. И мы будем чаще видеться друг с другом.

Изумленный Джорджио смотрел на нее так, словно никогда раньше не видел.

— Ну что — ты не собираешься меня поцеловать?

Он притянул Донну к себе и крепко поцеловал в губы.

— Вряд ли что-либо могло бы меня больше удивить и сильнее обрадовать, — произнес он. — Я ждал либо Пэдди, либо Стефана. А теперь, когда увидел тебя, просто оказался на седьмом небе. Как ты, любимая?

Довольная собой, поскольку ей удалось устроить мужу сюрприз, Донна сказала:

— У меня все прекрасно, мистер Брунос. А теперь садись: сегодня я раздобуду нам чай, «КитКат» и батончики «Марс». Ради этого я разбила свою копилку!

Спустя десять минут они сидели рядом, держа друг друга за руки.

— Честно признаюсь, Джорджио, я выудила у Пэдди ордер на посещение не без причины. Завтра я уезжаю в Шотландию с Аланом Коксом. Мы должны увидеть одного человека, чтобы поговорить с ним насчет побега! — Донна заметила, что у Джорджио резко изменилось выражение лица, и вопросительно посмотрела на него. — В чем дело, Джорджио? Я-то думала, ты будешь вне себя от радости.

Он больно стиснул ее руку.

— Что ты хочешь этим сказать — «Уезжаю в Шотландию с Аланом Коксом», а? — Лицо Джорджио сделалось совсем мрачным.

Но он еще больше удивился, когда Донна неудержимо расхохоталась. Она откинула назад голову и буквально зашлась в громком хохоте.

— Перестань, Донна, на нас все смотрят.

Она закрыла ладонью рот, подавляя смех. Плечи у нее еще тряслись от сдерживаемого веселья.

— О, Джорджио, да тебе просто цены нет! Что ты подумал? Поверить не могу — ты меня ревнуешь! На самом деле ревнуешь. Ты уговариваешь меня заняться всем этим, а когда доходит до дела, то начинаешь ревновать. Если бы это не было так смешно, то я по-настоящему рассердилась бы…

Джорджио уловил за ее шутливыми словами скрытый гнев. Уже не в первый раз он мысленно говорил себе: «Насколько же сильно изменилась моя малышка жена!» Она задавала ему вопросы, не боясь бросать мужу вызов, высоко держа перед ним голову. Никогда она не вела себя так до его заточения в тюрьму «Паркхерст». И все же он понимал: она абсолютно права. Мысль о том, что Донна едет вдвоем с Аланом Коксом на уикенд, застряла у него в голове, как кость в горле. Он ожидал, что Алан будет сам делать всю рутинную работу, а Донна послужит лишь посредником, чтобы передавать сообщения; Джорджио не предполагал, что Кокс глубоко втянет ее в дела.

— Донна, я думаю, мы должны кое-что обсудить прямо сейчас. Дорогая, я хочу, чтобы ты была просто посредником, и не более того. Сейчас ты должна забыть об идее увеселительной поездки в Шотландию. Ты ввязываешься в опасные вещи. В действительности же чем меньше ты будешь знать об этой стороне дела, тем лучше для тебя. Скажи Алану, что я поручаю ему держать тебя в отдалении от всего этого… Какую игру он там затевает, черт бы его побрал?! Какой будет следующий шаг? Вы собираетесь устроить здесь стрельбу с долбаного вертолета или что-нибудь еще в этом роде?

Донна ледяным голосом ответила мужу:

— Нечего тут ругаться, Джорджио Брунос. Иногда я просто поражаюсь, какого черта ты себе такое позволяешь? Ты убедил меня поставить на кон мою свободу, передать мою жизнь в руки Алану Коксу. А теперь у тебя хватает наглости устраивать мне сцены ревности и приказывать не делать того, о чем сам же просил? До тебя когда-нибудь доходило, — пылко продолжала она, — что я, к примеру, вхожа во многие места, куда заказаны пути тебе или Алану Коксу? И что я самое лучшее прикрытие, чем кто-либо для того, что мы сейчас делаем? И что у меня немного больше мозгов в голове, чем ты, судя по всему, считаешь? И, наконец, что я хочу тебе как можно лучше помочь? Мне хватает и мнения Алана Кокса насчет того, что от меня толку столько же, сколько от каминной решетки из шоколада. Недоставало только аналогичной позиции мужа! Заявлять мне об этом прямо в лицо? Большое вам спасибо! Так нужно ли мне продолжать в это ввязываться? Или, может, лучше попросту найти себе любовника? Многие женщины так и поступают, ты же знаешь.

О, я не так зашорена, как ты думаешь, и все прекрасно вижу и слышу. От иных разговоров, что ведутся на переправе, даже ты покраснел бы. Так скажи мне, дитя мое, что мне делать?..

Джорджио слушал ее с нарастающим раздражением: «Но мне нужна эта женщина! И она нужна мне больше, чем я нужен ей. Это уже не моя маленькая Дон-Дон, которая могла появляться и исчезать, повинуясь моему капризу. Нет, это взрослая, самостоятельная женщина…» За все годы, прожитые с нею, она никогда не казалась ему такой желанной, как сейчас: волосы у нее растрепались, глаза сверкали, лицо пылало. У нее был, как он это называл, вид человека, до которого «только что все дошло». И Джорджио многое отдал бы за то, чтобы между ними установилось взаимопонимание.