Донна не была уверена, что правильно все поняла.

— Но я не вижу пока прямой связи между рассказанным тобой и тем, что случилось прошлой ночью…

Джорджио развернул «Марс» и откусил кусочек. Некоторое время он жевал. А затем продолжил рассказ:

— Я завел партнерские отношения с человеком по имени Левис. Спроси любого про Левиса, и тебе о нем обязательно расскажут. Он, по мнению многих, один из наиболее опасных людей в Англии. На самом деле — на всех Британских островах. В настоящее время он находится в одном тюремном блоке со мной. Обвинен в мошенничестве, хотя его могли бы судить за большее число убийств, чем совершили нацистские преступники во времена Третьего рейха. Так вот: я никогда не мыслил, да и во сне не видел, что мы окажемся в роли обманщиков по отношению к нему, клянусь тебе! Дело в следующем. Я как-то ненароком слышал, что Левис хочет вложить деньги в законный бизнес. И много денег. Я вышел на Левиса, и он очень заинтересовался сделкой с отелями. Мне удалось все устроить для него… Ну а остальное ты уже знаешь.

Донна проглотила ком, застрявший в горле.

— Нет, не знаю всего. Расскажи мне все по порядку, Джорджио. Мне кажется, у меня есть право знать.

Джорджио посмотрел в лицо жены: даже в эти мгновения оно оставалось красивым, несмотря на то, что было искажено тревогой и несло на себе печать свалившихся на них неприятностей.

— Короче, Левис решил, что я его подставил. И тогда он задумал проверить, не вышел ли я из игры. Уилсон дал свидетельские показания против меня, и вот я упрятан сюда. Весьма вероятно, что Левис постарается ни в коем случае не допустить моего выхода под честное слово. А недавно еще и Уилсон умер…

— Это мне известно. Он повесился.

Джорджио тихо засмеялся:

— Я знал, что Уилсон собирается повеситься раньше, чем он сам. Мне сказал Левис… Единственный человек, который мог бы вытащить меня отсюда, мертв.

— Но Уилсон совершил самоубийство, твой адвокат мне так сказал!

Джорджио медленно покачал головой:

— Уилсону помогли, любовь моя. Поверь мне, я знаю, что говорю. Левис так прямо мне и заявил, что Уилсон, дескать, собирается покончить с собой, причем за несколько часов до того, как труп Уилсона был обнаружен. За всем этим стоит Левис, нет никаких сомнений. А теперь Левис хочет меня. То есть он хочет до меня добраться. Думает, будто я могу вернуть ему вложенные им деньги. И все, что бы я ни говорил, не убеждает его. Он распоряжается крылом, в котором я содержусь, власть его распространяется даже на тюремщиков, которые, как предполагается, должны за всеми нами надзирать. Он умудрился сделать так, чтобы мне порезали задницу, пока я был в «Скрабсе». Нечто вроде испытания, прежде чем я прибыл сюда. — Джорджио поглядел Донне прямо в глаза.

— Я знаю все о Левисе и о том, почему я здесь. Единственное, о чем я жалею, — так это о том, что не рассказал тебе обо всем раньше… Мне надо выбраться отсюда, моя дорогая, и как можно скорее! Иначе я вернусь к тебе домой в ящике. Левис стоит за разгромом автомобильной площадки: это небольшое предупреждение для меня. Я не хотел рассказывать тебе обо всем этом, потому что чувствовал: раз я втянул нас двоих в эти дела, то я и должен вытянуть. Что ж, я не смог. Я пытался, но ничего не получается…

Голос Джорджио сорвался, и Донна схватила его за руку. Они были похожи на любую из присутствующих здесь пар — на заключенного и его жену: у обоих на лицах написано мучительное одиночество, и у обоих безнадежный вид людей, которых разлучили на слишком долгий срок. Они оба принуждены были любить друг друга на расстоянии, и с каждым прошедшим днем им становилось все труднее.

— О, Джорджио! Ну и что же нам делать? Какого черта ты увяз в этом? Что за сила завладела тобой, скажи на милость, когда ты вступал в деловые отношения с людьми вроде Левиса?

Джорджио пристально посмотрел в ее заметно побледневшее лицо и лаконично ответил:

— Простая жадность, Донна. Одна лишь жадность, в чистом виде. — Он поцеловал руку, которая крепко держала его ладонь. — Эх, удалось бы удачно это дело провернуть, я стал бы богат, как Крез. Мы имели бы все, чего бы ни захотели, все на свете!..

Донна осторожно вытянула свою ладонь из его пальцев. На лице у нее было написано презрение.

— Но у нас и так все было, Джорджио, не забывай об этом! Хочу спросить: сколько же тебе нужно, а? У нас был дом, деньги в банке, а главное — мы были друг у друга. Что еще нам не хватало? Или, точнее, что еще ты хотел иметь?.. И ведь всегда происходило так: тебе было что-то нужно, не правда ли? Ты чего-то хотел, в чем-то нуждался, о чем-то заботился… Я только сейчас это осознала. О господи, какой же я была глупой! Чертовски глупой!

Джорджио поразили слова Донны. И эти слова произносит его Донна, которая всегда казалась такой податливой! Вот подходящее слово: «податливая». Она подстраивалась под его нужды, под его требования, а теперь сидит за столом напротив и говорит ему именно то, что требовалось сказать еще несколько лет назад… Он был достаточно честен, чтобы признаться себе в этом.

— Не расстраивайся, Дон-Дон.

Донна вздрогнула.

— Не называй меня Дон-Дон! Это звучит по-детски. Впрочем, что бы ты ни сделал сейчас, ничто не улучшит моего самочувствия. Боже всемогущий! Джорджио, неужели ты не видишь, что наделал? Ты использовал все наше достояние для своих призрачных дальнейших целей — и где мы оказались? Ты заперт здесь, свидетель погиб, и наш последний шанс заработать деньги под угрозой… Я надеюсь, ты доволен собой? Всерьез надеюсь, что доволен, поскольку в свое время ты сотворил немало проклятых трюков. Но этот — этот превзошел все остальные!..

Джорджио был ошеломлен ее тоном и в особенности презрением, которое она явно выказывала. И еще видимым глубоким огорчением Донны.

— Полагаю, что отныне и я в опасности, не правда ли? — продолжала Донна, постепенно впадая в ярость. — Так вот почему Большой Пэдди ходит за мной по пятам все эти дни! Вот откуда твой братец Стефан узнал так быстро об автомобильной площадке! Вот почему все подряд обращаются со мной, как с ребенком! Уверена, даже Кэрол Джексон была посвящена в великую тайну, что Джорджио опять вляпался в крупные неприятности. Только на этот раз они еще и выплеснулись ему прямо в лицо! Да к тому же теперь его преследует маньяк… И ты хочешь от меня сегодня того, чтобы я справилась со всеми этими невзгодами, о которых ты соблаговолил мне рассказать? Понятно, почему муж удостоил жену своим высоким доверием и сообщил ей нечто такое, о чем никогда не говорил раньше…

Джорджио дождался последнего вопроса. И немедленно отреагировал:

— Я хочу, чтобы ты помогла мне выбраться отсюда.

Донна облизнула пересохшие губы и только потом набралась сил, чтобы переспросить:

— Извини, не поняла?

Джорджио улыбнулся своей легкой обворожительной улыбкой, от которой сердце всегда подпрыгивало у нее в груди:

— Я хочу, чтобы ты вытащила меня отсюда!

Донна напряженно смотрела на мужа. Его лицо было исполнено страстной надежды. Кроме того, она отметила про себя, что Джорджио, в свою очередь, внимательно наблюдает за ней. И губы у него при этом слегка дрожат… Донна в первый раз обнаружила морщины вокруг его рта, седину в густых волосах и тревогу, которая глубокими морщинами бороздила любимый лоб, когда Джорджио хмурился.

Он вдруг показался ей заметно постаревшим, и сделанное открытие взволновало ее.

Но чуть позже, обдумав его слова, она рассмеялась. Сначала Донна издала тихий смешок. Потом — еще один. Затем легкий смех постепенно перешел в пронзительный хохот. Люди, сидевшие за своими столами вокруг, стали оборачиваться на них, и заинтересованно наблюдать: отчего эта хорошенькая женщина так грубо и громко хохочет? Некоторые улыбались ей, как бы присоединяясь к столь бурной реакции на неведомую им шутку.

Донна, как посторонняя, слушала смех, извергающийся из ее тела. Он пробивал себе дорогу из глубины и волнами выкатывался на поверхность. Она не могла остановиться — лишь порой беспомощно постанывала. Смех уже сделался мучительным для нее: болели ребра, желудок сотрясали спазмы.