Клеопатра никогда не прислушивалась к предостережениям Хармионы, если они шли вразрез с ее желаниями.

– Сегодня я хочу быть всеведущей, как боги. Жаль, что нельзя быть сразу во всех местах! Что за кошмар – участвовать в шествии, вместо того чтобы любоваться им!

– Тебя разве не предупреждали, что сегодня это может быть опасным? Не отходи от меня ни на шаг. Ты все сможешь увидеть и отсюда, – твердо промолвила Хармиона.

– Не смогу! Я слишком маленькая.

Почему она не такая высокая, как Береника, которая унаследовала отцовский рост и красоту матери? Сестре досталось все самое лучшее, а Клеопатре – остальное. Это нечестно!

– Давай погуляем по большой галерее, пока у нас есть время. Сегодня там собрались все важные господа.

– Ну уж нет. Ты потеряешься в толпе. И что я скажу твоему отцу, когда начнется шествие, а тебя не будет?

– Пожалуйста, Хармиона! Обещаю, буду держать тебя за руку и вести себя хорошо.

На большой галерее собрались вельможи, богатые горожане и гости из чужих земель. Высокие ионические колонны поддерживали тент из ярко-алого полотна, который защищал знать от солнечных лучей. Клеопатра преисполнилась чувством собственной значимости, как только ступила на эту галерею. По всему портику стояли бронзовые, золоченые, мраморные фигуры богов Востока и Запада и обожествленных предков Птолемеев. Казалось, боги всего мира освятили своим присутствием этот праздник.

Царевна внимательно рассматривала гостей, которые веселились и вели беседы, принимая хорошо продуманные и эффектные позы. Женщины, смеясь, откидывали головы назад, выставляя напоказ великолепные ожерелья из матового жемчуга или блестящих красных гранатов. Любой мог видеть их изящные длинные шеи, щедро посыпанные пудрой. Словно крылья бабочек, трепетали ресницы на подведенных краской глазах, а кровавые губы привлекали большее внимание, чем слова, которые с них слетали. Клеопатра отпустила руку Хармионы и, закинув голову, попыталась повторить движения этих роскошных женщин. Увы, в результате у нее только разболелась шея.

– Сестра, тебе к лицу красный цвет! Ты выглядишь просто божественно, – раздался рядом ломающийся юный голос.

Клеопатра оглянулась и увидела своего двоюродного брата Архимеда, который восседал на спине черной лошади. Сбруя животного была двух цветов – алого и золотого, что указывало на принадлежность всадника к царской родне.

– Братик! Неужели ты стал родичем отца? Или ты просто украл эту лошадь? – спросила девочка, надеясь, что юноша не заметил ее кривляний.

– Сегодня утром к нам пришел посланник и сказал, что с этого дня я призван в царскую семью!

– Ты всегда нравился отцу, – улыбнулась Клеопатра.

Мать Архимеда была двоюродной сестрой Авлета, отец же был неизвестен. Царь всегда принимал близко к сердцу судьбы незаконнорожденных. Иногда Клеопатра рисовала себе в мечтах, что Архимед – ее сводный брат по отцу. Девочке очень нравился миловидный паренек, а будь он ее братом, они могли бы когда-нибудь пожениться.

– Скажи мне, что происходит в голове колонны? Мне отсюда не видно, – попросила царевна.

– Чудеса и ужас, сестренка. Воины наряжены сатирами в плащи алого и пурпурного цвета и увиты лозами. На ногах у них белые сандалии, и дамы судачат, что к концу дня они станут серыми. А ведет их красавец военачальник, слишком молодой для этой должности. По мнению дам, ему определенно кто-то покровительствует.

– Откуда ты знаешь, что думают дамы, братец?

– Потому что Архимед всегда стремится туда, где дамы, – ответил юноша.

– Да ну их. Что происходит в начале процессии?

– Сатиры и менады, общим числом шесть сотен, несут священные реликвии, – продолжал Архимед развлекать двоюродную сестру. – Восхитительно! Сатиры перемазаны лиловой краской, а в волосах у них – грязь и листья, они ведь должны выглядеть дикими. Брадобреи остались без работы.

– А еще? Еще?

– Головы украшены козлиными ушами, а зады – хвостами. Ослы вырядились ослами. Эти ребята серьезно играют роль свиты Диониса. Они уже успели хорошо приложиться к вину и гоняются за менадами, которых трезвыми тоже не назовешь. Предсказываю: к полудню начнутся безобразия.

– Как я хочу это увидеть! – воскликнула разгоряченная Клеопатра. – Хочу! Хочу!

– Желание дамы – закон для воина, – произнес Архимед.

Он склонился с седла и протянул девочке руку, приглашая забраться на его лошадь. Клеопатра оглянулась, ища взглядом Хармиону, но увидела, что наставница оживленно болтает с одной из придворных дам. Всадник посадил царевну перед собой и тронул коня. Девочка вцепилась в лошадиную гриву и взволнованно завертела головой по сторонам, не обращая внимания на задравшийся подол своего платья.

– Ах, если бы у меня было много глаз, чтобы увидеть все-все! – воскликнула Клеопатра.

Чем больше подробностей этого праздника она старалась запечатлеть в памяти, тем больше новых картин разворачивалось вокруг – впереди, по сторонам, сзади.

Архимед прикипел взглядом к трем высоким девушкам, нагим до пояса. У них на шеях блестели золотые ожерелья, спускающиеся в ложбинку между грудями. Девушки стояли перед колонной мускулистых молодых женщин с золочеными крыльями, которые символизировали Нику, богиню победы.

– Видишь тех трех красоток впереди? – спросила Клеопатра, неучтиво показывая пальцем на девушек. – Это наложницы моего отца.

– Хорошо быть царем, – вздохнул Архимед, не отрывая глаз от рыжеволосой девушки, что стояла посередине. Она перебросила волосы за спину, отчего ее левая грудь волнующе приподнялась. Рыжие кудри затрепетали на ветру, словно пышная осенняя крона юного деревца.

– О, они яростно сражались за честь возглавлять шествие богинь победы, и под конец отец сдался и разрешил это всем трем.

– Мудрец, – снова вздохнул юный всадник.

– Знал бы ты, сколько времени папа потратил на то, чтобы отобрать для них ожерелья, кольца и браслеты, – наябедничала Клеопатра, стараясь, чтобы ее голос звучал так же невинно и лукаво, как у дворцовых сплетниц.

– Они такие очаровательные, – восхитился Архимед. – Жаль, что я не видел, как они уговаривали царя.

– Давай поедем дальше, – недовольно отозвалась девочка.

Царевне было досадно, что ее двоюродный брат не сводит своих прекрасных карих глаз с рыжеволосой сирены. Поскольку Архимед даже не шелохнулся, Клеопатра сама ударила пятками в бока лошади.

– Где твои манеры, сестренка? – огрызнулся Архимед, когда они пронеслись мимо красавиц нимф. – Веди себя хорошо, на тебя смотрят служители божества.

Царевна гордо выпрямилась и бросила надменный взгляд в повозку, на которой неподвижными изваяниями высились жрецы и жрицы. Их белые одеяния лениво полоскались на ветру. Повозку окружали растрепанные менады, они держали в руках змей, которые яростно шипели и извивались.

Когда прошествовали менады, толпа зрителей утихла, поскольку следом двигалось зрелище необычайное и потрясающее – исполинский золоченый фаллос тридцати оргий высотой, увенчанный сияющей звездой в полторы оргии. Он был установлен на повозке, которую тащили несколько десятков мужчин. Взгляды зевак были прикованы к гигантской колонне. Тысячи голов поворачивались за проплывающим по улице фаллосом. Следом шли юноши, наряженные в костюм Приапа, похотливого сына Диониса и Афродиты. Между их ног раскачивались гипсовые пенисы, которые озорники поддерживали руками и угрожающе направляли на встречных девушек.

– Насмотрелась? – спросил Архимед. – Хармиона, наверное, уже скликает стражу. И мне придется провести первую ночь службы в тюрьме.

– В таком случае я позабочусь, чтобы там тебя хорошо кормили, – пообещала Клеопатра, оборачиваясь к брату и стреляя в него многообещающим взглядом.

– Ты так великодушна, сестренка? – усмехнулся он.

И пустил лошадь вскачь. А когда девочка от неожиданности ухватилась за его плащ, чтобы не упасть, Архимед весело рассмеялся.

Мелеагр проследил, чтобы последовательность и все детали шествия полностью соответствовали традиции. Одновременно он беспокоился о том, как бы в нынешнее просвещенное время все это помпезное представление не показалось слишком вызывающим. Послужит ли оно прямой цели – укреплению верноподданнических чувств к царской семье? Или, напротив, сослужит дурную службу? Боги часто смеются над тщательно обдуманными планами людей. Главный устроитель зрелища стоял и смотрел, как мимо него движется фантастическое шествие. Шли босоногие эфиопские вожди, которые несли на плечах слоновьи бивни и стволы эбенового дерева; шагала тысяча верблюдов, седельные сумки которых были набиты шафраном и фиалковым корнем; плыли клетки с павлинами, фазанами и прочими африканскими птицами… Все это яркое великолепие двигалось, качалось, блистало перед взором царского советника, словно странно отчетливое сновидение. Снежные барсы, жирафы, носорог… или даже пара? Мелеагр казался себе капитаном огромного ковчега из священной иудейской книги. Наверное, сегодня перед ним прошли все животные мира!