— А вы тут родились? — Келли с удовольствием поговорила бы о Жане, а не о городе.

— Нет. Я приехал в Ниццу несколько лет назад. А сейчас мы поедим к площади Массена и оттуда начнем нашу экскурсию.

Он не хотел говорить о себе, Келли это сразу почувствовала и решила больше не приставать к нему с вопросами. Келли надеялась, что они еще успеют поговорить друг о друге. А если на сегодня назначена экскурсия по городу, то пусть будет экскурсия.

Они вернулись на яхту, когда солнце наполовину спряталось за окружающими город горами. С моря дул приятный ветерок, принося ощущение свежести и покоя. Жара, целый день стоящая над городом, спала, и можно было спокойно вздохнуть полной грудью.

Экскурсия по Ницце утомила Келли. От информации, которую Жан вывалил на Келли, казалось, лопнет голова. Гудели ноги, они много ходили, причем большую часть дня по холмистой местности.

Но, несмотря на усталость, Келли чувствовала себя счастливой. За этот день она влюбилась в Ниццу. Ее покорила мозаика площади Массена, фонтан с бронзовыми скульптурами работы Вернье, странный монумент в виде дуги, в предназначении которого Келли так и не разобралась. Они с Жаном кормили голубей, брызгались в фонтане, толкались среди таких же, как они, праздных туристов. И даже запустили в воздух несколько воздушных шаров, купленных у торговца в костюме шута.

После площади Массена была долгая прогулка по Английской набережной, было шокирующее впечатление от прекрасных зданий Ниццы, построенных в стиле, который Жан называл Прекрасная эпоха, или Золотой век, конец которому пришел с началом Первой мировой войны.

Келли и Жан поднимались на Замковый холм, откуда открывался потрясающий вид на город и море. Извилистые тенистые аллеи, редкие деревья, искусственные водопады, цветы — в таком месте хотелось остаться навсегда. Правда, вскоре они набрели на протестантское кладбище, что навело их на мысли о бренности мира. Они быстро ушли оттуда. Грустными мыслями не хотелось портить прекрасное настроение.

Потом вновь гуляли по городу. На Келли ошеломляющее впечатление произвел Николаевский собор. Когда она увидела это чудо с синими куполами и странной формой крестами на них, она застыла в изумлении.

— Это православный храм, — пояснил Жан, заметив ее реакцию. — Между прочим, самый большой во Франции. В начале прошлого века в Ницце жило много русских, вот они и возвели храм, напоминающий им о далекой родине.

— Очень красивый, — только и смогла прошептать Келли, понимая, что покорена его изяществом навсегда.

Не меньшее впечатление на нее произвел и Музей изящных искусств, который расположился в красивейшем здании, построенном, как рассказал Жан, в 1870 году для украинской княгини Кочубей.

Потом были другие парки, другие здания, другие достопримечательности. Их было так много, что Келли начала путаться в незнакомых французских названиях, именах и стилях. Предложение Жана вернуться на яхту она восприняла с благодарностью.

Жан высадил Келли у пирса, где ее ждала «Леди Сисси», а сам, извинившись, уехал. Ему нужно было отогнать «ситроен» в гараж.

На палубе ее встретил капитан Бюссе.

— Как экскурсия? — поинтересовался он, когда Келли поднялась по трапу.

— Замечательно! — в избытке чувств воскликнула Келли. — Ницца — невероятно красивый город!

— Бывают и красивее, — дернул плечом капитан.

Келли чуть не стукнула его по голове сумочкой. Ну что за человек?! Неужели ему приятно портить настроение?

— Вам не нравится Ницца? — удивилась она. — По-моему, она прекрасна.

— Ницца похожа на разряженную путану, стремящуюся понравится всем и каждому с одной целью — чтобы ей платили деньги, — сказал Брендон.

— Но ведь она и вам отваливает часть своих денег, — поддела его Келли, рассерженная пренебрежительными словами капитана о городе, который ей так понравился. — За счет ее привлекательности существуете и вы, и ваша яхта.

— Хм, — горько усмехнулся Брендон. — Только что существуем. И то с трудом.

— Неприятности с налоговой службой? — Келли вспомнила, что говорил ей утром Жан.

— Ерунда, вам не стоит забивать этим голову.

Больше не сказав ни слова, капитан Бюссе удалился в капитанскую рубку.

5

— Вам понравилась Ницца? — спросила Мадлен, расставляя приборы для ужина.

После возвращения с берега Келли только успела принять душ, как Поль пригласил ее в столовую.

— О да! — Келли просто переполняли чувства. — Экскурсия получилась отличной. Жан оказался великолепным экскурсоводом, он мне так много показал, так много рассказал…

— Это он умеет, — усмехнулась Мадлен. — Никто лучше Жана не умеет услаждать наших пассажиров.

Эти, казалось бы, безобидные слова Мадлен укололи Келли. Ей так хотелось думать, что Жан старался только ради нее, был очарователен только с ней! А Мадлен намекнула, что он обходителен и мил со всеми пассажирами.

— Да вот только не всегда сладкие речи слушать надо. — Мадлен налила в чашку кофе и, оглядев накрытый стол, удовлетворенно кивнула.

— Что вы имеете в виду? — спросила Келли, не поняв, что Мадлен хотела сказать последней фразой.

— Да я это так, о своем, — махнула рукой Мадлен. — А вы ешьте и не слушайте мои глупые разговоры. Знаете, отстоишь целый день за плитой, среди кастрюль да сковородок, вот и начинаешь нести всякую ерунду. Так без людей заскучаешь, что радуешься малейшей возможности словом перекинуться с человеком.

— Так давайте поговорим, — тут же предложила Келли, надеясь выпытать у этой словоохотливой женщины хоть какие-то сведения о Жане.

— Ну давайте, только не долго. — Мадлен бросила опасливый взгляд на входную дверь. — Вообще-то капитан не приветствует наши разговоры с пассажирами.

— А мы ему не расскажем, — улыбнулась Келли.

Мадлен улыбнулась в ответ и присела к столу.

— И о чем мы будем говорить? — спросила она, постукивая пальцами по столешнице.

— Расскажите мне о Жане, — предложила Келли.

В другое время она никогда бы не позволила себе такой вольности, но сегодняшний день оказался особенным, Жан был очень мил, и фантазии Келли поплыли в опасном направлении.

— Даже и не знаю, что вам о нем и рассказать, мисс Уинстон. — Мадлен искоса посмотрела на Келли. — Сказать по правде, я о нем мало что знаю. Появился он на яхте не так давно и сразу же поставил между собой и нами с Полем четкую границу. Не считает достойными, что ли. Он все больше с пассажирами беседы водит. Отдыхающие дамочки от него просто без ума. Вот и вы, я смотрю, на него запали.

— Нет, что вы, — быстро сказала Келли, — я просто так.

И отвернулась, чувствуя, как к ее щекам прилила кровь. Не хватало, чтобы Мадлен заметила, как она покраснела.

— Да ладно, дело-то молодое, не смущайтесь. — От внимательных глаз Мадлен не укрылось состояние Келли. — Только я так скажу: на вашем месте я обратила бы внимание на другого.

— На кого?

Что-то других кандидатур Келли на яхте не встретила.

— А хотя бы на капитана Бюссе. Молод, красив, умен. И добр, и порядочен, и внимателен. — При перечислении достоинств капитана у Мадлен даже глаза засветились. — Эх, была бы я помоложе!..

— А мне он показался неприятным, угрюмым типом, который вообще никого, кроме себя, не замечает. — У Келли было собственное мнение о капитане — отличное от мнения Мадлен.

— Это вы напрасно, — обиделась Мадлен. — Просто вы его совсем не знаете. Широкой он души человек и в помощи никогда не откажет. А про таких, как Жан, у нас говорят: внешность часто обманчива. Красив, да, ничего не скажешь, но внутри… — Мадлен вздохнула, потом, взглянув на часы, быстро поднялась. — Я тут сижу, а мне работать нужно. Мадлен собрала посуду на поднос и, прежде чем выйти из столовой, сказала: — Вы простите меня, мисс Уинстон, наговорила я лишнего, чего и не следовало. Вот уж правду про меня говорят: сначала болтаю, потом думаю.

После ужина яхта вышла в море. Жан на нее не вернулся. Когда Келли об этом узнала, у нее испортилось настроение. Чувство счастья, преследовавшее ее весь день, отстало где-то позади. Наверное, Жан решил провести ночь на берегу у подружки. Это была первая мысль, пришедшая ей в голову. И от этой мысли Келли стало грустно.