— Выходит, великие бедствия порождают одинаковых чудовищ во все времена, — заключил Иван. — Гипотеза стоит отдельного рассмотрения, но сейчас мы этим заниматься не будем. Славик, Алёна Дмитриевна, попрошу отправиться спать. Все устали. Сейчас приблизительно половина десятого вечера местного времени, параллельный отсчет на своих часах я уже ввел. Славик, бужу тебя в час пополуночи, отдыхаю сам. Ты поднимаешь меня в шесть и спишь дальше. Выходим в девять утра. Алёну не беспокоим вовсе — не женское это дело, стоять на страже с автоматической винтовкой наперевес. Никто не возражает против такого распорядка?

Славик, будто в армейские времена, отключился моментом, достаточно было уронить голову на спальник. Филологесса недолго поворочалась — ноги гудели после непривычно дальнего перехода, но тоже уснула быстро и без малейшего беспокойства, обычно возникавшего на этой стороне: Ивану можно доверять, он относится к тому исключительно редкому типу людей, рядом с которыми чувствуешь себя абсолютно защищенным хоть посреди кровавой сечи, хоть в джунглях кишащих саблезубыми тиграми. Ваня не подведет.

Сам бывший сержант Иностранного легиона и будущий сорбоннский магистр повел себя странно. Когда в палатке утихомирились, он подбросил соснового сушняка в костерок, стараясь сделать так, чтобы пламя было неярким, но и не затухало, снял с пояса фляжку с вином, плеснул в огонь. Бросил туда же галету из рациона. Оглянулся, будто ожидая кого-то увидеть рядом, беззвучно зашептал.

Затем отложил верный «Хеклер Кох», взял нож, и аккуратно провел лезвием круговую замкнутую борозду вокруг палатки и костра. Достал из клапана разгрузника спичечный коробок, наполненный крупной солью, посыпал вокруг. Посмотрел на оранжевый закат над морем, удовлетворенно кивнул, Сел на широкую кочку, положив винтовку на колени, извлек из кармана ридер для чтения электронных текстов и преспокойно углубился в изучение «Хроник Ливонии» XIII века авторства Генриха фон Леттланда на латинском языке.

Через каждые полчаса вставал, разминался, подолгу всматривался в темноту. Иногда поднимал винтовку к плечу, будто выцеливая невидимку за пределами обережного круга. Возвращался на место.

Славика разбудил гораздо позже назначенного — ближе к четырем пополуночи, когда начало светать, с наступлением «Часа Быка», самого таинственного времени суток. Тьма еще не ушла, но и свет не появился. Сумерки темно-темно синие, от воды наползает легкий туман. Звуки слышатся четче, треснувшая под подошвой веточка отдается в ушах артиллерийским выстрелом. Птицы не проснулись, только в отдалении робко стрекочет первый кузнечик.

— Прохладно, — пригревшийся под спальным мешком Славик поежился и с благодарностью принял кружку с горячим чаем: Ваня позаботился. — Тихо?

— Вроде тихо, — согласился Иван. — А вроде бы и нет. Чудилось… Всякое. Наверняка померещилось. Скоро заря, становится безопасно. Забирай мой хронометр вместе с ридером, сигнал на будильник я поставил — бренчать начнет в восемь утра.

— Что значит «становится безопасно»? — не понял Славик. — А раньше как было?

— Как было, так и было. Потом объясню. Бояться нечего. Видишь, небо на востоке становится оранжевым? Солнце наш союзник. Всё, я баиньки. И бога ради, не клади «Хеклер Кох» на песок — это тебе не калаш, засорится мигом!

Славику было неясно, Иван пугал его неявными намеками на «померещившееся» просто в воспитательных целях (за ним такие шутки не раз наблюдались) или на самом деле что-то было?..Лучше перебдеть, чем недобдеть!

Ваня знал, что делал — недосказанность стимулирует бдительность, а возможный опыт, получаемый когда время «опасное» истекает, а «безопасное» только подходит, научит остерегаться и оглядываться лучше, чем любые наставления.

Так и получилось.

Славик отошел от костра — по маленькому. Разумеется, круг проигнорировал, да и не знал о нем. Встал возле молодой сосенки, расстегнул пуговицы на штанах «флектарна». Вернул природе излишки жидкости.

— Твою мать!!!

Упитанный кенгуру в полном расцвете сил не сумел бы исполнить столь великолепный прыжок. Разговоры о том, что кратковременный адреналиновый шок способен подвигнуть человека на великие деяния вовсе никакая не мистификация — Славик, используя только мышечную силу, бомбой улетел в сторону метра на два с половиной, неофициально устанавливая если не олимпийский рекорд в области прыжков с места, то сезонный рекорд России точно.

Вырвал две растяжки палатки и неизящно приземлился рядом с костром. Хорошо, не прямо в угли.

— Что такое опять? — взвизгнула молния на тенте, Ваня выглянул наружу. — Живой?

— Там!.. — последовал раскат изумительной, прямо-таки академической лексики образца штрафных рот обеих мировых войн. — Я… Ваня!…

— Что — Ваня? — господин президент корпорации нарочито громко, будто скучающий дворовый пес, зевнул. Посмотрел на небо. Рассветает, солнце взойдет через несколько минут. Отлично. — Тебе было сказано сидеть возле костра и никуда не отлучаться? Было. Какие претензии? Я сплю, разберешься сам…

Вход в палатку закрылся.

Славика будто паралич разбил — как сидел, так и замер в одной позе. При расстегнутых штанах.

Ничего себе, дружеская поддержка!

— Объясни еще раз, внятно. Что ты видел? — с кротким терпением педагога, беседующего с умственно-отсталым ясельником, спрашивала Алёна. — Меньше эмоций. Сосредоточься. Давай заново… Какое оно было?

— Большое!

— Неужели бегемот? — фыркнул Иван и сразу наткнулся на бешеный взгляд Славика. — Шучу, не дергайся! Алёна Дмитриевна, позвольте мне? Я запомнил морфологические признаки, эта штука полночи вокруг стоянки бродила. Есть мнение, что жизнь — это вовсе не обязательно результат эволюции полимерных соединений углерода, вроде нас с вами, этой травинки, того шмеля или сосны, возле которой мы ночевали. Пока не доказано обратное, можно предполагать существование других, принципиально отличных форм. Энергетическая, информационная, химико-волновая — да какая угодно. Кто вам сказал, будто хомо сапиенс — вершина эволюции, а рядом с нами не обитают другие существа, которых люди попросту не видят? Существование барабашек, призраков и всяких прочих полтергейстов никем не объяснено!

— Боги милостивые, Тор, Один и Бальдр, — ахнул Славик. — Ты веришь в привидений? Ты?!

— Как думаешь, фантом на которого мы наткнулись утром, был объясним, материален и подробно описан в научных трудах?

— Стоп! Тихо! — Алёна похлопала в ладоши, останавливая начинающуюся перепалку. Эти двое, если разойдутся, могу спорить часами. — Ваня, вы действительно отвлеклись от темы! Пускай у Славика афазия на нервной почве и он двух слов внятно произнести не может, но вы-то не увлекайтесь! Забудем про барабашек. Если вы рассмотрели существо, значит можете описать, как оно выглядело.

— Как барабашка, — упрямо сказал Иван. — Появился с восходом луны, со стороны залива. Фосфоресцирующая тень. Сначала подходить близко не решался, держал дистанцию метров сто-сто пятьдесят, слонялся по берегу, внизу. Никаких звуков, вел себя тихо. Потом стал накручивать круги противосолонь, очень быстро — по моим оценкам перемещался со скоростью километров тридцать в час или больше. Приблизился на расстояние нескольких шагов, замер — думаю, рассматривал меня. За круг зайти не сумел, хотя и попытался разок.

— Внешность? — напомнила Алёна.

— Не человек. Устоявшегося облика нет. Эктоплазма какая-то. Большущая амёба с ложноножками. Испускает слабое голубоватое свечение. Я чувствовал запах озона, следовательно, явление имеет энергетическую природу. Но самое главное — от круга оно шарахнулось как от огня, выходит, наши достославные предки точно знали, как защититься от такой вот… Протоплазмы. Это не суеверия и не сказки, обережный круг действует.

— Вспомнил! — воскликнул Славик. — Когда оно меня сцапало за ногу, амулет стал теплым! Даже горячим!

И Славик продемонстрировал висящий на шее молоточек Тора, подаренный Трюггви прошлым годом. Данир тогда объяснил, что в него вложена частица молнии, божественного огня Асгарда, которого боятся «твари с холода» — так скандинавы именовали любую нечистую силу, прочно ассоциируемую со смертоносным морозом, истекающем из ледяной бездны Нифельхейма.