— Мне больше не нужно никаких извинений, Ник. Я только хочу, чтобы вы объяснили, почему так рассердились на меня. Неужели вы и вправду подумали, что я пригласила Хезер, чтобы… чтобы преподать вам урок?

Он отвернулся и молча, кивнул.

— Да у меня и в мыслях этого не было!

— Я знаю. Но тогда… Как раз за два дня до этого мы поспорили насчет моих взглядов на воспитание Кэти. И у меня в ушах еще звучали ваши слова насчет того, что я — главное препятствие, которое ей надо преодолеть.

Челсия вздрогнула.

— Я вообразил, что вы нарочно познакомили меня с Хезер, чтобы показать мне настоящее несчастье. Мне казалось, вы пытаетесь управлять мною. Конечно, я разозлился. Еще бы! Вы осмелились оспаривать мои методы воспитания. — Он помолчал, видимо сомневаясь, продолжать ли дальше. Выражение его лица неуловимо изменилось, из жесткого сделавшись печальным. — Но больше всего потрясло меня то, что по вашей милости я два часа провел вместе с чудесной маленькой девочкой, которой, возможно, не придется встретить свой следующий день рождения. Вы заставили меня узнать и полюбить ее.

— Я всем сердцем понимаю вас.

— Действительно понимаете?

Челсия посмотрела в его страдающие глаза и мягко кивнула.

Он быстро обнял ее за плечи и крепко сжал.

— Не знаю, как вам удается справляться с этим. Через вас проходит много детей? Таких, как Хезер?

— К несчастью, да. И не всегда мне удается «справляться». Я несколько раз срывалась.

— Вы?

— Да, представьте… — Челсия передернула плечами.

— Не представляю. Скажите, как.

— Ну, прошлым летом, например. Он летел со мной уже в третий раз. Его звали Курт. Симпатичный светловолосый мальчуган. Семи лет. В последней стадии лейкемии. Я чувствовала, что слишком к нему привязалась, и все равно решила взять его с собой. Думала, что уже привыкла к больным детям и, если что, сумею себя сдержать. Но когда он обратился ко мне со своим вопросом, из меня, как будто выкачали весь воздух. — Она, помолчав, продолжала: — Я помню этот момент очень отчетливо. Мы как раз пролетали над Танглвудом. Был прекрасный теплый вечер, похожий на тот, в который летели вы. А где-то под нами оркестр играл симфонию «Из Нового Света» Дворжака. Мы слышали музыку так ясно, как будто она сопровождала нас. Вы знаете эту вещь?

Ник кивнул.

— А потом, совершенно неожиданно, Курт посмотрел на меня и спросил: «Так будет со мной, когда я стану ангелом?»

Ник гладил ее по руке, стараясь успокоить.

— Почему вы это делаете, Челсия? Ведь больные детишки не ваша забота. К тому же из-за них вы, наверное, теряете чертову уйму денег.

— Ну и пусть. А потом, они дарят мне такую радость. Помочь им забыть об их бедах, увидеть их сияющие глаза — ведь это счастье. Ник понимающе улыбнулся.

— Воздухоплавание — это действительно что-то невероятное. По себе знаю. Меня этот опыт совершенно сразил.

— Вы это серьезно?

— Абсолютно серьезно. — Он убрал руку с ее плеча и сидел, глядя перед собой, опершись локтями на колени. Улыбка постепенно исчезла с его лица, и черты приняли задумчивое выражение. — Я должен сделать вам еще одно признание относительно того, почему я был так сердит на вас, Челси. Я не хотел внять предостережениям, которые, как мне думалось, вы решили вколотить в меня. Я не хотел признать, что Кэти — крепкий, резвый ребенок. Мне удобнее было думать, что она беспомощна, и по-прежнему оберегать ее от всего на свете. Ведь если согласиться, что с ней все в порядке, то придется освободить ее от чрезмерной опеки, как можно меньше вмешиваться в ее жизнь и в какой-то мере положиться на волю случая, а это… пугает меня, Челси. Это просто вселяет в меня ужас.

— Понимаю. — Челсия наклонилась и погладила его по шершавой щеке. Откликнувшись на прикосновение, он потянулся за ее рукой, и их глаза встретились. Внезапно осознав, что делает, она испуганно отдернула руку; всей душой надеясь, что он не придаст ее жесту слишком большого значения.

— Но страшно мне или нет, — наконец сказал он, — я не должен держать ее взаперти.

— Верно, но здесь важно не переборщить. Скажем, насчет домашнего обучения. Я много над этим думала и считаю, что тут вы совершенно правы. Ей это необходимо, чтобы нагнать пропущенное. А в школе у нее ничего не получится.

— Согласен. Но, признаться, я тоже долго размышлял над тем, что сказали вы, ну, насчет того, что ей надо привыкать жить в обществе. И поэтому при первой же возможности я отправлю ее в школу.

— Отличный компромисс, мистер Таннер, — заметила Челсия с улыбкой. — Оказывается, вместе у нас неплохо получается. Мы можем составить очень сильную команду. — Едва Челсия произнесла эти слова, как почувствовала, что щеки у нее запылали. Фраза прозвучала, пожалуй, несколько двусмысленно. — В-вы разрешите Кэти полететь со мной? — поторопилась она спросить.

— Вы думаете, я могу так вот сразу отрешиться от своих страхов? — усмехнулся Ник.

— Значит, вам просто нужно время?

— Именно, дайте же мне хоть дух перевести! — Он стремительно потянулся к ней и, неуклюже обняв, рывком привлек к себе, так что голова ее оказалась где-то на уровне его подмышки.

Челсия вскрикнула и нервно рассмеялась.

— Тише, вы перебудите всех соседей в округе.

— Вот и хорошо. Надеюсь, они еще вызовут полицию, — невнятно сказала она, носом уткнувшись ему в грудь.

Пытаясь привстать и ища опору, она ухватила его за галстук, с опозданием сообразив, что он задыхается.

— О, простите меня.

— Вы, кажется, хотите моей смерти.

— И поделом вам. Ну, кто, скажите на милость, по ночам ходит в галстуке? — Уже несколько успокоившись, она села к нему лицом, подобрав под себя ноги. — Давайте я вам его развяжу.

— Будьте так любезны, — ответил он, усмехнувшись. — Признаться, женщины не раздевали меня, по крайней мере… ну, во всяком случае, очень давно.

Пальцы у нее стали вдруг неловкими и горячими, когда она случайно коснулась обнаженной кожи над воротом рубашки. Однако, в конце концов, узел поддался, и она, осторожно сняв галстук, посмотрела ему в лицо. То, что она увидела, заставило ее сердце забиться сильнее.

Был ли это огонь, вспыхнувший в глубине глаз, или жадный изгиб рта, трудно сказать, но что-то в его лице с неудержимой силой призывало ее. У нее было такое чувство, будто… будто он втягивает ее в себя. И ей хотелось подчиниться настойчивому зову, отдаться во власть этой силы. Ни разу в жизни она не испытывала такого непреодолимого влечения. И никогда ее не била такая дрожь, как сейчас.

Боже мой! Да что же это? Отпрянув, она плотно закуталась в плед и потянулась за блокнотом, упавшим на пол. Но ей никак не удавалось справиться с колотящимся в горле сердцем.

Ник, откинувшись на спинку дивана и слегка откашлявшись, спросил:

— Что это за парень был с вами в кино?

— Тед? Правда, у него отличная фигура? Он работает в спортивном клубе. — Ей самой было непонятно, зачем она дразнит его. И почему у него сделался вдруг такой расстроенный вид?

— Давно встречаетесь?

— Мм. С шестого класса. — Реакция Ника неожиданно доставила ей огромное удовольствие. — Тед просто хороший приятель. Мы время от времени с ним видимся, но и только.

— Вот как. — Он, кажется, пытается изобразить равнодушие? — Ну, а как вообще продвигаются ваши дела?

— Да неплохо. — Она пододвинула рецепт поближе к лампе и принялась его торопливо переписывать. — Я поместила объявление в нескольких газетах на прошлой неделе. И уже есть результат.

— Что ж, отлично. Вам нужно их почаще печатать.

— Ник, я знаю, что мне нужно. Если б у меня были необходимые средства, чтоб дать такую рекламу, какую я хочу, и чтоб закупить снаряжение, в котором я нуждаюсь, мой доход мгновенно бы удвоился.

— Вы уверены? — Глаза Ника вспыхнули.

— Разумеется.

— Тогда так и сделайте. Что вас удерживает?

— Я же сказала. Средства.

— Займите. — Он произнес это так небрежно, будто считал, что получить ссуду в банке — пустячное дело.