— А почему вы называете его моим другом? — внезапно спросила Мари-Лизет.

— У меня сложилось впечатление, что вы отлично понимаете друг друга, — уклончиво ответила я. — И не враг же он вам?

— Неужели необходимо, чтобы кто-то был тебе другом или врагом? Разве не существует чего-то промежуточного, например, равнодушия? Но тут вы правы. Поль мой друг. Более того, друг верный. Кроме того, он не относится к тем людям, которые создают для окружающих проблемы.

На это нечего было возразить. Да и говорить было более не о чем. А потому я решила возвращаться. Я больше не могла продолжать беседу с человеком, у которого, что называется, не все дома.

Когда я собиралась повернуться, она схватила меня за руку.

— Э, нет, подождите. Я хочу рассказать вам кое-что еще. Нечто очень важное для вас и очень радостное.

Я решила, что она просто хочет меня задержать. Но все-таки любопытство удерживало меня. Ах, если бы только я послушалась своего внутреннего голоса! Но вместо этого я осталась, ожидая неизвестно чего.

— Вы полагаете, что я вам враг, — сказала она и понизила голос, как если бы боялась, что ее услышат в замке. — Но это не так.

Заметив скептическое выражение моего лица, она продолжила:

— Нет, я не буду убеждать вас, что испытываю к вам дружеское расположение! Мы слишком отличаемся одна от другой. Но у меня нет к вам ненависти — мне неприятно только ваше присутствие тут. И ничего мне так не хотелось бы, как вашего отъезда.

— Если вам нечего больше сказать мне... — перебила я ее несколько нетерпеливо.

— Нет. Подождите же! Есть еще один путь из этой долины. Только вы не должны показывать его более никому, если решите оставаться тут. Но чтобы доказать вам, что я говорю это абсолютно серьезно, я готова подсказать его вам.

Она говорила на удивление убедительно. Я была уверена, что речь идет о какой-нибудь темной и связанной с драматическими событиями тропе, ведущей в страну, из которой уже нет возврата. Однако она имела в виду более прозаические вещи. Среди прочего транспорта в замке было что-то вроде снегохода — трактора с широкими гусеницами, на котором можно было преодолевать большие расстояния.

— На нем вы доберетесь по крайней мере до Ривьер дю Луп. Ну а оттуда вы наверняка сможете уехать поездом. В случае, если и там почему-либо не ходят поезда, то вы сможете добраться до Монреаля на любом другом транспорте. Важно лишь, чтобы за вами не могли последовать люди из Сан-Дегарра.

— А если все-таки кто-нибудь попытается преследовать меня на другом снегоходе?

Мари-Лизет улыбнулась.

— Тогда этому человеку придется потратить не менее суток на поиски снегохода. А может быть, и несколько дней.

И все-таки она не убедила меня в своих добрых намерениях.

— Вы хотите уверить меня, что д'Эшогеты позволят мне воспользоваться их снегоходом? — спросила я.

— Естественно, не позволят, — огорченно подтвердила она. — А потому нам придется проделать все совместными усилиями. Я покажу вам этот трактор. Хотя бы сегодня ночью, когда никто не сможет увидеть нас. Научу как им пользоваться. Управлять им не сложнее, чем обычным автомобилем. А потом вы можете подготовить Мишеля и уехать с ним однажды ночью. Вас не хватятся наверняка до следующего утра. А вы к тому времени будете далеко, и им уже не удастся настичь вас.

— Но это же воровство! — пробормотала я.

— Воровство! Разве же можно расценивать преступлением ваш побег от людей, которые держат вас тут в заточении? А кроме того, тут все принадлежит вашему сыну, а Мишель едва ли откажет вам в своем согласии.

— Да, — растерянно пробормотала я, стараясь не обращать внимания на насмешку в ее голосе, — но я не особенно дружна с техникой.

Мари-Лизет снова изобразила улыбку.

— Давайте говорить откровенно, — сказала она. — У вас нет каких-то сомнений морального плана. Вы просто не доверяете мне. Верно? Вы боитесь, что через некоторое время после отъезда что-нибудь случится с этой штуковиной и т-р-р! — вы оказываетесь среди снежной пустыни на сломанном снегоходе, или произойдет еще что-нибудь, что трудно предвидеть.

Я покраснела до корней волос. Именно об этом я и думала. Я только не знала, откажет ли у снегохода двигатель или я попаду в какую-нибудь засаду. В любом случае мне трудно было представить Мари-Лизет в виде этакого ангела-хранителя. Все это очень было похоже на пустую болтовню. Даже ее мотивы. Но, с другой стороны, она ведь не утверждала, что помогает нам исключительно из человеколюбия. Вот только — почему для нее было так важно, чтобы мы уехали? Не могло ли это означать, что она и Брайан?.. Нет, это исключено.

— По крайней мере поглядите на этот трактор, мадам Леонора. Тогда вы поймете, насколько он прост в управлении. Если вы его увидите, вы сможете оценить, стоит ли вообще думать о побеге.

Мое внутреннее сопротивление постепенно испарялось. Она заметила это.

— Пойдемте, — сказала она. — Мне не придется далеко вести вас. Трактор стоит в большом сарае за последним амбаром. Вы знаете это строение.

Да, верно. Я видела его. Именно там я встретила в последний раз Мари-Лизет. Не встречается ли она там с кем-нибудь? Но — с кем? Единственный мужчина, которого я встречала вблизи сарая, был ее брат. Но, может быть, там пребывал и еще кто-нибудь, кого я не могла видеть? И снова я подумала о Брайане...

— А почему мы не можем отправиться туда немедленно? — спросила я.

При этом мне подумалось, что днем мне едва ли будет угрожать там какая-нибудь опасность.

Мари-Лизет решительно отвергла мое предложение:

— Нет. Это невозможно. Поблизости наверняка будут какие-нибудь работники. А если они заметят, что вы интересуетесь трактором, то все пойдет насмарку. Об этом услышит тот, кому это не следует знать, и двери сарая запрут.

Я согласилась с ее предложением встретиться у сарая вечером после ужина. Заодно мне пришлось пообещать, что я никому не расскажу об этом разговоре, включая и моего сына.

— Дети не в состоянии хранить тайну, — пояснила свою просьбу Мари-Лизет. — А если кто-нибудь узнает об этих планах, то не только ваше намерение бежать отсюда станет невозможным, но и у меня будут крупные неприятности. Да и у Жиля тоже... Поскольку я прихожу сюда так часто в основном из-за него.

Итак, я должна была на всякий случай быть очень осмотрительной и осторожной.

Естественно, у меня были большие сомнения в целесообразности нашей встречи. Но уж слишком сильно было желание выбраться из замка. А это была единственная возможность для побега. По крайней мере до наступления весны. Мне уже было невмоготу ждать еще месяцы. Да и вообще, остаться бы в живых до того времени!

Я была так возбуждена, что мне стоило немалых трудов нормально вести себя во время ужина. Сославшись на головную боль, я извинилась и поспешила к себе в комнату, где быстренько переоделась, абсолютно упустив из виду свое обещание зайти после ужина к Майклу и помочь ему сочинить письмо к дедушке.

Я как раз доставала из шкафа свое пальто, когда увидела в зеркале надутую физиономию сына. Он был уже в пижаме и стоял у двери, которая вела в соединявшую наши комнаты ванную.

— Да-а, ты уходишь, — с упреком сказал он. — А ведь ты мне обещала...

— О Майкл, мне очень жаль, — сказала я и обняла его. Но он попытался вырваться.

— Видишь ли, за то время, что мы не виделись, произошло нечто очень важное. Мне нужно обязательно встретиться с одним человеком, — тут мой взгляд упал на его босые ноги. — А тебе нельзя бегать тут в таком виде. Ты можешь простудиться. Быстренько назад и надень тапочки.

Удаляясь, он хмуро бросил:

— А раньше ты говорила, что дедушка беспокоится о нас, так как он давно не получал никаких известий отсюда. А сама теперь...

— Но ведь почта так или иначе уйдет отсюда лишь через несколько дней, так что можно обойтись без спешки.

Тут мне пришло на ум, что за все то время, что мы провели тут, я не получила еще ни одного письма. Собственно, я и не ожидала почты, но это обстоятельство только усугубляло ощущение полной изолированности от окружающего мира.