— Да, я слышал, что тогда они буквально сатанеют.

Люси остановилась перевести дыхание — она не лазала по горам уже несколько месяцев, и это давало себя знать.

— Сядь скорее, пока не прихватило сердце! — сказал Джеймс, глядя на пылающее лицо жены. Они оба опустились на траву. — Однако хищники убивают, только чтобы прокормиться, не так ли? Чего не скажешь о нашем брате человеке, — продолжил Джеймс.

— Да? А кошка, играющая с мышкой даже тогда, когда не голодна? Нет, у них инстинкт убивать, независимо от того, хотят они есть или нет.

— Да, инстинкты — вещь опасная, — согласился Джеймс, глядя на жену из-под ресниц.

Люси не обратила внимания на интимный оттенок в его голосе.

— Лиса передушит всех в курятнике и оставит их там лежать, — сказала она сурово. — Запах крови их страшно волнует, и, начав убивать, они уже не могут остановиться. Ястребы — да, они нападают только ради добычи, причем в основном на кроликов, мышей да крыс, так что они, скорее, помогают в хозяйстве, чем наносят вред. Чем меньше в округе крыс, тем лучше! Вот почему фермеры держат в амбарах огромное множество кошек — ты их увидишь, если…

Она замолчала — издали послышался собачий лай.

— Бесс, — пробормотала Люси, поднимаясь.

— Кто? — Джеймс тоже встал, и они продолжили восхождение.

Одна из пастушьих собак дяди Уильяма — наша старушка. Дядя Уильям всегда берет ее с собой, куда бы ни отправлялся. Она его любимица.

— И сколько же у него всего собак?

— Сейчас три. Бесс — мать двух других. Дядя Уильям сохранял по одному щенку из каждого ее помета, а было их всего два, потому что она рабочая собака и взяли ее не для того, чтобы разводить собак. Так что у них живет сейчас молоденькая сучка Салли, которая, по мнению дяди, пошла в мать, и Рокет — он на пару лет старше. Его дядя Уильям оставил, потому что он был самым красивым щенком из первого помета Бесс. Обе они хорошие рабочие собаки, но Бесс по-прежнему дядина фаворитка.

И тут перед ними появился Уильям Грей. Люси замахала ему, подзывая подойти поближе.

Он поспешил и через минуту уже стоял рядом, в то время как его собака скалила зубы на незнакомца.

— Нельзя, Бесс, — закричал Уильям Грей.

Собака легла на живот и поползла, повиливая хвостом и заискивающе глядя на хозяина.

— Что случилось?! — Лицо Уильяма было белее снега.

Люси поторопилась его успокоить.

— Он вышел из комы, дядя, и разговаривает!

Уильям Грей облегченно вздохнул.

— Слава Богу. А они сказали… С ним будет все в порядке? Как он… или они еще не знают?

— Пока еще рано судить об этом. Но сестра Глория уверяет, что он вполне разумно с ней говорил, а она опытна в подобных делах. Думаю, если б что-то было не так, она бы поняла.

Уильям Грей снова вздохнул.

— А Милли? Я оставил ее в постели спящей. Решил, что ей нужно отдохнуть. Ты?..

— Ей обо всем известно, и она уже поехала в больницу. Не могла дождаться, чтобы увидеть Дэвида, но попросила нас сообщить об этом тебе.

— Должно быть, она вне себя от счастья, — улыбнулся Уильям. — Ну ладно, пойду переоденусь — и к сыну. Ты со мной или поедешь потом на машине Джеймса?

Люси раскрыла было рот сказать, что идет с ним, но Джеймс ее опередил.

— Мы пока погуляем. Вы идите, а мы навестим Дэвида попозже.

Люси бросила на мужа сердитый взгляд. Похоже, у него вошло в привычку вмешиваться в ее жизнь — она уже сыта этим по горло.

— Точно? — спросил Уильям Грей, переводя взгляд с одного на другого.

— Абсолютно. Вам ведь надо побыть немного наедине с сыном, это так естественно. И мы это понимаем, правда, Люси? — Джеймс холодно посмотрел на жену. — И потом, в больнице, наверно, не обрадуются, если к нему нагрянет сразу столько посетителей. Наверняка они захотят сейчас сделать кучу всяких анализов, чтобы удостовериться, все ли с ним в порядке. Так что идите, а мы появимся у Дэвида попозже днем.

Его пальцы железным браслетом обхватили запястье Люси. Но она даже не повернулась в сторону мужа, все еще возмущенная его приказами, хотя и понимала: в его словах есть смысл.

Она улыбнулась старику:

— Мы скоро приедем, передай Дэвиду, что я его сегодня же увижу и что я счастлива… тому, что он очнулся.

На лице Уильяма Грея отразилась целая гамма переживаний — грусть тут соседствовала с радостью, а вина — с сожалением.

— Моя дорогая, — начал он, и Люси пришлось его остановить. Ведь рядом с ними Джеймс, а он весь внимание.

— Тебе лучше поторопиться. А то тетя Милли станет беспокоиться, почему ты не идешь.

Уильям Грей поцеловал ее в щеку.

— Ну тогда пока.

И он зашагал по жесткой траве в сопровождении черно-белой собаки. Люси смотрела ему вслед, а в горле ее будто комок застрял.

И только тогда, когда Уильям отошел уже достаточно далеко, Люси сочла нужным обратиться к Джеймсу.

— Не смей больше так поступать! — Глаза ее метали голубые молнии.

— Как именно? — Он сделал вид, что не понял вопроса, и взирал на нее, как ястреб на свою добычу, остро и безжалостно.

— Ты прекрасно все понимаешь! Перестань вмешиваться в мою жизнь!

— Ты собиралась мчаться в больницу, и мне пришлось остановить тебя. Тебе просто в голову не приходило, что им надо побыть немного наедине с собственным сыном. — В голосе Джеймса слышалось презрение, от которого Люси вспыхнула.

— Ты, похоже, забыл, что я почти всю свою жизнь была членом их семьи. И что я вовсе не посторонняя, которая пристает к ним в неподходящий момент. Я выросла с Дэвидом и знаю: они захотят, чтобы я была с ними, в конце концов, они сами попросили меня приехать. Так что оставь меня в покое и возвращайся в Лондон. Здесь ты мне не нужен.

— Ну конечно, не нужен. Теперь, когда твой возлюбленный Дэвид вернулся к жизни, ты постараешься провести с ним наедине как можно больше времени.

В его голосе было столько яда, что у Люси даже руки зачесались — так захотелось ей ударить Джеймса!

— Ну что, потеряла дар речи? Ты, как вижу, даже не отрицаешь моих слов. — Он насмешливо улыбнулся, и тут Люси взорвалась.

— А зачем?! Ведь совершенно очевидно, что тебе известно обо мне много больше, чем мне самой. Так что к чему тратить время на ненужные перепалки?

Джеймс криво улыбнулся.

— Тогда, надеюсь, ты не станешь спорить, когда узнаешь, что я не только остаюсь здесь до выходных, но и то, что в Лондон в воскресенье со мной поедешь и ты.

Люси с силой выдохнула воздух и покачала головой так яростно, что горный ветер разметал ее черные волосы, как гривы у быстроногих лошадок, которые еще водились в самых отдаленных местечках этого края.

— Я не поеду!

— Нет поедешь, Люси! — Джеймс больше не улыбался. Теперь лицо его стало жестким и недовольным, словно перед ним был чужой человек, к которому он к тому же не испытывал симпатии. Впрочем, может, так оно и было?

Люси уже приходилось видеть у него такое выражение лица в суде, когда Джеймс задавал вопросы свидетелю противника. Его изощренный саркастичный ум оставлял противнику мало шансов на успех. Люси вспомнила, что Джеймс использовал любые средства ради достижения победы, потому что именно победа значила для него все как в суде, так и в жизни.

Люси — его жена, и Джеймс считал ее в некотором роде своей собственностью — он даже признавался в этом, не так ли? Сказав, что все еще хочет ее тела, а потому не собирается ее отпускать.

По спине молодой женщины пробежали мурашки. Сейчас ей так нужно побыть одной, побродить по осенним полям и обдумать свое положение.

Люси повернулась и, не говоря ни слова, пошла прочь от мужа.

— Куда это ты направилась? — Джеймс схватил ее за руку.

— Я хочу немного пройтись.

— Но одна ты не можешь идти. — Джеймс взглянул на пустынные холмы и нахмурился. — Или ты с ума сошла? Тут на многие мили не найдется ни одной живой души, и если с тобой что случится, обнаружат тебя нескоро.

— Я знаю эти холмы как свои пять пальцев, мы с Дэвидом проводили тут целые дни напролет.