– До встречи осталось всего лишь десять минут. Тебе придется бежать, – сказал Брендальф.

– Но… – хотел было что-то сказать Бульбо.

– Время не ждет! Если хочешь, напиши записку хозяйке квартиры, чтобы она в твое отсутствие сдала ее кому-нибудь другому. Я ей передам, вместе с ключами. А теперь иди! – прикрикнул на него Брендальф и дал пинка под зад.

До конца своих дней Бульбо не простит Брендальфа за то, что тот выгнал его из его собственной норы, даже не дав возможности отменить заказ, который он сделал незадолго до этого по каталогу. Морщась от боли чуть ниже поясницы, Бульбо бежал мимо Лучшей Самой Западной Гостиницы, мимо супермаркета, мимо Хрящевой мельницы, пока наконец не выбился из сил. Остаток пути он проделал шагом.

Бульбо совсем выдохся, как оставленное на ночь шампанское, когда наконец увидел вывеску, на которой был нарисован осел, подозрительно обнимающийся с какой-то рептилией. Это была таверна «Драконий Зад». Только сейчас Бульбо вспомнил, что оставил дома бумажник.

В эту самую минуту показались все остальные члены команды Новых Улучшенных Финансовых Инициатив КузнецФонда. Каждый из гномов сидел верхом на пони. Вся компания в целом выглядела как на прогулке в детском парке. Со всех сторон гномы были увешаны портфелями, сумками для гольфа, рекламными брошюрами и сувенирной продукцией, которая особенно привлекла Дорковскую натуру в Бульбо.

– В дорогу! – крикнул Нудин. – Я тебе плачу не для того, чтобы ты стоял без дела!

– А какое именно приключение нам предстоит? – спросил Бульбо. – Может, вы мне все-таки расскажете перед отъездом? Между прочим, вы могли бы включить это в одну из ваших песенок! И, кроме того, я даже бумажник не захватил!

– Тем лучше, – ответил Шмякин. – Меньше документов уничтожать, если нам придется хоронить тебя на скорую руку. А насчет денег не волнуйся, в конце мы вычтем из твоей доли потраченные на тебя деньги. При условии, конечно, что ты останешься в живых. Мы будем вести учет всех расходов, включая питание и аренду пони. Если хочешь, можешь приобрести плащ, такой как у нас.

И они отправились в путь. Бульбо был одет в подержанный дорожный плащ на два размера больше, который он купил по завышенной цене в отеле. Единственным утешением было то, что его никак нельзя было спутать с гномом, так как у него не было бороды, и он никогда не плевал на землю.

Через некоторое время они увидели Брендальфа верхом на белой лошади.

– Разве не замечательно я смотрюсь на своем новом коне? Кстати, его зовут Лютик, – сказал он. Бульбо хотел было остановиться и поговорить, но Брендальф отказался.

– Не сейчас, Бульбо, – сказал он. – Я не до конца договорился с владельцем Лютика. Нужно срочно оторваться от него как минимум на несколько миль. – И Брендальф поскакал вперед.

Когда они снова увидели Брендальфа, местность постепенно начала меняться. Они прибыли в земли, где люди (в смысле, воббиты) уже не позволяли себе вежливую отрыжку после приема пищи: в тавернах атмосфера была поспокойнее и посвежее. Эти воббиты употребляли странные слова: например, «кэцсуп» вместо «кэтчуп», а букву «с» писали как «ф». Они пели песни, о которых раньше Бульбо и слыхом не слыхивал. Например, баллады в исполнении группы «Вопли Иглобрюхих».

Приятная майская погода стала мерзкой, холодной и дождливой. Кроме того, они пропустили время полдника.

– От этого холода и сырости у меня начинает ныть спина. Но больше всего меня убивает езда на этом проклятом пони, – ворчал Бульбо.

«Это у тебя-то ноет спина?» – заржал в ответ пони. Но Бульбо не был эльфом, и поэтому не понял реплики пони. Мимо его ушей вообще много чего пролетало.

– И какого черта я ввязался в эту затею? – спрашивал сам себя Бульбо. – Сидел бы себе в своей уютной норе и потягивал «Манхэттен». – И это был не последний раз, когда он задавал себе этот вопрос!

Бульбо так часто сокрушался по поводу недосягаемого коктейля и любимого кресла, что гномов это начало бы в скором времени бесить, если бы они обращали на него внимание. А они его почти не замечали. Как друзья, у которых есть собака, не замечают, что весь их дом провонял псиной. Кстати сказать, ко многим запахам гномы были абсолютно не чувствительны.

В какой-то момент (никто не запомнил, в какой именно) Брендальф куда-то исчез. Несмотря на то, что в данном предприятии он исполнял роль менеджера проекта, он пока не сделал ничего полезного, если не считать спорного приема на работу Бульбо. Практически все, что он сказал, – это «Разве я не чудесно смотрюсь на этом белом коне?» или же «Ты будешь доедать свой бутерброд, Бульбо?». Кроме того, он много смеялся, особенно когда съедал порцию Бульбо, прежде чем тот понимал, в чем дело. Если бы воббит не припрятывал тайком куски, то ему, скорее всего, пришлось бы голодать.

– Брендальф, наверное, решил завалиться без приглашения на чей-нибудь день рождения или свадьбу, – ворчали Тори и Рори.

Они разделяли мнение Бульбо насчет того, что Брендальф еще тот пройдоха.

Дождь понемногу утих. Ветер разогнал серые тучи, и высоко над холмами, между облаками, показалась луна. Путники остановились.

– Хватит браниться, – распорядился Нудин. – Нужно найти клочок сухой земли, чтобы остановиться на ночлег.

Все переместились в близлежащую рощу, где земля была посуше, но ветер то и дело стряхивал дождевые капли с листьев, и это непрекращающееся кап-кап действовало Бульбо на нервы. Все равно что разбить палатку рядом с огромным сопливым носом. У гномов, кстати сказать, был хронический насморк, но он им ничуть не досаждал.

Развести костер никак не удавалось. Обычно гномы могут разжечь огонь при помощи одной спички и повестки в суд, но только не в эту ночь. Кончилось все тем, что Гнойн и Блевойн, угрюмо переругиваясь друг с другом, отложили в сторону свои солидные, обитые железом бутановые зажигалки.

Нудин уже хотел остановить их перебранку своим обычным «Гм-гм!», когда Брякин, которого оставили вместо часового, закричал: «Я вижу огонь! Ой, а может быть, это леший? Нет, это точно чей-то костер!» После долгого спора гномы пришли к выводу, что это не леший, и даже не снежный человек, а действительно чей-то костер. Следующим пунктом они решили провести разведку в надежде раздобыть горячую еду и сухую одежду. Спор возник также насчет того, как следует классифицировать предстоящую разведку: как «опасную» или же «очень опасную». Однако споров по поводу того, кто именно пойдет в разведку, почему-то не возникло.

– Бульбо! – единогласно решили гномы.

Они подхватили своего консультанта под руки и поползли поближе к мерцающему огню настолько тихо, настолько это было возможно в их подбитых гвоздями башмаках и бронзовых шортах.

– Теперь очередь нашего консультанта, – сказал Нудин. – Ты должен подкрасться и разведать, насколько это безопасно. Если мы услышим, что тебя убивают, или же если ты не вернешься – это будет признаком того, что тебя убили бесшумно, – мы поищем другое место для лагеря. Теперь марш вперед!

– И пошустрее! – добавил Брякин.

– Да, конечно, и пошустрее. Вы, воббиты, это умеете. И, если сможешь, поскорее возвращайся. А если не сможешь, то мы как-нибудь без тебя управимся. Деньги, которые ты нам должен за еду, аренду пони и плащ, мы взыщем с твоих наследников. А сокровище разделим на тринадцать частей вместо четырнадцати.

И Бульбо вынужден был ползти по кустам, как того требовала должностная инструкция. Крался он почти бесшумно, как умеют только воббиты. Они гордятся своим умением скрытно ускользать из бара, не заплатив по счету, и так же незаметно проникать в клуб, где взимается плата за вход. Поэтому Бульбо с презрением смотрел на гномов, которые ничего не могли сделать, не создавая при этом шума. Проще говоря, ему было начхать на них. И это самое «начхание» не имело ничего общего с насморком или аллергией на атлас. Одним словом, Бульбо незаметно подобрался к костру, никого при этом не потревожив. И вот что он там увидел.

Вокруг костра, в котором горели целые бревна, как будто кто-то развалил хижину, сидели три личности внушительных размеров и ели бараний шашлык на длинных деревянных шампурах.