Я мог бы остаться в столице, отправив иллюзию сюда. Она жила бы своей жизнью, делая, что нужно. И что самое интересное, иллюзии могли убивать. Сигнал поступал в мозг человека, или же группы людей. Это было неважно. Я мог устроить иллюзорный взрыв, и убить всех людей, кто попал бы в эту зону взрыва. По сути человек, а точнее его разум, его мозг, убивал себя сам. Изнутри. Но время игр уже давно прошло для меня. Меня вынудили вступить в более серьезные игры этого мира, лишив всего, что было. Лишив человечество истории.

Сейчас я здесь, в то время как война все ближе и ближе. Я знал, что многие хотят помахать кулаками. И были те, кто мог им в этом помочь. И сделать я сам ничего не мог. Оттянув один раз войну, в 1904 году, рассчитывать на повторную удачу я не мог. Да, тогда это было бы опасно. Я бы даже сказал, что это был бы конец для России. И мне пришлось бы задействовать запасной вариант, и перебираться в Штаты.

Война неизбежна. Но лишь бы побольше времени мне дали. Рано, еще рано. Надо смотреть в будущее — на последствия войны. Россия должна была выстоять в ней. И не просто выстоять, а стать сильнейшей. Благо возможности были. Вот только человека не было, который мог их реализовать.

Заметив, что «Распутин» направился по направлению к дому, я двинулся за ним вслед. Долго задерживаться здесь не стоит. Вернусь в ближайшее время. Пора начинать действовать, как бы тяжело не было. Завершить все надо до войны. Успеть. Лишь бы не в войну. Вот что пугало меня и заставляло поторопиться. Время Романовых прошло. Отречение — вот что нужно было России. Но я боялся, что это вместо спасения станет гибелью. Ошибка была недопустима. Слишком много поставлено. Внезапно, краем глаза я заметил…

Пока я спокойно шел, размышляя о своем, «Распутин» уже достиг дома. Собственно и направлялся уже во двор, но его остановила какая-то женщина. Я почувствовал присутствие какого-то мощного предмета. Странные, до боли, знакомые импульсы исходили от этой женщины, но ее я видел впервые. Она о чем-то заговорила с «Распутиным». Заинтересовавшись странным явлением, я подключился к своей иллюзии, услышав последние слова.

Похоже она просила милостыню. Или что-то в этом роде. И мой «Распутин» потянулся за «деньгами». Он отдавал пустоту, как обычно. Я слегка улыбнулся при этой мысли. Дело в том, что это было не просто кратковременное внушение на единичную цель. Мои иллюзии создавали так называемые «иллюзорные маски». То есть они могли передавать различные «материальные вещи», накладывая на них иллюзорные маски. По сути эта была та же пустота, вот только человек получавшие ее искренне верил тому что видел. А видел он вполне реальную вещь. Иллюзорная маска оставалась вплоть до момента, пока я не лишусь своего предмета. Таким образом, получая такие «деньги», человек мог купить на них вполне реальные вещи. И продавец также свято верил что получил реальные деньги. Иллюзорные маски внушали всем кто попадал в их зону, то чего нет, также как и сами иллюзии. Кругооборот мог быть сколь угодно долгим. И расстояние не влияло. Хоть на Луну их отправь. Иллюзорные маски оставляли отпечаток, так сказать, в голове человека. Это своего рода печать или метка, которую он всюду носил, распространяя на всех. Предметы обладали свойством, или даже несколькими, но раскрыть их в полной мере стоило больших трудов. Не каждый человек сможет раскрыть всю мощь предмета.

Итак, пока «Распутин» доставал деньги, эта женщина неожиданно вытащила откуда-то нож, и с размаху ударила… пустоту. Конечно, удар пришелся на иллюзию, и рана у нее открылась. Нажил себе проблем. Теперь, либо исцелить эту рану своим «чудодейственным» образом, либо… Даже не знаю. Тут было достаточно людей, которые видели как эта женщина нанесла удар ножом в живот «Распутину». Угораздило же этому случиться именно сейчас.

Предмет, у нее был предмет. Я по-прежнему ощущал его. Мысленно приказал «Распутину» отбежать от нее, уклоняясь от возможных последующих ударов, а сам направился прямиком к ней. Какой бы предмет у нее не был, меня увидеть она не могла. В принципе, это подтверждало и то, что она, не обращая на меня внимания, напала на иллюзию. Я оставался в тени.

Подыскивая чем бы ее на время оглушить, решил не заниматься ерундой и просто внушить ей, а заодно и окружающим, что «Распутин», вывернувшись ударил ее по затылку, оглушив. Она бежала за ним, пытаясь нанести второй, смертельный, удар, но «Распутин», уклонившись, резко ударил ее в висок. Она упала на землю. Тут же сумасшедший народ сбежался. Дикари, они и есть дикари. Какая-то толпа крестьян набежала с криками «Убьем ее». Нет, она нужна была мне живой. Я все из нее вытрясу.

Пока мой «Распутин» валялся на земле, зажимая «рану» рубашкой, я подошел к ней, ища предмет. Он оказался зажат у нее в левой руке. Сверчок. Все начинало проясняться. Я смотрел в ее безумные глаза, решая, что делать со сверчком. Оставлять было опасно. Надо было его забрать у нее. Фактически она выронила его, лишившись на него прав. По правде сказать, из информации, которая у меня была о сверчке, я помнил, что владельцем не обязательно является тот, кто держит и контактирует со сверчком на данный момент. Истинный хозяин мог быть где угодно. А я знал кому он принадлежит.

Этого я и опасался. Еще тогда, в 1904 году. Я боялся, что это могли быть они. Но впоследствии списал все на зажравшихся вояк, желающих передела мира. Но все оказывается куда сложнее. Если они здесь, то проблемы назревают серьезные. А еще они знают обо мне, раз послали сверчка. Откладывать больше было невозможно. Я должен был действовать, играя на опережение. Хотя похоже было, что упустил инициативу из-за своей нерешительности. Время, время. Немедленно возвращаться в Петербург. Но сначала подобрать сверчка. Воля, в случае со сверчком все зависит от силы воли. Эта женщина лежала на земле практически рядом с «Распутиным». Нож я благополучно пнул подальше. И совершил глупость прикоснувшись к сверчку…

Я слишком долго носил хамелеона, и слишком много тратил сил на поддержание иллюзии. Сил на то, чтобы использовать два мощнейших предмета у меня не было. Прикоснувшись к сверчку я почувствовал удар, и рухнул чуть ли не на «Распутина».

Иллюзии продолжали действовать. Не знаю, заметили ли эти крестьяне что «Распутин» немного сдвинулся неестественным образом с места, наложившись, как иллюзорная маска, на меня. Теперь лежал на земле я, в образе Распутина, не в силах пошевелится. Взяв сверчка, я почувствовал вызов, и выдержал его. Сверчок подчинился мне. Теперь его полноценный хозяин я. Но в последний миг, он нанес мне удар, выполняя видимо последний приказ предыдущего хозяина. Но использовать его сейчас я не мог. Два предмета мне не под силу. С трудом убрав сверчка в карман, я потерял физический контакт с ним. Сверчок замер. Силы покидали меня. Видимо я не скоро отправлюсь отсюда в столицу. Иллюзия ранена в живот, а я был истощен. Мне нужно время, чтобы восстановиться. А как раз времени-то у меня и не было. Все уже начиналось. Я отключался, теряя сознание.

Август 1914 г.

Западный фронт

Сколько времени прошло с моей последней встречи с отцом? Месяца три. Я ушел в армию, как и планировал. Правда планировал я немного другое. Ни видать мне немецких колоний в Индонезии. Я все там же, в Европе, откуда так пытался сбежать. Несмотря на все разговоры и слухи о войне, я не верил, что она действительно может произойти. И где я оказался?

Все неожиданно переменилось в июне. Покушение на эрцгерцога Франца Фердинанда, наследника императора Австро-Венгрии, Франца Иосифа, изменило все. Весь мир стал с ног на голову. Военная машина завертелась, развязывая войну. Уверен, сербы не сами это организовали. Кому-то было выгодно убрать наследника, дав формальный повод для войны. Как выяснилось из расследований, за тем покушением стояли люди из сербского правительства, и организовано это было сербами. Власти в Сараево старались очистить себя от обвинений. Везде в городе были вывешены траурные флаги. Меры Сараевского военного командования были сумбурны. Оно хватало и сажало в тюрьмы сербских гимназистов почти без разбора. Большую часть задержанных пришлось вскоре выпустить. Они не имели к делу ни малейшего отношения, разве только что были знакомы с террористами.