Красноодеждый, хрипя, схватился за горло. Хохот черного гиганта покрыл атлантские проклятия.

Уцелевшие гии и борейцы скакали за Зогдом к мосту через Стикс. Следом бежали остатки пеласгов и оолов. Оставшиеся близ Стикса заслоны либов уже перебегали мост и скрывались среди камней и кустов на правом берегу. Но Хамма не успела добежать до спасительных бревен: стрела пробила ей бедро.

Севз скакал, то и дело оборачиваясь к догорающему бою, все еще ожидая чуда. Большинство бунтарей-атлантов повалилось на колени, протянув руки победителям. Черные копи Гефеса казались им сияющим счастьем. Один Бронт остался с вождями. Гезд и защищающий ее спину Гонд ехали правее. Вдруг Севз повернул коня вправо. Несколько борейцев повернули вслед.

- Куда! – крикнул Бронт. – Там люди Тифона!

Севз не обернулся. Гехра заколебалась, но, увидев, что муж гонит коня к шатру Майи, с проклятьем поскакала к мосту.

Севз мчался, покалывая коня ножом. Он уже видел у входа в шатер завернутую в желтый плащ фигуру жрицы. Но в это время правее холма появились одетые в бронзу воины. Свистнули стрелы. Конь Севза вздыбился и упал, запрокинувшись назад. Видя, что придавленный всадник силится выбраться, лучник пустил вторую стрелу. Она попала в голову, и руки вождя подломились. Из скакавших за ним борейцев несколько упало под стрелами, остальные повернули назад. Одного раненого лошадь, протащив, сбросила почти у ног Майи.

Воины Тифона подбежали к шатрам. Передний ударом топора добил борейца и с изумлением опустил оружие перед жрицей. Повелительным жестом она послала воинов вниз, к мосту. По пути им встретился всадник в накидке главы весла, галопом поднимающийся на холм.

Прорыв Айда немного задержал преследователей, но левое крыло Тифона уже опомнилось и нагоняло выбивающихся из сил беглецов. Зиланока, который не поспевал за молодыми, поддерживали под руки сын и еще один из крючконосых. Впереди – вокруг гиев и борейцев, рвущихся к мосту, - смыкались челюсти отряда Северных ворот и правого Тифонова крыла. Вдруг Зиланок остановился:

- Ко мне, кто не может бежать! – крикнул он. – Дадим уйти молодым и сильным, чтобы жило племя!

Вокруг старого вождя стали сбиваться усталые и раненые. Ковыляющий сзади оол с пробитым бедром что-то крикнул своим и с несколькими земляками присоединился к остающимся.

- Беги! – толкнул Зиланок Посдеона.

Нет, Посдеон не был послушным сыном! Вот и теперь он, упрямо закусив бороду, уже высматривал среди набегающих врагов добычу своему мечу.

- Племени нужен вождь! – Зиланок, схватив сына за грудь, хрипло дышал ему в лицо. – Если ты, крикливый и безмозглый неслух, не выполнишь волю отца… - и на Посдеона рухнул град отборных, просоленным морем проклятий. Посдеон выплюнул бороду, ткнулся лицом в грудь отца и кинулся догонять молодых воинов. А старый вождь жилистой рукой поднял гарпун и крикнул своему истекающему кровью отряду древний клич морских воинов:

- Пускай их ко дну! Ко дну!

Атланты и даже медведи на миг запнулись перед непонятной дерзостью идущей им навстречу горсти окровавленных дикарей…

У моста догорала последняя головешка из костра битвы.

- Обороняйте Мать Матерей! – крикнул Гонд.

Десятка два гиев кинулись за ним, навстречу напирающим врагам. Борейский вождь Уртан присоединился с несколькими бойцами. Остальные пробивали Матерям путь к мосту.

Навстречу Ору бежал узкомордый, почти черный, медведь. Гий направил на него копье, но зверь, нырнув под острие, впился в горло оленя. Плясун повалился, запрокидывая голову; рог его вдавился в грудь Ора. Какое-то время тот еще слышал истошные крики, топот копыт, рев зверей, а потом потерял сознание. Он не видел, как промчались по мосту Гезд и Гехра с защищающими их спины Гондом и Бронтом, как пеласги и оолы в последний момент вырвались из смертельного кольца.

- Сюда! Сюда! – кричал Зогд с тропы, ведущей в кусты на склоне северного отрога. Возле него, опустившись на колени, несколько воинов выпускали последние стрелы во врагов, вбегающих на мост. Когда атлант наклонился над загородившим путь телом Уртана, тот схватил врага за горло и вместе с ним скатился в Стикс. Один из ибров выбежал из-за кустов и швырнул на мост зажженный факел. Настил, который Зогд успел полить горящей водой, запылал, задержав преследователей.

Солнце, словно досмотрев до конца кровавое зрелище, медленно опускалось в океан. Густеющие сумерки укрывали беглецов от погони.

Бросив лошадь, Акеан подбежал к Майе. Она не сразу заметила его.

- Севз был прав, - сказала жрица, словно просыпаясь, - битва опьяняет сильнее некты. Даже если только смотреть на нее.

- Ты обещала мне его голову.

- Не вышло. Он не захотел остаться и не выпил напиток с ядом.

- Но как же моя доля! За такой подвиг я стал бы Кормчим…

- Погоди визжать, - взгляд Майи задумчиво обежал вокруг, - посмотри на этого борейца: как хорошо изувечено его лицо. А волосы и борода совсем как у сына Реи…

- Отрубить ему голову?

- И достань из шатра плащ с молниями.

- А если найдут настоящего?

- Кто станет рыться в трупах, если я признаю голову мужа!

- Не постыдишься признать себя женой самозванца?

- Жрицы, опытные в любви, не одного врага скинули с себя под сапоги титанам. Думаю, моя награда будет не беднее твоей.

- Этот жив! – сказали над Ором по-атлантски. Было темно и тихо. Кто-то отвалил мертвого оленя. Поднявшись, Ор увидел, что это сделал медведь. Светя факелами, атланты сбрасывали трупы в Стикс, искали своих раненых… Проводник медведя, звякнув знакомыми крючьями, загнул Ору руки за спину…

Вытерев меч о хвост мертвой лошади, Строп брел к Восточным воротам. Огни факелов выхватывали из тьмы фигуры воинов, обыскивающих трупы. Строп был подавлен бегством вождей. Все шло так хорошо. И откуда взялся проклятый всадник, который своими воплями всполошил дикарей, уже сунувших головы в петлю? Сам Тифон тоже упустил Айда с Даметрой, но разве властные бывают виноваты!

Проходя мимо пленных, Строп скользнул взглядом по скорчившимся на земле фигурам. В его глазах не было злобы – только усталость и горечь. Сидящий с краю Ор узнал тяжелолицего атланта, приходившего с синеодеждым в становище Куропаток в то бесконечно далекое утро… всего пять лун назад. Но Строп, конечно, не узнал гийского щенка, погубившего ладью Аргола.

У Южной башни в окружении доблестных кормчих, мощных телохранителей, стремительных вестников сидел на бронзовом табурете молодой атлант в белой, расшитой золотом одежде. На нем был шлем из непохожего на бронзу, отливающего синью, металла, украшенный большими вспыхивающими камнями. Неподвижное одутловатое лицо было надменно поднято, тонущие в жире глаза со скукой смотрели мимо подходившего Стропа.

Когда тот уже начал сгибать спину, к башне подскакала лошадь, несущая на спине двоих. Стражи выставили копья, но Акеан осадил коня, помог слезть Майе и положил к ногам Наследника меч с насаженной на него головой.

- Чья? – толкнув ее сапогом, - спросил Тифон.

- Самозванца, вождя бунтовщиков. Вот плащ нечестивого со знаками молний.

- Я подтверждаю, что это голова сына Реи, который брал меня в жены, - сказала Майя, выступая вперед.

Голова брата не заинтересовала Тифона. При взгляде на жрицу он слегка оживился:

- Это ты выведала тайну о бунте в Анжиере?

- А я принес эту весть, нырнув в Стикс! – напомнил Акеан. – И я поразил Севза! Вот и храбрый подкормчий знал его.

Строп взглянул на изуродованную голову и равнодушно кивнул.

- Это ты упустил вождей? – спросил Тифон со спокойствием, равным приговору.

Строп опустил голову, не пытаясь оправдываться.

- Идите, - отослал их Тифон, - каждый получит свое. А ты… - он обернулся к Майе и приостановился, рассматривая ее. – А ты вскоре расскажешь, что узнала полезного для Подпирающего.

- Я исполню все, что пожелает Наследник, - жрица склонилась так, что на миг ее груди открылись глазам Тифона, и тут же выпрямилась – открытое взгляду не заостряет желания. Идя к воротам, она пробормотала: «Младший не стоит клочка из бороды старшего!»