– Подробнее не объясните? – Поинтересовался заинтригованный Реутов.

– Нет, – отрезал Рутберг. – Но на меня допрос, любой допрос – хоть с химией, хоть третьей степени – действует одинаково. Остановка сердца, и концы в воду. Хотите попробовать?

– Продолжайте, – предложил Вадим, уходя от прямого ответа.

– Так вот, перед тем, как уйти, я передам вам несколько документов. Это копия записки Уварова, а она, на вашу беду, стала теперь известна не только тем, кому было положено такие секреты знать. И еще несколько бумаг с грифом "Совершенно секретно", которые проливают хоть какой-то свет на эту дерьмовую историю, но главное, письмо самого Людова, вернее, неполную копию этого письма, которую добыл в то время один из агентов военной контрразведки. Кому адресовано письмо я не знаю, как не знаю и того, дошло ли оно до адресата, но так получилось, что сейчас я единственный, кто знаком с его содержанием. Вы будете вторым.

– Кто за мной охотится? – Спросил Вадим, почувствовав, что разговор подходит к концу.

– Две независимые группы, – сразу же ответил генерал. – Во главе первой стоит граф Авинов [93]…

– Военный министр? – Удивленно переспросил Реутов.

– А что вас так удивляет? – Усмехнулся в ответ Рутберг. – Речь же идет об оружии и не только об оружии…

"Ну да, – сообразил вдруг Вадим. – Психотронное… Это не только оружие…"

– А вторая? – Спросил он вслух.

– Вторая… – Сказал задумчиво Рутберг. – Со второй сложнее. Я мало что о них знаю, но полагаю, что это мафия.

– Мафия, – повторил Реутов, начиная понимать, что произошло вчера ночью в доме Купцова.

"Бандиты… Мать их…!"

– А вы, стало быть, с господином Авиновым не согласны…

– Я офицер и дворянин, – спокойно ответил Рутберг. – И служу только государству российскому. А временщики, они временщики и есть, тем более авантюристы.

– Значит, у вас своя игра.

– Так точно, – кивнул генерал. – Но я внутри интриги. Кабаров у вас?

– Да, – не стал спорить Вадим.

– Убейте его, – спокойно сказал Рутберг. – Это несколько спутает им карты, но мне в любом случае придется перейти на режим повышенной охраны, так что второй раз нам так просто встретиться уже не удастся.

– Но у вас, разумеется, есть идеи, – Реутов вдруг почувствовал чудовищную усталость, однако расслабляться было не время.

– Разумеется, – согласился Рутберг. – Пока вам удается выпутываться самостоятельно. Продолжайте в том же духе, и, чем черт не шутит, может быть, вам удастся уцелеть.

"Я ему нужен, как приманка, – сообразил Реутов. – Но зачем он, тогда, пошел на контакт?"

– Вы правильно поняли, Вадим Борисович, – Рутберг пыхнул сигарой и посмотрел Реутову прямо в глаза. – Но вы не только приманка. Как-то же вы со всей этой историей связаны? Вот и будем исходить из того, что это не случайно, и вы что-то сможете узнать. А пока так. Вот те документы, которые я вам обещал, – он достал из кармана пальто и передал Вадиму конверт из плотной желтой бумаги. – И вот еще, что. Воля ваша, Вадим Борисович, верить мне или нет. Но мы с вами в одной лодке, хотя цели у нас и различаются, Однако примите, как данное, что в моих интересах, особенно теперь, чтобы вы продержались, как можно дольше. Поэтому, езжайте сейчас же на Путивльскую улицу. Дом 7, квартира 12.

С этими словами Рутберг вынул из кармана ключ и протянул его Реутову.

– Там уже с неделю назад приготовлено для вас все необходимое. Два чемодана стоят в платяном шкафу. Берите их и сразу же уходите. За домом пока не следят, но сами понимаете, береженого бог бережет. И запомните связной телефон, 110-822-338. Вы "Прохожий", он – "Секретарь", а я – "Купец". Говорить лишнего не следует, но назначить встречу и обговорить детали можно.

–  Ну вот и все, – сказал Греч, высаживая Реутова около Новгородского вокзала, где человек с двумя чемоданами привлечь к себе внимания никак не мог. – Жучков в багаже нет, так что можешь брать извозчика и ехать домой. А у меня дела. До связи.

– До связи, – автоматически бросил Вадим, и Марик дал газ.

"Майбах" плавно отошел от тротуара и уже через несколько секунд совершенно скрылся из вида, растворившись, в потоке маши.

"Ну дела, – произнес Реутов мысленно, оценивая тот сумасшедший марафон, который пришлось "пробежать" за последние 30 часов. – Нудела! Ночь была! Все объекты разбомбили мы дотла!"

Впрочем, судя по самоощущению, ему далеко было до " ушли, ковыляя во мгле… на честном слове и на одном крыле". Чувствовал он себя как раз неплохо, хотя, разумеется, и устал и хотел, что не странно, спать. Другое дело, что все, произошедшее за эти тридцать часов, еще предстояло "переварить", и работа эта, как подозревал Реутов, простой не будет. Однако и без этого никак. Чтобы продолжать действовать, надо было сначала понять, что происходит, и решить, куда "бежать" дальше. Да и усталость следовало в расчет принять. Так что вывод был очевиден, ехать в "меблированные комнаты" госпожи Александровой, и никуда оттуда сутки не выходить.

Вадим достал из внутреннего кармана куртки фляжку, отвинтил колпачок и, не стесняясь прохожих, в два глотка покончил с остатками коньяка.

"Уже лучше, – решил он, возвращая фляжку в карман. – Теперь еще папироску и…"

– Собираетесь ехать? – Спросил сквозь опущенное стекло извозчик, останавливаясь рядом с ним.

– Нет, спасибо, – покачал головой Реутов. – Я уже приехал.

– А, ну ладно тогда.

Извозчик отъехал, а Вадим достал папиросы и закурил. Брать извозчика он не собирался. Когда полчаса назад Реутов оказался в квартире на Путивльской улице один, он сразу же воспользовался случаем и позвонил Полине.

– Через сорок минут около того места, где я впервые подарил тебе цветы. – Сказал он ей.

– Буду, – сразу же ответила Полина.

– Только не раньше, и только если я буду там один.

– Поняла.

Теперь оставалось только ждать и надеяться, что он все рассчитал верно, и что за ним действительно нет слежки. Однако, похоже, все именно так и обстояло, и генералу Рутбергу он нужен был живой и на свободе, а не наоборот. Во всяком случае, засады на конспиративной квартире не было, а чемоданы, о которых говорил генерал, были, и содержание их, как будто подтверждало дружеские намерения Рутберга. Как Реутов ни торопился, он все же их открыл и наскоро проинвентаризировал. В первом, оказались комплект документов на имя Артура Никифоровича Сивцова, несколько банковских упаковок с денежными знаками каганата и Орды, мощный переносной терминал фирмы "Телефункен", и два "Протазана" с полными комплектами дополнительных "аксессуаров", включая, глушители и лазерные целеуказатели. Были там еще и кевларовый бронежилет, армейский ночной бинокль, и армейская же полевая аптечка. А во втором чемодане – "Бердыш", разобранный снайперский комплекс, боеприпасы различного назначения и еще какие-то спецназовские штучки-дрючки в защитного цвета армейских чехлах и сумках. В общем "клад капитана Крузо", никак не меньше.

"Он меня что, на войну снаряжает?" – подумал тогда Реутов.

"А, пожалуй, что и так", – решил он сейчас, видя, как подъезжает к нему знакомый обтюрханный "Дончак".

Реутов проспал до вечера. Вот, кажется, только что был, что называется, как огурчик, а потом раз, и все. Зашел в апартаменты, поставил чемоданы на пол, обнял Полину, и… Нет, в этот момент он еще был хоть куда и даже обрадовался, когда Полина предложила приготовить ему поесть, и сразу же побежал в душ, чтобы пока суд да дело, освежиться, смыть, так сказать, боевой пот, переодеться в чистое, и уже затем сесть к столу. Однако из ванной вышел уже никакой, только и хватило сил, что до койки дойти, а потом… Потом он проснулся, и за окном был уже вечер.