Именно здесь, поначалу спасая не более чем свою шкуру, я по совету вашего друга-журналиста включился в политическую борьбу за губернаторский пост. И считаю, что если я эту битву выиграю и сам президент обратит на мою скромную персону свое внимание, то смогу быть полезным обществу реально...

Одно хочу вам сказать. Народ за меня. Просто надо его поддержке придать соответствующую политическую форму. И в этом смысле мне опять нужен ваш дружеский совет и помощь. Я же никогда не занимался политикой, и опыта в этом деле у меня нет. Чем дальше я втягиваюсь в это дело, тем больше осознаю, что не хватает ни опыта, ни умения, ни знаний. Одна воля!

Текст оборвался неожиданно. Багрянский, удивленно пожав плечами, от души потянулся, зевнул и отправился спать.

Вечером того же дня Духон явился домой необычно рано. Он нашел Льва в оранжерее. Тот, слегка похрапывая, спал в плетеном кресле с раскрытой на коленях книгой. Александр взял ее в руки и взглянул на обложку: «Великие социалисты-утописты». «Вот чудак, нашел что читать», – подумал Духон и легко потряс Льва за плечо, но журналист не проснулся.

– Рота, подъем! – заорал что было мочи Александр голосом их ротного старшины.

Багрянский мигом вскочил и стал озираться вокруг. Наконец он сфокусировал затуманенный взгляд на Александре, который покатывался со смеху.

– Ну и шуточки у вас... – схватившись за сердце, процедил сквозь зубы журналист.

– Пойдем, Левушка, прогуляемся по парку, воздух такой ядреный, свежий, да еще на закат подмосковный полюбуемся, – как ни в чем не бывало предложил хозяин дома.

– Иди к черту со своим закатом. От тебя ни днем ни ночью покоя нет, – недовольно буркнул журналист, но все-таки покорно последовал за другом.

Огромный парк поместья был прекрасен. Природа, казалось, рисовала свой импрессионистский пейзаж, навевающий томную, романтическую грусть.

– Ты прочитал? – первым нарушил молчание Александр.

– Письмо, что ли? Конечно, прочитал, делать-то все равно нечего было.

– Ты понял, о какой помощи просит Демидов? Именно это письмо навело меня на идею... Хочу отправить тебя в командировку на Урал, на подмогу, так сказать, Демидову. Он парень хороший, толковый, но опыта политической борьбы никакого. Это же видно из его письма. Поскольку от тебя здесь, на Рублевке, все равно пользы нет, а там, на Урале, ты займешься делом. Попиаришь, как в былые годы... Тебе ж не привыкать.

– Да я уже все забыл, а что еще оставалось, пропил.

– Талант не пропьешь, дорогой мой. По себе знаю. Так что раскрутишь через свою журналистскую братию нового борца за демократию. Статьи, всякие там интервью... У тебя же на Урале куча знакомых. И чем быстрее там загремит имя Даниила Демидова, тем больше у него шансов оказаться в губернаторском кресле. Но параллельно я еще кое-что задумал... – Духон вдруг замолчал.

– Что ты еще задумал? – спросил Багрянский.

– Об этом пока воздержусь. Главное сейчас, чтоб наши оппоненты поверили, что олигархи с Рублевки поддерживают уральского выскочку.

– В чем? Вернуть собственность или побороться за губернаторский пост?

– Обе. И даже, возможно, появится третья.

– Неужели двинуться в президенты?

– Ну и засранец же ты. От тебя ничего не утаишь.

– Ты в своем уме, Саша?!

– Я не только в своем уме, но и в чужом тоже, – уверенно ответил земский староста. – Но, я так и не понял, ты согласен на командировку или нет? Материальными средствами обеспечим по полной программе. Кредитные карточки наших олигархов к твоим услугам. Счета на них не заблокированы, поскольку открыты на всякий случай черт-те на кого... Возможно, даже на инопланетян, – рассмеялся Духон.

– Дай подумать, Саша, меня все-таки ищут. – Багрянский лихорадочно обдумывал предложение друга, поглаживая жесткую бороду.

– Думай быстрее. Время не терпит, – задумчиво сказал Духон и закурил очередную сигарету.

Друзья с удовольствием помолчали. Вот так сидеть и молчать каждый о своем было величайшим удовольствием для обоих. Смотришь ли телевизор, едешь ли в машине, пьешь виски и молчишь. Здорово. Еще и потому, что в любой момент можно прервать игру в молчанку. Друг-то рядом.

– А как я отсюда выбираться буду? Опять через бункер? Второй раз этого не вынесу, – откровенно признался Лев.

– Стало быть, согласен, – с облегчением вздохнул Александр. – Не бойся, Левушка, у меня все продумано. Слушай план действий. Для начала завтра вечером мы тебя здесь засветим.

– Каким образом и зачем?

– Устроим торжественный ужин в «Царской охоте» или «Беседке», пригласим членов земской управы и прочих активистов... Там я тебя представлю...

– Зачем?

– Затем, что тайные агенты твоих преследователей, которыми кишмя кишит Рублевка, сразу же сообщат о твоем местонахождении. Те, естественно, или кинутся искать тебя на Рублевке, или снимут наружку в Москве. А на следующее утро мы тебя в наручниках и в сопровождении подполковника Самгина переправим в Москву...

– Какого еще Самгина? В каких наручниках? Мне только наручников для полного счастья не хватало, – глядя расширенными глазами, с тревогой сказал Багрянский. – Саша, не своди меня с ума, мне не до шуток. Я уже старый. Меня ватой обкрадывать надо, чтоб не зашибли часом.

– А я и не думал шутить. Он друг Мацкевича, бывший подчиненный. Он тебя как бы заарестует и отконвоирует в Москву, а там уже в мой самолет и на Урал. Там тебя до поры до времени искать не станут. А может, вообще плюнут на это дело.

– Как у тебя все просто! – удрученно воскликнул Багрянский, хорошо понимая, что пути назад нет.

– Не все так просто, Левушка. Ты лучше озадачься проблемами, которые тебе придется решать на Урале. Кстати, забыл сообщить. Повезешь Демидову посылку. Ее передадут тебе уже в Москве.

– Тяжелая? А то меня радикулит замучил. Как только подниму тяжелое, тут же скручивает.

– Ничего тебе поднимать не придется. Живая посылка. А какая красивая!

При слове «красивая» Багрянский сделал стойку.

– Женщина?

«И он туда же, старый черт», – усмехнулся про себя Александр.

– Губы-то не раскатывай. Это невеста Даниила. Ждет ребенка. Но он про это пока ничего не знает.

– Вот уж обрадуется! – с гримасой все повидавшего на своем веку человека сказал Лев. – Раз такое дело, конечно, довезу. Пылинки сдувать буду.

– Саша, вернемся в дом. Мне кажется, пора.

– Не понял – куда пора?

– Пора промочить горло, староста. В Лондоне мы бы уже давно сидели в пабе...

...Спустя два дня, удобно устроившись в кожаном кресле салона самолета и приняв изрядную порцию виски, Багрянский умиротворенно клевал носом. Антон Маслов, которого он тоже позвал с собой, присоседился к пилотам и вынимал им мозги бесконечными вопросами.

Размеренный шум самолетных двигателей то убаюкивал, то будил Багрянского. В его затуманенном сознании, словно видеоклипы, то и дело всплывали картины бурных событий минувших дней. В полусне он вспомнил банкет в ресторане, заздравные тосты захмелевших олигархов. Вспомнил и то, как хамски обзывал «бумагомарателем» Самгин, когда проходили блокпост в Раздорах.

В соседнем кресле молчаливо и напряженно сидела правнучка Ордынского. Не отрываясь, она глядела в иллюминатор, будто видела там не укутанную тяжелыми облаками землю, а нечто такое, чего не мог видеть никто, кроме ее одной. Катенька была счастлива, ощущая себя женой декабриста.Через полтора часа полета самолет должен был совершить посадку.

* * *

Звонок мобильного телефона застал Демидова за рулем старенькой «копейки», позаимствованной у Нестора Вавилова. Даниил был на пути в город Камышлов, где должен был пройти очередной митинг с его участием.

– Слушаю вас, доктор, здравствуйте. Как здоровье больного? – избегая упоминать имя Табачникова, откликнулся Демидов. – Легки на помине. С утра все собираюсь с вами связаться. А вы тут сами объявились. Весьма кстати. Так как больной? Получил передачу? – вновь спросил Демидов.