Только, пожалуй, сейчас вице-премьер стал всерьез понимать, в сколь серьезную авантюру он втянулся сам, а вместе с ним еще тысячи людей. Но отступать было поздно: если из схватки с олигархами он не выйдет победителем, то можно поставить крест на всех его дальнейших планах. Причем это сделает не он, а сам президент, чей телефон прямой связи с ним подозрительно молчал.
Шатунов уселся у телевизора, чтобы в очередной раз прослушать чужие новости, когда зазвонил телефон правительственной связи. На проводе был Кушаков.
– Ну и как вам все это, Сергей Васильевич? – без каких-либо предисловий и приветствий в лоб спросил он.
– Вашими молитвами. Исключительно вашей заботой, товарищ генерал.
– Необходимо срочно переговорить, вернее, пообедать. В знакомом вам месте. Как вы на это смотрите?
Несколько растерявшись, Шатунов сделал паузу, затем ответил:
– Мне надо подумать...
– Чего еще думать? Будем вместе думать. И в этом, поверьте, есть крайняя необходимость, – решительно настаивал Кушаков.
Шатунов живо представил себе, какую бурю в доме вызовет его очередная отлучка в выходной день. Но в то же время он хорошо понимал и то, что директор АНБ не из тех, кто станет беспокоить его по пустякам. Да к тому же в праздничный день. Сергей Васильевич решил, что как-нибудь переживет тайфун по имени «супруга».
– Ладно, согласен.
– Тогда в четырнадцать часов. Хотите, я заеду за вами?
– Ради бога, не беспокойтесь! Я сам прибуду прямо на место. Ровно в четырнадцать.
Когда Шатунов в сопровождении метрдотеля вошел в знакомый кабинет ресторана, Кушаков уже был там. Он сидел с каменным выражением лица и листал какие-то бумаги. Завидев преемника, директор АНБ, не торопясь, поднялся с места.
Стол был уже сервирован. Однако гость с удивлением заметил, что на этот раз была подана какая-то странная закуска: кавказские лаваши, зелень с редиской, помидорами и огурцами на большом блюде, нарезанный тонкими ломтиками овечий сыр, небольшие пиалы с пряными соусами. В середине стола возвышалась внушительных размеров бутыль без этикетки с прозрачной жидкостью.
– Уж не в чеченском ли мы ауле? – спросил Шатунов.
– Сегодня мы будем угощаться настоящим хашем и соответственно натуральной домашней водкой. Хозяева говорят – семьдесят градусов!
– Несказанно рад. А вы уверены, что данное угощение придется по вкусу моему желудку?
– Некогда выбирать. Мы с вами почти что в боевых условиях.
Он увидел, как у Шатунова взлетели брови.
– Что, опять Рублевка?..
– Не опять, а еще, – невозмутимо ответил Кушаков. – Может, все-таки сначала отведаем закусок?
– Да не голоден я! Ради бога, не тяните резину! – взорвался Шатунов.
– Как вам будет угодно, Сергей Васильевич. Но то, о чем я вам сообщу, боюсь, надолго отобьет у вас аппетит. Во-первых, ни один из крупнейших собственников, кому были направлены предложения помочь личными финансами отечеству, пока никак не отреагировал. Во-вторых, взгляните на этот документ. – С этими словами Кушаков протянул вице-премьеру копию ультиматума жителей Рублевки, который лишь мимоходом упоминался в сообщениях прессы.
Шатунов быстро пробежал глазами текст.
– Получается, они раскусили наш замысел?
– Именно, – спокойно ответил Кушаков, дожевывая редиску. – Кроме того, группа самозваных активистов во главе с некогда известным банкиром Духоном и невесть откуда взявшимся там предпринимателем с Урала Демидовым созывают собрание жителей Рублевки. В-третьих, вы обратили внимание, что в прессе, в отличие от текста ультиматума, пока молчок о психотронном оружии, которое там было применено? Сдается мне, что неспроста. Своим ультиматумом, адресованном непосредственно мне другим представителем спецслужб и в котором это оружие как бы главный обвинитель, они намекают, что возможен торг... Но лично я считаю, что торг неуместен.
– А вы представляете, что грозит нам, да и всей стране, если общественность, Запад прознают, что на Рублевке применялось психотронное оружие? Скандал мирового масштаба.
– Вы абсолютно правы, Сергей Васильевич. Однако то, что они там, на Рублевке, до всего докопались, здесь, в Москве, не имеет никакого значения. Пусть себе там знают. Главное, правильно информировать прессу и общественность, в том числе мировую. Однако и тут у нас тоже возникли кое-какие сложности...
– Что вы имеете в виду?
– Извините, у нас прокол с прессой. Копают вовсю.
– У вас вечно прокол с прессой.
– Неправда. Например, ваше, так сказать, дорожное происшествие, когда человек погиб, удалось замолчать. Я, конечно, не уверен, что оно все-таки не всплывет, но пока...
– Понятно, куда вы клоните. Лично я вам бесконечно благодарен, – стушевался Шатунов. – Но в истории с психотронным воздействием на людей вы сами по уши. Сами догадываетесь в чем.
– Прошу заметить – все делалось исключительно с вашего благословения. В конце концов, президент не меня, а вас оставлял на хозяйстве. Крепость вашей твердой руки проверял... – Генерал машинально отодвинул тарелки, которых уже наставили чуть ли не в два яруса. Он понимал, что подобный разговор рано или поздно неизбежен, но никак не планировал его сейчас. – И потом, Сергей Васильевич, если честно, мне далеко не все нравится, что делают, так сказать, мои соратники. Например, ищут нового кандидата в преемники. У вас глаза на лоб полезли? То же самое и со мной случилось, когда узнал...
Шатунов действительно не скрывал своего удивления. Чтобы директор СНБ пошел на подобную откровенность? Такое невозможно в принципе! Или у самого рыльце в пушку во всей этой истории. Или хитрит. Прощупывает. До какого предела, мол, пойду. Оставив без каких-либо комментариев новость про еще одного выдвиженца в президенты, вице-премьер попытался вернуть разговор в прежнее русло:
– Меня прежде всего волнует лицо государства. Я опять о вашейпсихотронке.
– Нашей! – мигом перебил его Кушаков. – Нашей.
«Все-таки тяжело с этими людьми разговаривать. Даже с президентом легче. Даже с Дрейфом», – непроизвольно пришло на ум преемнику.
– Понятно. Стало быть, санкция получена, – хитро улыбнувшись, уточнил Кушаков.
– Какая еще санкция? – опять встрепенулся Шатунов.
– Да не волнуйтесь вы, Сергей Васильевич, я просто так, к слову...
В этот момент раздался стук в дверь. Шатунов, вздрогнув от неожиданности, вопросительно взглянул на собеседника.
Официант поставил на стол две глубокие фарфоровые миски с дымящимся хашем. Шатунов ощутил непривычный запах.
– А это вообще-то съедобно? – подозрительно морщась, спросил он. – Из чего делается этот супчик?
– У нас в стране все съедобно. Если блюдо правильно приготовить, – философски заметил Кушаков. – Это я в иносказательном смысле. А блюдо из разваренных говяжьих ножек и требухи. Должен вам заметить, это блюдо на Кавказе издавна считается лечебным. Хашем исцеляли гастрит и даже язву желудка...
– Сейчас я пожалею, что у меня нет язвы, – натянуто засмеялся Шатунов. Он наперед знал, что сейчас скажет директор CНБ.
– Не волнуйтесь. С такой жизнью? Будет.
– Так, Петр Семенович! Давайте от говяжьих ножек вернемся к нашим баранам. Меня гложет один вопрос: для чего все-таки понадобилось использовать эти самые пси-генераторы? Это же сверхсекретное оружие, используемое в крайних случаях!
– Бог с вами, Сергей Васильевич, в каких крайних? Американцы, например, активно применили его в Югославии, в Грузии, в Украине, в Таджикистане. Да и мы кое-где тоже... Просто мы действовали без согласований.
– Вы так и не ответили на мой конкретный вопрос, – резко прервал собеседника вице-премьер.
– Отвечу. – Не обращая ни малейшего внимания на тон вопроса, Кушаков сделал паузу, вытирая салфеткой губы. – Нам нужны были доказательства того, что на Рублевке действительно произошла космогенно-биологическая катастрофа. И как ее следствие был введен карантин. Кроме того, мы решали и вторую важную задачу – до смерти напугать олигархов. Чтобы они стали сговорчивее и раскошелились, лишь бы выскользнуть из зоны бедствия...
