– Это-то легко. Недалеко ходить – цивилизованные англичане несколько сотен лет вешали за все подряд – и за бродяжничество, и за мелкое воровство, и за все остальное…
И за дебош в лавке с нанесением ущерба – тоже вполне бы повесили…
– На это положено отвечать, – хихикает Саша, – что, когда одних воришек вешали, другие тырили по карманам у зевак, и, дескать, эта жестокость бесполезна – любимая отмаза либеральная в инете была. Причем не смущались, что в точности соответствует их любимой фразе об английском газоне, который триста лет стричь надо, чтоб хорошим стал.
– А на это положено отвечать, что потом вешали и этих воришек, и тех, которые уже на их казни крали – тоже вешали… Так что за сотни лет воспитали законопослушную публику. А незаконопослушную – банально повесили. И в Германии то же было, и во Франции… Только в Англии пожесточе. Сиживали в инете, сиживали!
– Вот! – торжествует наш водитель. – Я же говорил – интеллигентный человек может оправдать все, что угодно!
А ведь подловил он меня, ехидина…
Дорога идет по неинтересным в плане выживаемости местам. Единственное, на что обращают мое внимание – какой-то хладокомбинат, стоящий в километре от дороги.
Эти промышленные коробки уже осточертели… Да их же сотни!
Но я понимаю, что потом все эти видеоматериалы не один раз отсмотрят штабники в Кронштадте, и очень может быть, что по нашим следам пойдут группы для взятия под контроль жизненно важных предприятий, участков дороги или поселков.
Потому – снимаю и снимаю…
– О, сейчас наконец армейские должны быть, – замечает водитель.
– А что тут?
– Ржевский полигон имени соответствующего поручика. Самая здоровая пушка СССР тут стоит. Так и называется – Главный калибр Советского Союза! Только хрен доберешься – все под охраной.
– А вы откуда узнали? – поддерживает разговор Саша.
– Был в Финляндии – ездил на экскурсию на Мокрый остров – там такие же стояли. Финны хвастались, что их пушки в отличном состоянии, а вот наша, дескать, ржавая до визга.
– Это что, финны такие же пушки сделали, как СССР?
– Ага, как же… Все российские. И у финнов все-таки, думаю, калибром пушечки-то поменьше… Не уникумы.
– А, вон оно как… Так тут полигон и сейчас?
– Не знаю. Но военные тут были точно. Хотя их сейчас куда меньше стало. Вон казармы – так там сейчас страйкбол. Типа пейнтбола, только для честных.
– Это как?
– Ну, в пейнтболе если попало – так сразу по краске видно, а в страйке – нет. Саша, сообщи «старшому» – пикет впереди.
– Где? Дорога пустая же?
– У моста справа – явно блокпост. Дорогу перегораживать не стали – а вот расстрелять тех, кто прорываться попробует, – раз плюнуть.
– Наблюдаю блокпост и патруль еще один.
– Где?
– Над КАД поперек – путепровод. Вот они на нем.
Ого! Серьезно у них тут все – на путепроводе стоит БТР, смотрит «дудкой» вниз, чуток поодаль, за бетонными блоками, приземистая БМП и рядом с мостом – еще одна. Только танков не хватает.
М-да, Ржевский полигон.
Сильно похоже, что нас тут ждали – на обочине довольно спокойно стоит группка вооруженных АК-74 людей. Явно вояки. Один из них машет рукой.
Послушно тормозим. Николаич подходит к стоящим. Видно, что здороваются. Нам «старшой» никаких знаков не подает, ведет себя спокойно. Беседуют.
Незаметненько снимаю, что тут и как. Саша замечает еще пару БМП, обеспечивающих круговую оборону. Дорога тут под прицелом. Я тем временем обнаруживаю будки за машинами – ну точно, блокпосты. Дорогу могут перекрыть на счет раз.
Николаич подходит к нам, открывает дверь.
– Вояки предлагают взять с собой десяток раненых и спрашивают – на семинар их медики могут прибыть?
– Что за раненые?
– Не знаю. Но получается, что тяжелые.
– Ну я не против.
– Ага. Я уже согласился – нам «броник» придадут для усиления.
– С чего они про семинар узнали? Им, что ли, звонили?
– Звонили мужички, что с нами пообщались у ИКЕИ. Языками…
– Что-то мне говорит, что особо нам выбора и не оставили?
– Не без того. Полностью добровольно… И отчасти принудительно…
– Ждать долго придется?
– Нет, у них уже все готово…
– Что-то не очень верится…
И действительно, минут пятнадцать ждем. Разговаривать под прицелом как минимум трех серьезных огнестрельных приспособлений не тянет, да и вояки выглядят уставшими, тоже не очень общительны.
Что странно – справа и слева у дороги разнесенные вдрызг пятиэтажки. Бои тут, что ли, были?
Наконец выкатываются две машины – медицинская обшарпанная таблетка и фургончик. Следом катит БТР-70. Техники тут у них… Но коптит БТР изрядно, старенький уже, видно.
Вылезаю из кабины под снежок, иду к новоприбывшим. В кабине таблетки – двое.
Шофер нормален, а вот пассажир выглядит паршиво. Стучу в стекло со стороны пассажира. Чуток стекло опускается.
– Вы сопровождающий?
Шофер машет рукой, дескать, отсюда подходи. Подхожу.
– Это больной, медиков с собой не брали, у них работы и так до дури, не оторваться.
– Больных много?
Шофер мнется.
– Слушай! Нам выбирать нечего под всеми этими «дудками» и под конвоем БТР. Все равно едем в больницу, так мне знать надо, что везем.
– А ты кто?
– Дед Пихто! Врач я.
– Че, серьезно? А что ты тогда не в больнице?
– Забыл тебя спросить. Что за больные?
– Да я без понятия! Во второй машине санитар – его и спрашивай. Вот этот рядом – кашляет. Это заразно?
– Нет… наверное.
Санитар – сухонький мужичок под пятьдесят. В отличие от шофера замечает сумку у меня на заднице и потому не хорохорится. Больных всего дюжина. Тяжелых трое, у одного газовая гангрена, которую не удалось подавить, а ногу ампутировать он не дает, здоровый мужик, да и родственников у него полно, потом не расхлебаешь. Девушка после аппендэктомии, но прошло как-то не очень удачно удаление, хотя вроде бы любой врач аппендицит удалить обязан уметь, сейчас, вероятно, перитонит завязался. Еще один с явным столбняком, диагноз поставили с трудом – такого давно никто в глаза не видал. Остальные – вперемешку, с обострениями «хрони» и прочими мирными и привычными бедами, в момент ставшими совершенно непереносимыми.
– Инфекционные болезни есть?
– Нет, все с этими хворями вон, на поле.
Санитар тычет пальцем в табор из палаток и вагончиков на пустыре.
– Решительно тут у вас.
– А что еще остается? Да, и не раздражайте командира БТР.
– С ним что?
– Зубы болят. Вторую ночь не спит. А стоматологов у нас нет.
– М-да… Подарочек… Учтите, если тащим укушенных или инфекционных больных, а вы меня не предупредили, будет очень плохо сначала мне, потом еще хуже вам! Нет возможности кому из пациентов обратиться и перекусать остальных?
– Да не должны. На всех платки надеты, чтоб рта не открыть. Ну и присматривают друг за другом, разумеется.
– Жидковатая защита.
– А они вооружены. Частью. Кто повменяемее. И этот, с гангреной, сразу предупрежу – тоже с пистолетом… Но он пока тоже немного вменяем…
– Подарочек…
Из люка БТР высовывается злющая распухшая рожа, обмотанная какими-то тряпками, отчего похожа на футбольный мяч.
– Эй ты, выкидыш свиной! Долго еще задерживать будешь?
– Я врач. Мне нужно, чтоб все пациенты доехали живыми. Это вы две ночи не спали?
– А то, твою мать, ты сам не видишь! Глаз нет, придурок?
– Вы пока тряпки эти смотайте с себя. Там компресс?
– Да ты очумел, живодер! Я же застужу еще хуже!
– Там у вас компресс?
– Ну да, со спиртом, чтоб грело!
– Нельзя греть снаружи. Снимайте все. А насчет хуже – вы считаете, что может быть хуже? По-моему, уже некуда. Снимайте, снимайте!
– Отвечаешь? – недоверчиво спрашивает бедолага и испытующе таращит запухшие глаза.
– Отвечаю. И пошлите кого-нибудь за горячим чаем в термосе. И лучше не сладким.