– Хреново, сэр. Я на своей шкуре ощутил их работу… – Техник-сержант скривился, словно укусил лимон. – Они мой «шерман» подожгли. Когда мы выбирались из него, эти гады убили заряжающего и водителя.

– Dammit… Мне жаль, Лафайет. – Техник-сержант дернул плечом в знак неопределенности. Как бы «о’кей» и как бы «мне это не нужно». – А где ты добыл М3 Стюарт?

– Рейнджеры помогли. – Класс, опять наш брат кому-то помогает. Вдруг нам за эту операцию дадут личное наименование – 1-й Бобруйский батальон рейнджеров. Ой-ой!.. На фиг! Лучше вести себя скромно… Нет. Скромно не получится, да и просто нельзя. Надо, чтобы у немцев и поляков земля под ногами горела от нашего присутствия. – Они выручили из плена моего нового водителя и отбили его танк у поляков, а потом нас спасли, когда мы от десантников уходили. Так у меня оказался новый танк, сэр.

– Понятно, как у тебя с боеприпасами, поддержать огнем сможешь?

– По пехоте только из зенитного пятидесятого калибра. Есть два десятка бронебойных снарядов, фугасных и картечи – нет, патронов к курсовому и спаренному пулемету – по пол-ленты. Танк есть, а смысл от него минимальный, простите, сэр… – огорченно доложил танкист.

Беда, надеяться на кавалерию не приходится.

– Это проблема…

– Сэр! Немцы приближаются! – Вашу арийскую мамашу и Гитлера растудыть его в… кхе-кхе, в качель.

– Пул, возвращайся к танку. Если что случится, отступай к перекрестку. Там наши инженеры и рота прикрытия. Защищай свой новый танк. Все, иди. Рейнджеры, к бою!

Бегом к окну, первый лейтенант, бегом! Оружие в руки, приклад к плечу, взгляд сквозь прицел. До противника примерно сотня метров, и движутся они довольно медленно. Причиной тому было, что парашютисты решили подстраховаться, часть из них слезла со своих машинок и, внимательно оглядываясь, двигалась как можно ближе к зданиям по обе стороны улицы.

Маленькие грузовички, кстати, оказались очень похожи на резко и сильно уменьшившиеся полугусеничные транспортеры schwerer Wehrmacht Schlepper или на выросшие и немного видоизменившиеся полугусеничные мотоциклы Sd Kfz 2 «Kettenkrad». За последним грузовичком, нещадно гремя, тащился прицеп, в котором я не сразу узнал зенитку 2cm Flak 30/38 без бронещитка.

Зенитный автомат – это плохо. Если его успеют развернуть, мы не сможем высунуться. Первым делом уничтожить зенитку и экипаж машины, транспортирующей ее, не выйдет: десантники, бредущие под стенами, быстро приблизятся и закидают нас гранатами. Заставим залечь спешившихся десантников – те, кто сейчас на транспорте, быстро рассредоточатся, теплить надежду на глупое поведение элитных солдат противника не стоит. Оперативно развернуть зенитку им труда не составит. С двумя десятками рейнджеров или хотя бы с полутора десятками да с парой базук покрошить даже этих десантников на узкой улице не составит труда, но реальность категорически против меня. Где стрелки? Где они?..

– Сэр, смотрите… – Занявший позицию у соседнего окна рядовой Саммерс, когда я оглянулся, указал на дом напротив.

Что там такое? В окне здания мелькает тень. Что? Дневной свет проходит сквозь разрушенную заднюю стену дома, дверной проем и окно комнаты, в которой мелькает тень, перекрывающая этот свет. Это же сигнал! Хитро!

– Саммерс, дай сигнал фонариком. Мы их заметили.

Рядовой осторожно отходит на шаг назад, в глубь помещения, извлекает из подсумка фонарик и дважды включает-выключает его.

Сколько же отвлекающих от дела вещей… Так до Победы не скоро дойдем…

Десантники к тому моменту оказались как раз на дистанции кинжального огня, на который я и делал ставку. Еще шаг, еще, вот так вот… Немец, шедший первым в своей группе под стенами зданий напротив, увидел свою смерть – меня. Тренированное тело десантника за мгновение сжалось, дабы сделать рывок к укрытию, но это уже было не принципиально, ему было не спастись. Очередь из моего «томпсона» перечертила фигуру врага.

– Open FIRE![24] – раскатистым громом прозвучал приказ кого-то из бойцов прикрытия.

Шквал пуль, подобно граду с небес, обрушился на десантников. Но они не стали стоять столбом, чтобы быстро принять смерть, они бросились в разные стороны, ища укрытия и стреляя на ходу. В первый момент я даже испугался – у противника вновь оказалось очень много автоматического оружия. Каждый десантник посылал десятки пуль в ответ. Пришлось быстро менять позицию: попасть под пули на прежней не хотелось.

Перемещаясь к новому укрытию, я успел вытащить из подсумка осколочную гранату и, оказавшись у нового окна, выдернул чеку и метнул «ананас» на улицу, рассчитывая попасть им примерно в центр колонны.

– Vorsichtig! Granate![25] – кто-то из десантников предостерег своих товарищей об опасности. Внимательные, гады. Взрыв почему-то прогремел слишком тихо и явно не там, где я рассчитывал. Я высунулся и успел сделать две короткие очереди по десантникам, залегшим у стен дома напротив, прежде чем по моему и соседним окнам ударил немецкий пулемет. Отвратительный звук – визг срикошетившей пули. Отвратительно…

Ай! По щеке сильно резанул осколочек кирпича.

Ай-ай-ай! Не желая схлопотать еще и шальную пулю, я стал двигаться обратно в комнату к Саммерсу вдоль стены, словно краб – боком, на карачках. Только я пересек дверной проем и сместился слегка к окнам, как позади с деревянным стуком что-то упало и почти сразу грянул взрыв. По спине без опасного воздействия на мою шкурку застучали осколки, на каску посыпалась штукатурка, и… все! Не поверите, ничего, кроме этого и легкого испуга, со мной не случилось. Я даже не оглох толком – полминуты в ушах свистело слегка, и мысль в голове, спокойная такая: «Это была колотушка, ничего страшного». И все! Нет бы оглянуться, посмотреть на место взрыва или проверить себя на предмет ранений! Мне, видите ли, пофиг-с, война идет, поэтому продолжаем двигаться дальше, все так же по-крабьи.

Переместившись к новому укрытию, я спокойненько так стал менять в пистолете-пулемете магазин. Перезарядил оружие и даже закусил извлеченной из подсумка сосиской. Саммерс смотрел на меня как на ожившего Ленина – с восхищением и ужасом одновременно. Вроде вождь пролетариата, но мертвый ведь был!

– Саммерс, не спать! Огонь по противнику!

Следуя своему же совету, высовываюсь из-за укрытия, упираю автомат в подоконник и короткими очередями стреляю по зашевелившимся десантникам.

В шуме перестрелки среди отрывистых фраз на немецком, доносившихся с улицы, удалось услышать именно это:

– Zurück! Mach schnell![26]

– They retreating!.. Run away, cowards!..[27] – Не только я понял смысл сокровенных слов, произнесенных немцем. Кто-то из рейнджеров усек суть дела. Пора вновь командовать, лейтенант:

– Push’em back!..[28]

Все же далеко мне до опытного, хитромудрого отца-командира, упустили мы десантников. Они отступили до места второй засады и, ощутив, что их давят с двух сторон, подобно воде, ищущей свободный путь, утекли в проулки меж домов. Не завидую я этим извергам…

Когда мы их прижучили у завала, они потеряли пятерых убитыми и пятерых ранеными, да еще и одну из своих машинок оставили на улице. Отступали они вместе с ранеными, закидали дома вокруг дымовыми шашками и всей группой на оставшихся двух машинках назад, в сторону своих. А вот нарвавшись на вторую засаду, они, ни секунды не медля, бросили транспорт и добили всех раненых, мешавших быстро отступать… Собственными глазами видел, как двое десантников своих наспех перевязанных товарищей, сидящих на бортах машин, пристрелили без колебаний. Вскинули оружие и прострелили обоим головы.

Черт побери, что это за монстры?.. Но не всех раненых добивали, один сам застрелился, а последние двое раненых подорвали себя гранатой вместе с одной из машин, когда к ним подошли солдаты из группы прикрытия. Преследовать десантников не удалось – они прямо перед носом моих бойцов подорвали стену дома и, не задерживаясь, ушли в глубь жилого района. Не очень хочется их догонять и добивать: слишком дорого может обойтись такая затея…