— У меня Н, у Мари ПК, а у малышки Геруды — Д.
— У многих детей теперь стоит Д. А имя… Лучше не говорите никому свое настоящее имя. Так будет правильно, поверьте. Теперь, после Великой Миграции, мы не граждане своей страны, мы отныне именуемся «перемещенными лицами единой русской диаспоры», плердами.
— Почему здесь нет воды?
— Ее здесь никогда и не было. Считается, что наша кровь не переносит воду, отторгает ее. Она как бы несовместима с жизнью. Поэтому мы здесь. Это хорошее место — без воды для тех, кто не нуждается в воде, без солнца для тех, кому оно вредно. Хороший выход — убрать тех, кому не нужна вода, с места, где она еще есть, и поместить туда, где ее нет. Такова главная идея Федеральной Программы Правительства ООН. Но здесь нет не только воды и солнца, но и воздуха. Видели нагнетатели? Оттуда подается искусственно производимый воздух. Купол собирает все осадки, единственный источник воды на Андоне.
— И вы не страдаете?
— Только первое время. Но это, говорят медики, адаптационный период. Как первое время отвыкать от дурной привычки пить после еды. Если тебя сбить с привычной цепочки, даже если она и неправильная, тебе будет плохо, будешь хотеть пить, испытывать психологическую зависимость, жажду, сухость во рту, жжение, несварение в желудке. Но на самом-то деле тебе не следует пить и разбавлять желудочный сок, который отвечает за первичное расщепление. А мы пили…
— Да и бог с ним! Люди жили так поколениями. Разве им больше нечем теперь заниматься? Вряд ли это наносило какой-то серьезный вред. Посмотрите, сколько существует других, куда более важных, проблем, при чем здесь этот абсурд? Все что угодно можно придумать теперь, лишь бы оправдать идею «вода вредна».
— А чего мы хотели? Ресурсы истощились, запасы воды, нефти, газа иссякли. Кто-то должен был сделать разработки и оправдать вложенные в эти открытия вложения, кто-то должен их претворять в жизнь. Было создано и заселено некоторое количество альтернативных планет в новой галактике, похожей на Млечный Путь. Когда мы, то есть они, пошли по пути рационализации и рентабельности, выяснилось, что все, от воздействия солнца на организм на клеточном уровне до анализа расщепления тетрасахарид стахиозы в толстом кишечнике, способно сыграть им на руку. Одно могу сказать, мы здесь не случайно. Что-то совпало, раз мы все оказались на этом корабле. — Он горько ухмыльнулся. — Нас отделили от основной массы. На Земле теперь избранные, те, кому принадлежат оставшиеся ресурсы и обслуга. Им не надо столько народа, он только мешает, заставляет думать о социальной, никому не нужной и по сути затратной части общественного устройства. Геронтология стала наукой на страже обеспеченной части населения. Митохондрии защищены теперь от супероксида, что многократно продлевает жизнь. Представляете, чего мы достигли таким образом? Люди живут счастливо, размножаются и не умирают. Планета начала задыхаться от столетних стариков. В каждой стране их стали исчислять миллионами. Мы стали жить дольше, перестали болеть. Постаревшее в разы общество, требующее к себе социальной опеки и внимания, обременительно. Теперь мы все получаем миметики и цитамины по социальной национальной программе, а когда-то, сто лет назад, это было только открытие наших русских ученых.
Мы пошли дальше и повернули вспять апоптоз — запрограммированную клеточную гибель, но нас стала убивать информация. Бодрые старики перестали быть ее хранителями, перестали быть консерваторами, они впитывают новое и не представляют ценности для других поколений, они стали ненужными обществу. Репродуктивная функция впервые стала обязательной и контролируемой.
— Говорят, что наше переселение было вызвано необходимостью, что это вынужденная мера. Но я слышал и другие разговоры, о том, например, что они зафиксировали у нас изменения на уровне ДНК, которые посчитали заразными.
— Они считают, что мы в результате развития нанотехнологий мутировали, но я в это не верю. Лучше бы больше внимания уделяли в свое время разрушению озонового слоя. Такое количество ультрафиолета, которое мы стали получать, могло погубить нас, поэтому они придумали формы, подавляющие в нас эти реакции. За два поколения людей выявились те, кто теперь вообще не способен существовать в этой среде. Нам вреден ультрафиолет, вредна обычная вода. Поэтому мы здесь. Они позаботились о нас. Но я бы предпочел смерть. Впервые за всю свою жизнь. В две тысячи пятидесятом они посчитали, что открыли геном человека. Сделали сложные и точные, как им показалось, расчеты на компьютерах, из тех, что после запятой дают четыре девятки, когда пятая цифра уже не важна, но они ошиблись совсем в другом месте. Замерзли? Одевайтесь теплее, тут вам не Майями. Берите плед. Я видел армию авгаров. К чему этот маскарад? Одеты в какие-то идиотские шлемы с рогами времен викингов. Зачем?
— Всего лишь наряд для аппарата подавления, клоунская униформа. Любая организационная форма политического устройства государства должна определиться, чем она в итоге будет манкировать: конституцией или административными методами местного муниципалитета. А авгары — это цепные псы, ни больше ни меньше. Если вы захотите, пройдете курс обучения, и вас легко примут на службу. Вы еще подходите по возрасту. По крайней мере, будете знать, каким именно образом они заполняют картограммы при нарушениях, и методом исключения вычеркнете эти поля. Вы ведь хотите знать, куда вписать код?
— Да, хочу. А где же центральное управление Андона? На Земле?
— Центр повсюду. Все решает электронное правительство. Здесь мы имеем департамент и префектуру при политической автономии. Она управляется центром только отчасти. Жизнь здесь не похожа на жизнь там, значит, не может быть и кальки в ее управлении.
— Меня опять трясет. Я хочу пить, — сказал я. — Что делать? Ну и жарища!
— Понятно из-за чего: Андон — самая ближайшая к Солнцу планета в Солнечной системе. Зато темно! Здесь выращивают все идущие на экспорт для Земли овощи и фрукты на влажных синтетических открытых грядках, питающихся сточными водами. Пейте чай — меньшее зло. От лимонада и сока будет только хуже. Видите мою эрозию? — Хавр закатал рукава толстовки и показал красные вздутия с белесыми струпьями на коже. — Так и не проходят. Хотя колют мне панкраген. Будете чай?
— Да, только без сахара, если можно.
— Увы, без сахара тут ничего нет. Точнее, они говорят, что все, что мы едим и пьем сладкого, его не содержит. Они ввели заменители. Вранье, не верьте, это детсадовский маркетинговый обман для простачков. Но никто не сказал из этих умников о том, что мы тем самым перегружаем нашу нейтрализующую систему в организме. Обратите внимание, на Андоне нет худых, не странно ли это при том, что тут нет сахара в жидкостях? Все отекают. Я раньше был химиком и могу вам авторитетно заявить, что изучил заменители. Они накапливают жидкость в организме под воздействием инсулина. Все сладкое нейтрализуется соленым, Лукр. Поэтому мы сейчас посолим ваш чай. Но на соленое советую не налегать, соль задерживает воду. — Хавр принялся возиться с канистрой чая, перелил содержимое в чайник, нажал на кнопку, достал чашки.
— Нет ничего более вредного, чем здоровое питание! На самом деле лучшее, что могло бы помочь тут всем нам, — это природная минеральная вода с кальцием, но, увы, ее не купишь даже за двести рюмов, цена, которую надо уплатить за расторжение договора о добровольном переселении. Вот до чего мы докатились. Андон — вершина искусственности. У меня с прошлого года лежит в тепле украденная картошка. Я ее недавно смотрел, она нисколько не изменилась, новый трансгенный сорт. Сто лет назад они вводили туда ген подснежника, кто знает. Прошел год, а она как будто только вчера с поля. Как вам это нравится? Раньше картофель содержал недоступные бедным слоям населения вещества — на треть состоял из белка медуз. Абсурд? Увы, нет. Что там теперь? Вот наблюдаю, когда же он наконец испортится. И еще вот что. Упаси вас Бог как-то иначе, чем обычно, взглянуть здесь на незнакомую женщину. Штрафбат, от года исправительных работ в пластиколомнях. Вам по прибытии выдали инструкцию?
