Вечерний Рим нравился Лине больше всего. Грубая дорога и серые здания окрашивались в оранжевые цвета, приобретая удивительный дух, и казалось, что именно на закате город просыпался. Не люди, нет, горожане наоборот расходились по своим домам, а торговцы закрывали свои лотки. На закате просыпался сам город, и она как будто чувствовала его взгляд. Настороженный и внимательный.

   - Лина?

   Лина подняла глаза и поняла, что они уже приехали. Максимилиан обнял её за талию и помог спуститься с лошади.

   - Ой... - воскликнула она, смотря на огромную трещину на стене красивого храма Аресу, который даже ещё не успели достроить.

   - Они стоят слишком близко, - авторитетно заявил Максимилиан, а Лина непонимающе уставилась на него, требуя разъяснений. - Афина и Арес, как бы сказать, не любят друг друга.

   - Да? - изумилась она. - А я думала, что это всё только мифы...

   - Как видишь нет.

   Рядом толпились рабочие, и они уже были готовы принять гнев греческого царя, считая разрушения своей виной, но он не обращал на них внимания.

   - Завтра мы найдём новое место для храма Аресу. Это он сказал тебе про шпиона? - вдруг спросил Максимилиан.

   - Да, - виновато опустила глаза Лина.

   - Хорошо, - кивнул он, как будто не замечая её смены настроения.

   Максимилиан быстро осмотрел храм Афины, удовлетворился увиденным, и уже через несколько минут они направились обратно во дворец.

   Спустя одиннадцать дней

   - Ты чего не спишь?

   Лина открыла глаза и посмотрела на Максимилиана, который как мраморная статуя стоял у окна и невидящим взглядом смотрел куда-то перед собой. Солнце ещё не встало, и было довольно темно, но первые признаки приближающегося рассвета были уже видны на синем безоблачном небе.

   Он уже успел надеть широкие просторные штаны, которые в последе время часто носил, считая их очень удобными, но его безупречный торс оставался неприкрытым.

   - Сегодня приедут Кастор с македонцем, - ответил Максимилиан не оборачиваясь.

   - Тебя это беспокоит?

   Лина поднялась с кровати, подошла и нежно обняла мужа, прижавшись к крепкой спине и целуя в плечо.

   - Мне не дают покоя твои слова... - начал говорить он, но вдруг замолчал. Нежные руки жены, ласкающие его, сбивали с мысли, и он поймал их, удерживая от продолжения.

   - Какие слова? - спросила Лина, прокладывая дорожку поцелуев по спине.

   - Остановись, - повернулся Максимилиан и посмотрел в ясные глаза жены.

   Она была как будто серьёзной и внимательно слушала его. Вот только её движения говорили об обратном.

   - Прости, но я всё не могу насытиться тобой, - улыбнулась Лина и убрала непослушный чёрный локон с глаз, тёмных как грозовое небо. - О каких словах ты говорил? Про деление земли?

   - Да. За короткий срок границы Греции очень выросли. Македония, Фракия... Кастор говорит, что и Иллирия желает присоединиться ко мне. А я им не верю. Никому. Ни Кастору, ни Валерию, и тем более Тофру.

   - Тофр это Иллириец?

   - Да, - коротко ответил Максимилиан.

   - А они давали основание не верить им?

   - Нет, все их слова и действия подтверждают их клятвы верности, но Лина, они сильные воины и талантливые полководцы, правители своей земли, с чего бы им служить мне?

   - Служить? А они тебе служат? - задала вопрос Лина, а Максимилиан нахмурил брови. - Они давали клятвы служить тебе?

   - Нет, - немного ошарашено произнёс он. - Только в верности.

   - Ну так не требуй от них беспрекословного подчинения, иначе они действительно могут взбунтоваться.

   - Лина, я не понимаю тебя, - произнёс Максимилиан, злясь на её непонятную манеру изъясняться. Всё приходилось переспрашивать и буквально вытягивать слова из этой женщины, и порой это выводило из себя.

   - Полководец, ты же их не захватывал и не порабощал. Они сами отдались тебе и сейчас вы скорее партнёры, по крайней мере в ближайшие годы будет именно так. А сейчас ты должен быть мудрее и найти ту грань, когда Валерий и Кастор будут иметь достаточно свободы, чтобы не возжелать большего, но при этом не забывать, кого признали своим царём. Знаешь, как дрессируют животных? Кнут и пряник.

   Максимилиан усмехнулся, услышав эти слова. Да, Лина конечно часто говорила несуразицу, и при этом её взгляд ни многие вещи был хотя и не типичным, но крайне интересным.

   - А Рим?

   - Максим, ну тебе виднее, что с ним делать, - надула губки Лина, от чего стала похожа на ребёнка. - Но они должны видеть, что ты им доверяешь и ваш союз им выгоден. Ой, можно я не буду об этом думать? Когда ты так близко, а на мне нет одежды, я хочу только одного.

   - Спать? - улыбнулся Максимилиан, притягивая к себе жену.

   Да, это тело было невероятно нежным и желанным, и думать о чём-то другом, кроме как обладать им, было крайне тяжело.

   - Можно конечно и спать, но я хотела другого, - прошептала она, нежно целуя шею и спускаясь ниже.

   - Чего? Скажи мне, - сбивчиво произнёс он, уже сгорая от возбуждения.

   - Я хочу быть твоей. Возьми меня.

   Максимилиан зарычал, услышав эти слова, и на руках поднял девушку, отрывая её от пола и прижимая к стене, может быть слишком грубо, чем следовало бы, но страсть затуманивала разум. Сейчас он видел перед собой только её, женщину, которой желал обладать.

   Лина улыбнулась, чувствуя его силу, необузданную и первобытную страсть. Пылкий и волнующий, её полководец, и она была готова на всё ради него.

   Поддерживая девушку только силой своих рук, он скользнул в столь желанное тело, а Лина глухо застонала, почувствовав его в себе.

   - Максимилиан, а мне обязательно надевать этот ужасный хитон? - капризно спросила Лина, показывая мужу традиционное греческое платье в своих руках, как будто желая показать, насколько оно ужасно.

   - Да, - холодно ответил он, даже не смотря в сторону жены.

   Лина глубоко вздохнула. Опять властный и холодный. Как же быстро он менял маски...

   - Я не справлюсь с этими ужасными складками.

   - Лина, нужно было уже давно взять себе служанку. Римлянки тоже прекрасно управляются с хитоном, и поторопись уже.

   - Сама как-нибудь справлюсь, - пробубнила она, надела хитон красивого светло голубого цвета и принялась старательно драпировать ткань, злясь на дурные правила, и того, что ей нужно было следовать им.

   Ну приезжают Валерий и Кастор в Рим? Зачем официальный приём? Максимилиан же расстался с ними совсем недавно.

   Но непослушные складки наконец-то сдались и Лина, удовлетворившись своим видом, пошла к мужу, который наверняка уже с нетерпением ожидал её у дверей дворца.

   Так оно и было.

   Упрекать задержавшуюся жену он не стал, но зато очень красноречиво посмотрел на неё, и даже Деметрий, стоявший рядом со своим отцом с упрёком взглянул на свою маму. Лина сделал вид, что не заметила этого, слегка удивилась генералам, стоявшим за спиной Максимилиана, и встала на своё место рядом с мужем, очень стараясь не показать своего отношения к этим церемониям.

   Солнце, хотя было и утренним, но припекало сильно, а они всё стояли и стояли, и Лина хотела, уже было спросить, долго ещё им тут жариться, как на дворцовую площадь въехали Валерий и Кастор со старшим сыном, одетые как на парад. Начищенные медные доспехи полководцев как будто светились, отражая солнечные лучи. Хитоны их были нарядными, шлема в руках украшенные какими-то перьями, особенно у Кастора, и даже щит, висевший на боку коня, и тот был праздничным. А огромное количество солдат, сопровождавших их, очень гармонично завершали странную картину.

   - Ого... - не смогла сдержаться Лина, глядя на это.

   Но Максимилиан стоял прямо и невозмутимо смотрел вперёд и, кажется, был не удивлён таким количеством народа.