– Молиться? Он будет молиться!

Траффорд был поражен. Никогда за всю свою жизнь он не слышал, чтобы это слово произносили с презрением.

– А знаете ли вы, – продолжал Кассий, – что болезни, которые убивают детей, можно предотвратить?

Траффорд знал одно: что ему надо немедленно уйти, поскольку разговор становится все более опасным и чреватым самыми печальными последствиями. Но он не ушел.

– Я… я знаю, что когда-то люди в это верили, – сказал он. – Но теперь нам известно, что то неправда.

– Это правда, – ответил Кассий.

– Откуда вы знаете?

Кассий заказал кофе.

– Эспрессо, – громко сказал он. – Без молока, без пенки, без сахара, и самое главное – никаких взбитых сливок и сладкого желе.

Им принесли две крошечные чашечки. Траффорд никогда не видел, чтобы в такие наливали кофе – его умещалось там не больше, чем в наперстке, – а сами чашечки были фарфоровые. Траффорд привык к тому, что кофе подают в литровых картонных стаканах.

– Ваше здоровье, – сказал Кассий, подняв свою чашечку с напряженной улыбкой, и добавил: – Если бы я был полицейским и по какому-то невероятному совпадению сейчас наблюдал за нами, я никогда бы не поверил, что человек, который собирается рискнуть жизнью, начав беседу на богохульственную тему, способен на такой неординарный поступок – заказать эспрессо, да еще безо всяких сладостей.

Траффорд мысленно признал его правоту и тоже поднял чашку. Затем, попробовав ее горькое содержимое, невольно скривился.

– Привыкнете, – уверил его Кассий.

У Траффорда не было настроения обсуждать кофе.

– Откуда вы знаете, что было время, когда дети умирали не так часто?

– Я знаю это, – ответил Кассий, – потому что я вакцинатор.

Конечно, Траффорд слышал о вакцинаторах. Это была зловещая тайная секта, практикующая темные искусства, корни которой уходили глубоко в Допотопную эру. Члены этого нечестивого братства калечили детей во имя древней и давно уже дискредитировавшей себя «науки».

– Вы колете детей отравленными иглами? – и ужасе прошептал Траффорд.

– Я предпочел бы слово «прививать». Да, именно это я и делаю, когда могу. Если возникает такая возможность и если у меня есть вакцина. Много больших здоровых семей, члены которых возносят хвалу Господу, на самом деле обязаны своим счастьем мне и моим товарищам. Мы выискиваем тех, кто, на наш взгляд, способен мыслить самостоятельно и у кого должно хватить решимости помочь своим детям выжить. Вот для чего и обратился к вам.

– Но почему… почему ко мне?

– Я некоторое время наблюдал за вами, – ответил Кассий. – Как я уже говорил, мне показалось, что у вас есть секреты.

Траффорд промолчал.

– Вы ведь потеряли ребенка, верно? – продолжал Кассий. – Ласковую Голубку. Ее сгубил столбняк?

– Да. А кто из нас не терял ребенка?

– Вы очень трогательно об этом писали. Я читал архив вашего блога. Это прекрасно, подумал я, хоть и горько. Полагаю, у вас нет желания вновь пережить такой удар.

– Вы хотите сделать прививку моему ребенку?

– Это мой долг. Я поклялся спасать детей. Эту торжественную клятву приносят все вакцинаторы.

– Я обязан донести на вас в полицию, – сказал Траффорд.

Каждый знал, что вакцинация – не более и не менее чем посягательство человека на исключительное право Бога вершить судьбы. Храм разрешал лечить болезни, поскольку это было всего лишь реакцией на Божье соизволение, но в основе вакцинации лежала идея о том, что можно предвидеть Божьи планы и изменить их. Предотвратить то, что предопределено. Конечно, это была самая настоящая черная магия. Только Бог мог знать будущее и только он мог творить будущее. Иммунизация же детей, равно как и взрослых, была очевидной попыткой ограничить Бога в его выборе, обмануть его, а потому не могла не считаться кощунственной. Для последователей этого культа Храм приберегал свои самые пламенные обвинительные речи.

– Вы будете не первым, – грустно сказал Кассий. – Многие мои братья и сестры навсегда исчезли в подвалах инквизиции, потому что об их деятельности сообщили те самые родители, которым они пытались помочь. Некоторых растерзала или сожгла толпа. С точки зрения общества, вакцинаторы – враги веры, а значит, именно так с ними и следует поступать. Любопытно, не правда ли?

– Любопытно?

– Видите ли, очень похожие научные методы вполне законным образом применяются в том, что осталось от медицинской практики. Особенно в имплантационной хирургии. Что такое лекарства, препятствующие отторжению чужеродной ткани, если не своего рода иммунизация организма? Разве косметическая медицина – не попытка переиначить божественные планы? Однако бьютификация, как вам известно, есть моральный долг каждого существа женского пола.

Траффорд пожал плечами. Он привык к изобилию противоречий в учении Храма.

– Разумеется, все это обычное лицемерие, – продолжал Кассий. – Лично я убежден, что старейшины из Верховного совета пользуются вакцинацией, чтобы предохранить от болезней членов своих семей. И до них в истории было полно деспотов, которые втихомолку наслаждались вещами, запретными для их подданных.

– Но вакцинация не дает никакого результата, и никогда не давала, – запротестовал Траффорд. – Я знаю это, потому что изучил вопрос достаточно хорошо.

– Так значит, вы ею интересовались?

– Я ее прогуглил. Признаю. Еще в Допотопную эру люди начали сознавать, что вакцинация детей порождает больше проблем, чем призвана решить.

– Согласен, так действительно думали.

– Я читал статьи об этом. Чего она только не вызывала, от аутизма до ожирения. Так что от этой практики отказались еще до Просвещения. До основания Храма.

– Верно. В ту счастливую пору, когда детской смертности почти не существовало, люди и впрямь были настолько развращены, что по своей лени и тупости отвернулись от вакцинации. Накануне Потопа и прихода так называемого Просвещения даже умные люди полагали, что в ней есть нечто подозрительное. Конечно, они были абсолютно неправы.

– Да почем вы знаете?

– Просто чувствую, – с улыбкой ответил Кассий. – Такова моя вера.

Ответить на это было нечего. Чувства всегда признавались законными. Даже во время этой чрезвычайно опасной беседы социальные инстинкты Траффорда не позволяли ему оскорбить Кассия, выразив сомнение в правомочности его чувств.

– Я спасаю детей, Траффорд, – сказал Кассий твердым, ясным голосом. – И почти наверняка могу спасти вашего ребенка. В то время, когда вакцинация была принята повсеместно, в период ее рдсцвета в третьей четверти двадцатого столетия Допотопной эры, все общество признавало ее необходимость, и в младенчестве умирало не больше одного ребенка из тысячи.

– Это ложь!

– Теперь их умирает пятьсот.

– Это ложь. Я видел цифры, статистику. Я отыскал их в сети. Они записаны, эта информация дошла до нас, и она говорит, что в эпоху обезьянолюдей детская смертность была не меньше нынешней.

– Я тоже видел статистику.

– Вы хотите сказать, что она неверна?

– Нет.

– Я сам никогда в жизни не заносил в компьютер неверных цифр. И ни один руководитель отдела не просил меня это делать.

– Когда имеешь дело с цифрами, не обязательно лгать, чтобы заставить их говорить то, что тебе хочется услышать. Надо только интерпретировать их нужным образом. Пойдемте, – сказал Кассий, поднимаясь из-за стола. – Мы уже долго пропадаем, пора возвращаться на работу. Даже тому, чья профессия – быть стариком, иногда приходится изображать служебное рвение.

Когда Траффорд с Кассием тихонько проскользнули обратно в офис, там уже полным ходом шло другое празднество. В Израз приняли новую служащую, только что окончившую колледж, и эту девушку по имени Фиеста Целеста встречали буквально с распростертыми объятиями.

Каждый считал своим долгом обнять новенькую, со всех сторон раздавались восторженные выкрики, повсюду были сияющие лица. Фиеста Целеста пролепетала, что она в полном экстазе от того, что встретила здесь такой потрясающий коллектив, и все заверили ее, что они в не меньшем экстазе от того, что она попала именно к ним. Затем было выражено общее убеждение, что сегодняшняя волнующая и счастливейшая встреча станет началом крепкой многолетней дружбы всех присутствующих.