— Ничего особенного.

— Это просто ужасно,что Хелен Смарт написала о Кристине! Вообще-то, я помню, когда это произошло. Я была там, и она все наврала в своем письме. Мы просто пошутили. Она всегда была заносчивая, эта Хелен Смарт, завернута на политике и все такое. По крайней мере, у тебя было чувство юмора, Эдвард.

— Да, Эд был прикольный, — добавил Кейран, но Салли Уоррен его словно не слышала.

— Это Джош, — сказала она, показав на ребенка в коляске. — Я родила его сама, дома.

— Здорово. Может быть, поднимемся уже?

— У меня уже все поднялось, — сказал Кейран Битти.

— Это на втором этаже. Лифт вон там.

— Круто, — сказала Салли Уоррен.

— Ну, какты? — снова спросила Салли, толкая коляску к лифту, но ее слова заглушил Джош, без предупреждения разразившись воем, словно сирена. Ньюсон, не привыкший к детям такого возраста, никогда в своей жизни не слышал такого плача. Это было ужасно, потому что звучало так, словно мальчишка прощался с жизнью.

— Джош, пожалуйста, — попросила мама. — Пожалуйста, перестань. Что такое, милый? Пожалуйста, не кричи.

Люди со всего фойе начали поворачивать головы в их сторону. Кейран Битти ободряюще улыбнулся:

— У меня своих двое. Ужасно, когда они такое устраивают на людях. Нет, их даже шлепнуть нельзя, так что остается только терпеть. Думаю, мне повезло, потому что я вижу их только раз в две недели.

Если Салли Уоррен и слышала Кейрана Битти сквозь вопли ребенка, ей было явно на него плевать. Присев на корточки, с трудом пристроив огромный живот, она совала ребенку сандвичи из «Мармайта», но Джош размахивал руками, рассыпая крошки по безупречному ковру на полу.

— Хочу! Хочу! Хочу! — это единственное, что можно было различить среди его воплей.

— Что, милый? — повторяла Салли, пытаясь передать истеричному ребенку частичку своего спокойствия.

— Уйти! Уйти! Не хочу туда! Уйти!

— Думаю, он не хочет ехать в лифте, — предположил Ньюсон.

— Он постоянно это делает, — сказала Салли. — Я пытаюсь не поддаваться.

— Может, лучше уступить?

— Ладно, дорогой, поедем обратно. — Она попыталась перекатить коляску на старое место, но, видимо, снова не угадала, потому что вопль ребенка стал поистине оглушающим.

Ньюсон думал, что ребенок уже и так орет на полную катушку, но тот вдруг нашел в себе новые силы. Видимо, у него был поистине неистощимый запас энергии.

— Мне пришлось его взять, — смущенно призналась его мать. — В выходные няни берут две цены, а если я не буду брать его с собой, я вообще из дома не выйду.

Ребенок крутился и беспокойно орал. Начал подтягиваться персонал гостиницы.

— Мы можем вам чем-нибудь помочь, мэм? — спросил один из них.

— Нет, спасибо. Он сейчас успокоится.

На секунду Ньюсон отключился от воплей. Он прикрыл глаза и вспомнил роскошную длинноногую девчонку пятнадцати лет. Прекрасная танцовщица, спортсменка, такая классная и уверенная в себе. В пятнадцать лет она точно знала, что она делает и куда идет. Но не теперь. Салли Уоррен не знала, что делать и куда идти, потому что ревущий ребенок не мог ей этого сказать. Она была в отчаянии. Все хотели, чтобы она заткнула ребенка, а она не могла.

— Ничего нельзя поделать, когда на них такое находит. Ничего.

— Да, я знаю, — сказал Кейран Битти.

— Думаю, нужно вывезти его на улицу. Я к вам поднимусь попозже. Пожелайте мне удачи, — с этими словами она повернула коляску к выходу, ребенок заорал с новыми силами, чтобы всем было понятно, что покидать здание тоже не входило в его планы и ему плевать, кто об этом узнает. Салли Уоррен чуть не плакала, уходя прочь с нацепленной жалкой улыбкой.

Ньюсон и Кейран вместе поднялись на лифте на второй этаж. Там их проводили по застеленным коврами коридорам к комнате, где пока что тихо переговаривались те, кто уже пришел насладиться компанией друзей двадцатипятилетней давности.

Вечер удался на славу. Кристина сделала все, что могла. Из семидесяти или около того ребят, учившихся в одном или в параллельном классе с Ньюсоном, пришли около половины.

Кристина была у двери. Навыки работы по связям с общественностью пошли ей на пользу, и на маленьком столике рядом с ней были аккуратно разложены бейджики с именами.

— Стивен Уилмот? — спросила она Кейрана Битти. — Привет, Стив! Как дела?

— Кейран Битти.

— Ну конечно!Кейран! Конечно. — Кристина дала Кейрану бейдж и тут же отвернулась от него к Ньюсону.

— Тебяни с кем не перепутаешь. Самый прикольный и потрясный Эдвард Ньюсон. Тебябы я точно не забыла, а? — сказала она, улыбаясь так, что нельзя было не улыбнуться в ответ.

— Это все потому, что я по-прежнему коротышка, — ответил Ньюсон.

Она выглядела хорошо, на первый взгляд просто прекрасно. Годы испортили Салли Уоррен, но они явно пошли на пользу ее старой подруге. Светлые волосы были длинные и шелковистые, глаза такие же голубые, кожа по-прежнему отливала золотом и медью.

На мгновение, но только на мгновение мысли Ньюсона унеслись к выбеленной фигуре Фарры Портер, лежащей в ванне. Это случалось частенько, сцены убийства всплывали из памяти в самый неподходящий момент. У него была трудная работа, от которой так легко не отмахнешься.

Груди Кристины определенно подросли, в этом не было ни малейшего сомнения. Он однажды тискал их, когда ей было пятнадцать, и последний раз видел их (под слоями одежды), когда ей было восемнадцать. Они и тогда были довольно милые, но кто бы мог подумать, что они так подрастут. Груди Кристины едва помещались в топе на бретельках, из-за чего ее плечи казались еще худее, чем раньше. Вообще, вид у нее был довольно вызывающий, что Ньюсон в общем-то недолюбливал. Но это была Кристина Копперфильд, и ей это шло. Он бы не хотел, чтобы она выглядела по-другому. Она по-прежнему была не его круга, но ведь в 1984 году ей это не помешало.

— Знаешь, Эдвард, если бы ты сказал, что не придешь, я бы, наверное, отменила всю эту тусовку. Ты ответил самый первый. Самый-самый первый. Мне даже показалось, что ты мысли мои прочитал. — Она наклонилась над столом, чтобы взять бейдж с его именем и прикрепить ему на лацкан пиджака. Она прекрасно понимала, что в таком положении ее прелестные груди выглядели наиболее эффектно и что снова все мальчишки мечтали заглянуть ей в декольте. Совсем как в школе.

В этот момент к столу подошел крупный мужчина. Ньюсон взглянул на его бейдж Пол Тарагуд. Мальчик, с которым Кристина рассталась на рождественской дискотеке 1984 года. Именно его Кристина застала в магазине «Гилфорд Хиз-мастерс-войс» в обнимку с дурой из местной общеобразовательной школы.

— Я могу принести тебе шампанское, Крис? — спросил Пол.

— Пол, ты помнишь Эда, правда? Эд Ньюсон. ИнспекторЭд Ньюсон, я бы сказала. Ух ты, — сказала она, обмахивая себя руками. — Два старых кавалера сразу. Что тут подумать бедной девушке?

— Привет, Пол, — сказал Ньюсон, отметив, что говорит с ним впервые в жизни. В школе они не общались.

— Привет. Как дела, Эд? Все путем? — спросил Пол.

— Знаешь, я немного смухлевала, пригласив Пола, — сказала Кристина. — Он закончил школу на год раньше, но ты ведь не возражаешь, правда, Эд?

— Нет, конечно.

— Ну, — сказал Пол Кристине. — Тебе принести выпить или не надо?

— Нет, Пол, спасибо. Кажется,Эд как раз собирался предложить мне выпить.

— Что? Да, конечно, — сказал Ньюсон, когда Пол пожал плечами и отвернулся. — Хм, я могу предложить тебе выпить, Кристина?

— Я уж думала, ты никогда не предложишь. Бокал шампанского, пожалуйста. Сегодня нужно пить толькошампанское.

Столик в углу комнаты играл роль бара. Ньюсон направился к нему, по пути с ним здоровались разные люди. Кажется, его действительно были рады видеть, чего он совсем не ожидал.

— Эд! — сказал лысеющий мужчина с приятным лицом. — Грэм Брук. Ты меня помнишь?

— Грэм! Конечно, конечно… Кажется, ты писал, что работаешь в Новой Зеландии?