— Я родился в семье овцеводов, таким и остался, — объясняет он в компании, не скрывая своего грубоватого акцента.

Ожидая своего клиента, он машинально посматривает по сторонам. Взгляд его голубых глаз блуждает по людям и предметам с какой-то особой пристальностью. Когда на протяжении тридцати лет смотришь, наблюдаешь, ищешь, разглядываешь, высматриваешь, следишь, волей-неволей развиваешь в себе незаурядную зоркость. Тридцать лет в уголовной полиции! Кармасоль часто вспоминает об этом времени. Он дослужился до старшего инспектора. Сейчас это соответствует званию майора. Тридцать лет в Парижской уголовной полиции! Начало службы пришлось на середину шестидесятых, а завершение — на середину девяностых. Он любит Париж, любит свою свободу и водит такси, чтобы работать на улицах города. Время от времени он отправляется куда-нибудь пообедать со своими старыми приятелями.

Фокусник достает монетку и начинает вертеть ее в пальцах. Сам он при этом сидит неподвижно, локоть покоится на бедре. Он вытворяет столь невероятные движения, что кажется, будто пальцы живут собственной жизнью и не подчиняются хозяину руки. Монетка тоже выглядит абсолютно автономной. Создается впечатление, что пальцы и монетка вместе разыгрывают свою партию. Фокусник не смотрит на свою руку. Он медленно блуждает взглядом по толпе. Мальчик, сидящий слева от него, наблюдает за рукой Фокусника с вытаращенными глазами. Ему хочется схватить монетку, чтобы узнать, живая она или нет.

— Ух ты! Как ты это делаешь?

Фокусник не отвечает, он спокойно продолжает демонстрировать свою ловкость, по-прежнему глядя по сторонам. Он слышал магическую фразу, и это переполняет его гордостью. «ПО-ПАЛ-СЯ», — говорит он про себя по слогам. Его рука еще раз ныряет в карман куртки и вместо монеты извлекает оттуда три кубика игральных костей. Он заставляет свои пальцы и эти кости вытанцовывать адскую сарабанду. Глаза мальчика становятся круглыми как блюдца. Фокусник оглядывается, едва повернув голову и стараясь не совершать лишних движений.

Кармасоль ведет себя примерно так же, не ставя перед собой задачу кого-либо обнаружить. Сначала его взгляд падает на железнодорожного служащего, стоящего неподалеку и старательно чешущего ухо скрепкой, потом — на типа в нескольких метрах от него, читающего газету и зажимающего при этом между ног чемодан. Затем он смотрит на скамейку метрах в пятнадцати в стороне, где сидят мальчик и Фокусник. Он скользит по ним взглядом, не проявляя особого интереса. Но мозг его зафиксировал нечто необычное, и глаза Кармасоля движутся обратно, засекая ребенка лет двенадцати. «Юный беглец», — машинально диагностирует бывший полицейский. Он видит, что ребенок, склонив голову, наблюдает за руками взрослого, сидящего рядом с ним. Малыш не может оторвать глаз от пальцев маленького человека, задающих безумный ритм кружению игральных костей. Кармасоль и сам поражен подобной ловкостью и на несколько секунд замирает в изумлении. Потом поднимает глаза и видит перед собой мужчину в темно-синей длинной куртке, и взгляды их встречаются.

Фокусник разглядывает толпу своими маленькими цепкими глазками, его внимание привлекает крупный седовласый мужчина, смахивающий одновременно и на фермера, и на полковника в отставке. На полсекунды их взгляды пересекаются, потом тот отводит глаза. «Странный взгляд», — думает Фокусник. Кармасоль жалеет, что заглянул в глаза этому человеку. «Странный тип», — отмечает он про себя, пораженный этими черными буравчиками, излучающими столько ненависти. Он ведет себя как ни в чем не бывало, отворачивается и направляется к перрону.

Фокусник убирает кости, встает, не проронив ни слова, даже не взглянув на мальчика, и исчезает в толпе. Он пристально смотрит в спину этому типу в вельветовой куртке. Вскоре к нему присоединяется еще один, в темном костюме, в пальто, с дорожной сумкой в руках. Лекюийе наблюдает за ними. Мужчина в вельветовой куртке быстро оглядывается на скамейку, где он сам сидел несколькими минутами раньше, и Лекюийе это сильно не нравится. Кармасоль и его клиент торопливо покидают здание вокзала. Фокусник видит, как человек, вызвавший его беспокойство, направляется к такси и открывает перед пассажиром правую дверцу. Прежде чем сесть за руль, он в последний раз бросает взгляд в сторону вокзала. Фокусник инстинктивно отпрыгивает в сторону, чтобы спрятаться в толпе. Он не уверен, но ему кажется, что его резкое движение привлекло внимание того типа. Наконец такси отъезжает и пропадает в потоке машин. Сердце Фокусника бьется со скоростью двести ударов в минуту. Встревоженный, он бросается в свою машину, его обуревают сомнения. Если бы тот тип не сел за руль такси, он, Лекюийе, мог бы поклясться, что перед ним флик. Демоны распекают его, он слушает не отвечая. Однако отмечает про себя, что этот вокзал может стать отличным местом для охоты. И решает непременно вернуться сюда, соблюдая, разумеется, при этом должную осторожность.

Кармасоль отвозит своего клиента в деловой квартал Ла Дефанс и ждет. На протяжении всего пути он размышлял о странном типе, кривлявшемся на скамейке: он почти уверен, что тот намеренно спрятался среди других пассажиров, когда он, Кармасоль, обернулся. Он делает радио потише и разворачивает газету, особо не собираясь ее читать. Но тут его внимание привлекает статья, содержащая ответы матерей на вопрос, разрешают ли они своим детям в одиночку возвращаться домой после школы. Одна женщина отвечает, что, с тех пор как появился Фокусник, об этом больше речи быть не может. Кармасоль просматривает всю статью и откладывает газету на пассажирское сиденье. Минут через десять он надевает очки, вынимает из кармана старую кожаную записную книжку и ищет там телефонный номер. Потом достает мобильник и бормочет при этом:

— И как только мы раньше обходились без этих штук?

Затем он снова заглядывает в записную книжку и набирает номер. После пятого гудка в трубке раздается нетерпеливый мужской голос:

— Следственный отдел, слушаю.

— Я бы хотел поговорить с комиссаром Дюмоном, пожалуйста.

— Я посмотрю, на месте ли он. Кто спрашивает?

— Люсьен Кармасоль, я прежде был дивизионным инспектором, и я…

— Не вешайте трубку.

Через несколько секунд он слышит радостный голос:

— Люсьен, не может быть! Чем обязан?

— Как дела, Сирил? Сколько же мы не виделись? Три года? Четыре?

— Да все четыре! Твой голос я могу узнать из тысячи. Ты где, в Авейроне или в Париже?

— По-прежнему в Париже, друг мой. Скажи, это ты занимаешься преступником по прозвищу Фокусник?

— Все верно, ты не ошибся. А что?

Дюмон, зная о высоких профессиональных качествах своего собеседника, начинает слушать очень внимательно.

— Я должен тебе кое о чем рассказать. Сегодня утром я видел одного типа на Северном вокзале, он произвел на меня странное впечатление.

— Что ты имеешь в виду?

— Парень с недобрым выражением лица сидел рядом с мальчиком и показывал фокусы с игральными костями. Может, это и ничего не значит.

— Давай поговорим об этом подробнее, а там видно будет. Ты сегодня в обед свободен?

Дюмон хочет узнать все детали, и немедленно.

— Только к ужину, а так я весь день занят с клиентом.

— Ладно, тогда к ужину. Где?

— Давай в заведении у одного известного нам овернца за Лионским вокзалом. Около половины десятого, если сможешь.

— Хорошо, Люсьен. До скорого.

Дюмон в задумчивости вешает трубку.

— Проблемы?

Вопрос исходит от его заместителя.

— Нет, ничего такого. Человек, звонивший мне, — бывший дивизионный инспектор. Я с ним работал, когда только приехал в Париж, — настоящий спец! Он научил меня ремеслу полицейского. Несмотря на кадровые перестановки и на прохождение мной конкурса на звание комиссара, мы по-прежнему остаемся в хороших отношениях, к тому же целую вечность не виделись. А сегодня вечером перекусим вместе, поболтаем о том о сем.