В завершение своей смены он обслуживает еще двоих клиентов, упорно предлагающих ему «выпить горяченького», принимая во внимание то, как сильно он промок. Ему нехотя приходится согласиться. Последняя клиентка, дама преклонных лет, болтает без умолку. Время от времени он выдавливает «да» или «нет» — даме этого достаточно для продолжения разговора. Ему хочется уйти, но напиток еще очень горячий, а дама так настаивает на том, чтобы он допил свою кружку, а потому ему приходится задержаться еще минут на десять, прежде чем сбежать.

Он бормочет неразборчивое «спасибо», не поднимая глаз, и, спускаясь по лестнице, понимает, что от этого напитка — чая или травяного отвара — ему действительно стало лучше. Прежде чем вернуться к себе, он кое-что покупает на ужин в магазинчике на станции технического обслуживания, где обычно заправляется. Демоны несколько раз напоминают ему об осторожности. Он принимает это к сведению и смотрит в зеркало заднего обзора, опасаясь слежки. Припарковав машину по всем правилам, он идет пешком, еще более бдительно глядя по сторонам. Судя по всему, «хвоста» нет. Ни одного полицейского он не заметил. Он входит в свой дом и принимает еще одну «меру предосторожности»: не зажигает желтоватую лампу, обычно заливающую своим тусклым светом подъезд. Он стоит у входной двери, на шаг позади нее, невидимый с улицы, проверяет, не идет ли кто за ним. Наконец убедившись, что все в порядке, он включает свет, забирает из ящика пару писем и входит в квартиру, бормоча детским голоском:

— Это Арно, я дома. Вы бы гордились мной, если бы знали, что мне сегодня удалось.

Фокусник выкладывает покупки на стол и, не снимая куртки, вскрывает письма. Он знает, что это послания от госслужб: они проштампованы автоматом, его имя и адрес стоят на специальных наклейках. Одно от психиатра в галстуке-бабочке: к нему на прием он должен явиться через три дня, в восемнадцать тридцать. Второе — от нового инспектора по делам условно-досрочно освобожденных: его вызывают на утро следующего за визитом к психиатру дня. Он устал после рабочего дня и эмоциональных переживаний, сопряженных с обнаружением мальчика с улицы д’Аврон. Ему опять холодно. Эти два письма выбили его из колеи. Демоны чувствуют, что его вот-вот накроет волна ярости, тут же берут инициативу в свои руки и настойчиво внушают ему: «Стоп! Успокойся. Это нормально — что ты получаешь письма, и опасаться тебе нечего. Ты тут главный. Не забывай об этом. Ты сможешь манипулировать „бабочкой“, ведь у тебя есть отличная шпаргалка. Ответь ему заранее заученный урок, он будет доволен. А с этим новым типом веди себя как всегда. Запудри ему мозги, это должно сработать». Демоны повторяют ему это наставление неоднократно. На третий или четвертый раз его гнев стихает. Тогда он снимает куртку и открывает купленную на ужин банку сардин.

Днем Мистраль принял у себя представителя одной из организаций по защите детей — жертв насилия, дал по телефону три или четыре интервью корреспондентам газет и радио, переговорил с судьей, отвечающим за расследование, и проглотил четыре или пять чашек кофе. Теперь он снова берет в руки листок с телефонными номерами трех психиатров. У первых двух по-прежнему включается автоответчик, а у третьего, Жака Тревно, трубку снимает секретарь. Выслушав просьбу Мистраля, он обещает, что доктор выйдет на связь, как только закончит консультацию. Что и происходит спустя два часа. Мистраль представляется и сообщает, что звонит по рекомендации Эвелин Жирар из бригады по делам несовершеннолетних. Голос психиатра тут же окрашивается дружелюбными нотками, он приносит комиссару свои извинения:

— Прошу прощения, что так поздно вам перезваниваю. У меня в приемной сидели пациенты, один из них — в состоянии глубочайшей депрессии; мне пришлось срочно его госпитализировать. И мне самому требовалось успокоиться, прежде чем вступать в общение с новым человеком. Чем я могу быть вам полезен?

— Я провожу в данное время одно непростое расследование. Речь идет о типе по прозвищу Фокусник, он убивает детей и…

— Я узнал ваш голос, и об этом деле мне известно из прессы, — перебивает его психиатр. — Я несколько раз слышал вас по радио. Скажите, а вы не слишком перестарались? Если он вас слышал, я не…

— Я как раз хочу, чтобы он меня услышал, прочитал газеты, — в свою очередь, перебивает его Мистраль. — На это я и рассчитываю. Надо выманить зверя из его логова.

— Все будет зависеть от того, когда и как он оттуда выйдет и что предпримет, этот ваш зверь, — замечает Тревно. — А мне вы звоните, чтобы…

— Как раз чтобы поговорить о Фокуснике. Вы можете меня принять? Мне хотелось бы обсудить с вами кое-какие соображения.

— Да, почему бы нет?.. Охотно… Посмотрим… — Мистраль слышит, как психиатр шелестит листами своего ежедневника. — Так, у меня… э-э… окно в четверг, через три дня, под вечер. Скажем… девятнадцать ноль-ноль вас устроит?

— Да, отлично.

— Вы знаете адрес моего кабинета?

— Да.

Мистраль записывает в свой ежедневник встречу с психиатром. Потом звонит Дюмону, и тот отчитывается перед ним по делу Детьен. В голосе Дюмона слышно раздражение, роль подчиненного Мистраля дается ему с трудом. Наведя порядок в кабинете, он отправляется домой. Кальдрон нагоняет его на лестнице.

— Я только что получил из лаборатории результаты анализов одежды мальчика с улицы Ватт. Я потребовал сделать их срочно, и ребята поторопились.

— Венсан, вы выглядите таким взволнованным. Неужели в кои-то веки экспертиза принесла положительные результаты?

— Может быть. Хотите поговорить об этом сейчас или завтра утром?

Кальдрон задает этот вопрос с деланным безразличием, иронично.

— Пройдем в мой кабинет, — отвечает Мистраль с улыбкой.

Он усаживается в одно из кресел для посетителей, Кальдрон — напротив него.

— Слушаю вас.

Кальдрон хоть и держит в руках заключение экспертов, ни разу не заглядывает туда за все время своего доклада.

— Помните, свидетель обнаружил мальчика лежащим на животе, с головой, повернутой вправо? Он попытался усадить его и таким образом понял, что тот мертв. А когда мы нашли ребенка, он лежал на правом боку.

Мистраль слушает очень внимательно и хорошо представляет себе эту картину.

— Криминалисты взяли на анализ материалы с того места, где нашли мальчика, и в пределах более широкого периметра. Везде цементная пыль, обнаруженная также на одежде мальчика — спереди и на правой стороне. Первое заключение лаборатории: пыль не проникла в волокна ткани, а это значит, что мальчика не тащили, а просто положили на землю.

— Понятно. Этот тип избавился от тела на улице. Дальше…

— На тыльной части куртки, на спине, найдены частицы синего вельвета — вероятно, от обивки сиденья или дивана, — а на задней части брюк — кошачья шерсть. Завтра я уточню у родителей, есть ли у них мебель с вельветовой обивкой и кошка. Те же изыскания надо будет предпринять и в доме друга мальчика. Если же нет… Но это еще не все.

— Продолжайте.

Мистраль слушает с еще большим вниманием, зная, что самое интересное впереди.

— На левом рукаве куртки мальчика сотрудники лаборатории нашли два вещества. Во-первых, — Кальдрон поднимает вверх большой палец правой руки, — мельчайшие частицы клея, служащего для соединения пластиковых труб, а во-вторых, — он отгибает правый указательный палец, — частицы, тоже мельчайшие, пасты, используемой при прокладке водопроводных кранов. Вот так.

Оба они какое-то мгновение молчат. Мистраль снова кивает, понимающе глядя на Кальдрона.

— Ясно. Завтра вы также выясните, есть ли в доме у его друга или родителей эти два вещества. Если же нет…

— Если же нет, — подхватывает Кальдрон, — то, значит, он все это подцепил в фургончике Фокусника. Вероятно, этот тип принял необходимые предосторожности: подстелил брезент или какую-нибудь ткань, — но ночью просто не заметил, как мальчик коснулся рукавом ящика с инструментами или я не знаю чего…