В последующие века неоднократно наблюдались случаи сексуального мистицизма, подобные тем, что были во время восстания Желтых Повязок. За удивительно короткий срок мужчины и женщины тысячами вступали в религиозные секты, образовывали тайные общины, устраивали собрания и упорно противостояли любым попыткам властей их подавить. В более позднее время, при династии Цин (1644–1912) такие религиозные движения получили особое распространение в провинции Шаньдун, где при династии Чжоу находилось царство Ци, которое всегда было источником всевозможных медиумов, волшебников и чудотворцев. Из императорского указа 1839 г. нам известно, что в этой провинции, в местечке Гаоми, мужчины и женщины образовали секту под названием «Куньдань». В нее принимали только тех мужчин и женщин, которые попарно соблюдали ритуалы этой секты. «Они собираются по вечерам, в большом количестве скапливаются в одной комнате, где светильники потушены. И тогда в темноте они вступают в телесный союз». [72]В сочинении «Да юй цзи» («Записки о знаменитых судебных делах») анонимного цинского автора (воспроизведено в собрании «Шо ку») описывается другое восстание, вспыхнувшее в провинции Шаньдун. В 1852 г. даосский чудотворец по имени Чжоу Син-юань, который изучил «Цань тун ци» и прочие даосские сочинения о сексуальных практиках, объявил, что может исцелять болезни и продлевать жизнь. У него появилось множество учеников, даже среди мелкой знати; мужчины и женщины занимались этими делами вместе. Когда власти начали преследовать сектантов, они под руководством Чжан Цзи-чжуна, одного из учеников Чжоу Син-юаня, удалились в гористую местность близ Фэйчэна. Их принудили сдаться, и тогда сотни мужчин и женщин пошли на добровольное самосожжение в своей крепости. Предвидя возможные политические последствия, правительство безжалостно искоренило все подобные секты под предлогом, что «они подрывают добропорядочную мораль».

Даосский сексуальный мистицизм пустил такие прочные корни, что вспышки его наблюдались даже в наши дни. В конце 1950 г. в КНР была подавлена тайная даосская секта «Игуаньдао». Власти были возмущены даже не столько антиправительственными настроениями сектантов, сколько практиковавшимися ими сексуальными ритуалами. В газете «Гуанмин жибао» от 20 ноября говорится, что «предводители Игуаньдао, эти бесстыдные развратники», устраивали среди женских членов секты «конкурсы красоты», а во время «занятий по даосизму» склоняли членов секты к свальному греху, обещая участникам достижение бессмертия и избавление от болезней. Так в современной китайской газете прозвучали отголоски идей двухтысячелетней давности.

«Три Царства» (Санъго), сменившие династию Поздняя Хань, также вскоре рухнули, когда Тоба, варвары тунгусского происхождения, вторглись в расчлененную империю. С этого момента начался период «Шести Династий» (Лючао), во время которого северной частью-страны правили варвары Тоба, впоследствии основавшие династию Вэй (386–534), а южная часть оставалась в руках мелких и эфемерных китайских династий. Хотя мы и называем их «династиями», в большинстве случаев это были просто феодальные уделы, государства, основанные талантливыми военачальниками, которым при жизни удавалось сохранять контроль над более или менее значительной территорией, но наследники которых утрачивали и земли, и власть. Некоторые из этих мелких «императоров» даже помышляли о том, чтобы изгнать варваров с северных земель и объединить Китайскую империю, но в лучшем случае им удавалось только не допустить вторжения врага в южную половину страны.

В III в. сложная политическая ситуация во многом стимулировала философскую мысль. Многие ученые ощущали необходимость пересмотреть прежнее отношение к человеческой жизни и связанным с ней проблемам, и предметом оживленных споров стало обсуждение достоинств конфуцианства и даосизма. Именно тогда и появились «отвлеченные (букв.: «чистые») беседы» (цинтань), представлявшие собой свободный обмен мнениями на метафизические темы в компаниях выдающихся писателей и мыслителей. Для нашего исследования особый интерес представляют два известных участника цинтань: великий музыкант и философ Си Кан (223–262) [73]и его ближайший друг поэт Жуань Цзи (210–263). Их неразлучная дружба считалась среди поэтов и художников позднейшей поры классическим образцом мужской привязанности, равно как и отношения танских поэтов Ли Бо (701–762) и Мэн Хао-жаня (689–740) или Бо Цзюй-и (772–846) и Юань Чжэня (779–831). Вопрос о том, носила ли эта дружба гомосексуальный характер, требует дальнейших изысканий.

Ни один из четырех вышеупомянутых танских поэтов не был явным педерастом. Нам известно, что трое из них были женаты и вступали в интимные отношения с певичками. Разумеется, они могли быть и бисексуалами, но в сексологических сочинениях (например, в «Дуань сю бянь») среди знаменитых гомосексуальных пар в китайской истории они не упоминаются. Можно предположить, что такие люди, как Ли Бо, Бо Цзюй-и и др., пользовались таким высоким уважением в литературных кругах, что современники предпочитали не замечать их мелких слабостей. Однако они не упоминаются и в порнографических сочинениях, хотя авторы подобных текстов с извращенным удовольствием вываливали в грязи великие авторитеты прошлого. Кроме того, следует помнить, что мужская дружба как норма социальных отношений крайне высоко превозносилась в китайских классических сочинениях и что мужчины могли выражать симпатию к своим друзьям в более теплых выражениях, чем это принято в большинстве западных стран. Однако чувственные словесные изъяснения вовсе не предполагают, как могло бы показаться, гомосексуальных отношений. Я полагаю — хотя, разумеется, трудно сделать по столь деликатному вопросу окончательное заключение, — что если нет веских контраргументов, то можно считать, что близкие отношения между знаменитыми литераторами, как правило, не предполагали гомосексуальных связей.

Однако в случае с Си Каном и Жуань Цзи имеются убедительные свидетельства обратного. Поскольку это один из немногих примеров, о которых мы располагаем конкретной информацией, рассмотрим его более подробно.

В «Ши шо синь юй», собрании коротких историй и анекдотов, составленном Ли-цином (402–444), в гл. 10 под названием «Мудрые женщины» («Сянь юань») приводится следующая история о Си Кане, Жуань Цзи и их друге Шань Тао (205–283):

Уже слова о том, что «привязанность ее мужа непохожа на обычную дружбу», подразумевают наличие между ними гомосексуальной связи, но это подтверждается еще и упоминанием госпожой Шань случая с женой Фу-цзи. Речь идет о древней истории, связанной со знаменитым цзиньским князем Чун-эр. В 636 г. до н. э. Чун-эр вместе со своими приближенными Ху-янем и Чжао-цуем был вынужден искать прибежища в государстве Цао. Правитель Цао слышал, что у Чун-эр двойные ребра, и хотел увидеть его голым, чтобы убедиться в этом. Он вместе с чиновником по имени Си Фу-цзи и женой последнего проделал отверстие в стене комнаты, в которой Чун-эр с двумя спутниками принимал ванну. Потом жена Си Фу-цзи заявила, что двое его спутников способны стать государственными мужами [74]. Очевидно, ее суждение основывалось на поведении мужчин, которых она увидела голыми, а не на их разговорах. Таким образом, становится понятно, почему госпожа Шань намекала именно на эту историю, когда хотела убедиться, на самом ли деле между Си Каном и Жуань Цзи существует интимная близость.