А еще я узнаю, что такое быть независимой. Прежде я всегда рассчитывала на мамину поддержку. Конечно, на зарплату библиотекаря я смогла бы кое-как свести концы с концами, к тому же жалованье проживающего менеджера и возможность не платить за аренду дома изрядно скрашивали мое существование.

Ночью я несколько раз просыпалась и представляла, как буду жить в доме Джейн. То есть в собственном доме. Впрочем, никто не помешает мне продать его и купить любой другой дом. В любом другом месте.

И сейчас, открывая дверцу машины, я чувствовала, что мир переполнен возможностями. Головокружительными возможностями, от которых у меня захватывало дух.

Дом Джейн располагался на Онор-стрит, в одном из старинных кварталов Лоренсетона. Все улицы здесь носили названия христианских добродетелей. Для того чтобы попасть на улицу Чести [2], нужно было проехать по улице Веры. Кстати, Онор-стрит заканчивалась тупиком, вблизи которого и стоял дом Джейн. Его окружали небольшие дома, в идеально ухоженных двориках росли огромные старые деревья, под которыми пестрели клумбы. Двор дома Джейн тонул в тени развесистого дуба, стоявшего здесь с незапамятных времен. Подъездная дорожка вела к гаражу на одну машину. Прямо из гаража открывалась дверь в кухню. Так как сегодня я явилась в этот дом в качестве посетительницы, а не хозяйки, то оставила машину на подъездной дорожке и по извивистой тропе направилась к парадной двери. Дом, подобно всем прочим в этом квартале, был выкрашен в белый цвет и обсажен кустами азалий. Весной, в пору цветения, они представляют собой восхитительное зрелище.

Подойдя к дверям, я увидела, что ноготки, росшие около почтового ящика, засохли. В душе у меня защемило. Руки, заботливо поливавшие эти желтые цветы, теперь пребывают в вечной праздности глубоко под землей.

Я появилась немного раньше назначенного срока и теперь могла спокойно оглядеться по сторонам. Во дворе дома, находившегося справа, росли роскошные розовые кусты. Что касается соседей слева, то они, судя по всему, не слишком беспокоились о внешней красоте своего жилища. По крайней мере, дом их имел довольно нелепый вид благодаря обилию пристроек. На крыше гаража было устроено жилое помещение, соединенное с домом крытым переходом, а мансард и балконов имелось столько, что я сбилась со счету.

Дом, соседствующий с этим архитектурным шедевром, был на улице последним. Я вспомнила, что он принадлежит Мейсону Тернеру, издателю ежедневной лоренсетонской газеты. Когда-то Тернер ухаживал за моей мамой. Дом с веселенькими канареечными ставнями, стоявший на другой стороне улицы, прямо напротив дома Джейн, был украшен плакатом «Продается». Рядом с ним, на той же стороне, прежде жила Мелани Кларк, которая тоже являлась членом в бозе почившего клуба «Знаменитые убийства». Судя по минивэну на подъездной дорожке, сейчас в этом доме поселилась многодетная семья. Дом, стоявший слева от выставленного на продажу, пребывал в довольно запущенном состоянии. В отличие от всех прочих, во дворе этого дома росло одно-единственное дерево, что придавало зданию какой-то незащищенный вид. Кроме того, к крыльцу был пристроен пандус для инвалидного кресла.

Сейчас, ясным летним днем, в квартале царила блаженная тишина. Но я знала, что за домами расположена школьная автостоянка, огороженная высоким забором. Сейчас она была пуста, но с началом учебного года воздух там наверняка будет дрожать от криков и визга. Пока тишину нарушал лишь шум газонокосилки, доносившийся с лужайки перед угловым домом; этот мирный летний звук навевал покой и приятные мысли.

Вы все хорошо продумали, Джейн, беззвучно пробормотала я. Вы хотели передать этот дом в хорошие руки. И вы выбрали меня.

Увидев, что напротив дома притормозил «БМВ» мистера Сивелла, я набрала в грудь побольше воздуха и направилась к нему.

Бубба Сивелл вручил мне ключи, которые я судорожно зажала в кулаке. Процедура вступления во владение недвижимым имуществом свершилась.

— Этот дом принадлежит вам, и против этого не может быть никаких возражений, — заявил Бубба. — До сих пор никто не предъявил на него претензий и, я уверен, не предъявит. Так что вы можете делать с ним все, что угодно: можете поселиться здесь, можете готовить его к продаже. Что касается денег, — тут Бубба многозначительно поднял вверх указательный палец, — вам придется подождать. До тех пор, пока завещание не будет официально утверждено, все счета за дом по-прежнему будут приходить ко мне, как к доверенному лицу покойной.

Слушая его, я ощущала себя девочкой, с нетерпением ожидающей своего шестого дня рождения, на который ей обещаны замечательные подарки.

— Вот этот ключ, — указал Бубба на связку, которую я сжимала в руке, — предназначен для парадной двери, вот этот — для задней. Маленький ключ — от сейфа Джейн в Восточном национальном банке. Там хранятся кое-какие драгоценности и документы, и ничего больше.

Дрожащими пальцами я повернула ключ в замке, и мы вошли в дом.

— Что за черт! — вырвалось у Буббы.

Никогда бы не подумала, что он способен употреблять подобные выражения.

На полу валялись подушки, сорванные с кресел и дивана. Сказать, что в гостиной и кухне стоял полный разгром, было бы некоторым преувеличением, однако следы чужого присутствия сразу бросались в глаза.

Кто-то явно здесь побывал.

Осмотрев дом, мы обнаружили, что окно спальни для гостей, выходящее на задний двор, разбито. Эта деталь до крайности не соответствовала атмосфере уюта и аккуратности, царившей в маленькой комнате с двумя кроватями, застеленными белоснежными покрывалами, и с цветочными обоями на стенах. Ковра на деревянном полу не было, а потому ликвидировать погром не составило труда. И вот, едва войдя в свой новый дом, я принялась хозяйничать: отыскала в кухонном шкафу совок и веник и осторожно убрала осколки.

— По-моему, ничего не исчезло, — не без удивления заметил мистер Сивелл. — Но все равно, надо позвонить в полицию. Наверное, какие-то прохвосты прочли некролог в газете и решили проверить, нельзя ли чем-нибудь поживиться в опустевшем доме.

Я в растерянности смотрела на него, держа в руках наполненный осколками совок.

— Но если это так, почему ничего не пропало? — спросила я. — Почему эти самые прохвосты оставили на месте телевизор, радиоприемник и микроволновку? Неужели решили, что не стоит возиться с подобной ерундой?

— Может, и так, — пожал плечами Бубба и, сняв очки, задумчиво уставился на меня своими близорукими глазами. — Скорее всего, взломщиками были подростки, которые просто-напросто хотели устроить себе маленькое приключение. Не исключено, что-то их напугало и они дали деру. Предположения можно строить до бесконечности.

— Мне кое-что хотелось бы уточнить, — пробормотала я, опускаясь на одну из кроватей.

Бубба уселся напротив, выжидательно глядя на меня. Теплый ветерок, проникая сквозь разбитое окно, шевелил влажные после утреннего дождя занавески. Наверное, прежде эта комната была очень уютной, но теперь мне казалось, что все вещи здесь настороженно замерли. Я тихо опустила на пол совок с осколками стекла.

— Скажите, кто-нибудь заходил сюда после смерти Джейн? У кого еще есть ключи?

— Вы знаете, что Джейн умерла в клинике, — неспешно произнес Бубба Сивелл. — Поначалу она думала, что еще вернется домой. Поэтому когда я навестил ее, она попросила меня нанять какую-нибудь женщину, которая привела бы дом в порядок к ее возвращению… Ну, вытерла бы пыль, вынесла мусор, очистила холодильник от испорченных продуктов и все такое. Один из соседей Джейн, тот, что живет справа, Торренс Райдаут, может, вы его знаете? Так вот, он предложил заботиться о садике Джейн. У него есть ключ от кладовки, расположенной в гараже, вы ее наверняка видели. Там хранятся всякие инструменты и все прочее.

Я молча кивнула.

— Но никаких других ключей у него не было, — заверил адвокат. — Так вот, — продолжал он с тяжким вздохом, — когда Джейн поняла, что дни ее сочтены…