– Принято считать, будто единственная мечта женщины – выйти замуж и нарожать детей. А ты, выслушав мою историю, наверное, думаешь, что я очень несчастна. А эту песню я знаю – многие мужчины уже заводили речь о том, что хотели бы меня «защитить». Только они забывают, что еще со времен античности повелось так, что воины возвращались из походов либо на щите – мертвыми, – либо со щитом и боевыми шрамами. Ну так вот: я нахожусь на поле брани с момента рождения, все еще жива и ни в ком не нуждаюсь для защиты.

Помолчав, она добавила:

– Видишь, какая я образованная?

– Вижу. Но вижу также и то, что, когда ты нападаешь на того, кто слабее тебя, ты и впрямь нуждаешься в защите. Этот случай мог стоить тебе университетского диплома.

– Знаешь, ты прав. Я принимаю твое приглашение.

С этого дня мы начали регулярно встречаться, и чем ближе становились, тем отчетливей ощущал я свой собственный свет – ибо Афина раскрывала во мне все самое лучшее. Она терпеть не могла книг по магии или эзотерике, говоря, что все это – от лукавого, а единственное спасение – в Иисусе. Но порою высказывала мысли, которые не вполне вписывались в католические догматы:

– Христа окружали нищие, проститутки, мытари, рыбаки. Думаю, что этим он хотел внушить людям – искра Божья есть в душе у каждого и задуть ее нельзя. Когда я успокаиваюсь или, наоборот, чем-то безмерно взбудоражена, то чувствую, как вся Вселенная резонирует мне в такт и вместе со мной. И тогда мне открывается непознанное – и словно бы сам Господь направляет мои шаги. В такие минуты все становится явным и внятным.

Афина всегда жила в двух параллельных мирах: один она считала истинным, другой был внушен ей через посредство ее веры.

Проучившись почти целый семестр, она заявила вдруг, что хочет бросить университет.

– Но ты раньше даже не говорила об этом!

– Я и сама с собой не решалась обсуждать эту тему. Но, знаешь, сегодня я была у своей парикмахерши: она работала день и ночь ради того, чтобы ее дочь могла получить диплом социолога. А окончив университет, та никуда не могла устроиться по специальности, пока ее не взяли секретаршей в какую-то фирму, производящую цемент. И все равно парикмахерша твердит с гордостью: «У моей дочери – высшее образование!» Почти у всех друзей моих родителей и у детей друзей моих родителей есть дипломы. Но это вовсе не значит, что им удалось найти работу по душе – наоборот: они поступают в университеты и оканчивают их лишь потому, что кто-то, пребывая в плену прежних, давних представлений о том, как важно иметь высшее образование, сказал им: «Чтобы преуспеть в жизни, надо иметь высшее образование». Круг замкнулся, а мир лишился прекрасных садовников, пекарей, каменщиков, писателей, антикваров.

Я попросил ее не рубить сплеча, подумать еще немного. В ответ она прочла мне строки Роберта Фроста (Роберт Фрост (1874–1963), американский поэт, четырежды лауреат Пулитцеровской премии. Стихотворение «Другая дорога» приводится в переводе В. Топорова):

На следующий день она не пришла на занятия. При нашей следующей встрече я спросил, чем она намерена заниматься.

– Замуж выйду. Рожу ребеночка.

Я слегка растерялся. Мне было двадцать лет, Афине – девятнадцать, и я думал, что еще рано принимать подобные решения.

Однако Афина говорила совершенно серьезно. И я оказался перед выбором: потерять либо то единственное, что занимало все мои мысли и чувства, либо – свою свободу и все, что обещало мне будущее.

И, откровенно говоря, сделать этот выбор труда не составило.

Я, конечно, очень удивился, когда эти молодые – слишком молодые люди – пришли в церковь и заявили, что хотят обвенчаться. В тот же день я узнал, что семья Лукаса Йессена-Петерсена, происходящая из мелкопоместного дворянства, категорически возражает против этого союза. И не только против самого брака, но и против венчания.

Его отец, основываясь на неоспоримых исторических аргументах, считает, что Библия – на самом деле не одна книга, а свод 66 различных рукописей, ни личность, ни имя авторов которых совершенно неизвестны; что первая часть ее написана на тысячу лет раньше последней, то есть вдвое больше, чем прошло со дня открытия Америки; что ни одно живое существо на планете – от мартышки до канарейки – не нуждается в десяти заповедях, чтобы знать, как себя вести. Надо лишь следовать законам природы – и тогда мир пребудет в гармонии.

Разумеется, я читал Библию. Разумеется, я кое-что знаю о ее истории. Но люди, которые ее написали, были всего лишь орудиями Божьей Воли, а Иисус создал нечто еще более прочное, чем десять заповедей, – любовь. Мартышки, птицы и всякая прочая живая тварь повинуются лишь своим инстинктам и следуют заложенной в них программе. С людьми дело обстоит посложнее, ибо люди познали любовь вместе со всеми ее капканами и ловушками.

Ну вот, я опять читаю проповедь, хотя взялся рассказать вам о своей встрече с Афиной и Лукасом. Покуда я разговаривал с юношей (а мы с ним, кстати, принадлежим к разным вероисповеданиям и, следовательно, я не обязан хранить тайну исповеди), мне стало известно, что его домашние не только проявляют самый оголтелый антиклерикализм, но и отчаянно противятся его браку с иностранкой. Тут мне захотелось привести им то место из Священного Писания, где не излагаются никакие религиозные доктрины, а звучит всего лишь призыв к здравому смыслу:

«Не гнушайся Идумеянином, ибо он брат твой; не гнушайся Египтянином, ибо ты был пришельцем в земле его».

Простите, я снова цитирую Библию. Обещаю, что впредь буду следить за собой. После разговора с Лукасом я еще не менее двух часов провел с Шерин – или, как она предпочитает, чтобы ее называли, – с Афиной.

Эта девушка всегда меня интересовала. Как только она стала посещать церковь, мне показалось, что у нее буквально на лбу написано желание сделаться святой. Она мне рассказала то, о чем не знал ее возлюбленный: незадолго до начала гражданской войны в Ливане она, подобно святой Терезе из Лизье, тоже видела кровь на улицах. Конечно, это можно списать на трудности переходного возраста, но подобное состояние бывает с каждым из нас – весь вопрос в масштабах. Внезапно, на какую-то долю секунды, мы чувствуем, что наша жизнь оправдана, наши грехи – искуплены и прощены, любовь – сильнее всего и способна полностью преобразить нас.

Но именно в такие моменты нами овладевает страх. Безраздельно предаться любви – не важно, Божественной или земной – значит отречься от всего, включая наше собственное благополучие и нашу способность принимать решения. Это значит – любить в самом полном смысле слова. А мы, по правде говоря, не хотим спастись тем путем, который выбрал себе Господь ради искупления наших грехов. Нет, мы хотели бы держать под абсолютным контролем каждый шаг, отдавать себе отчет в каждом принимаемом решении и иметь возможность самим избирать объект поклонения.

С любовью такое не проходит – она является, вселяется, устраивается по-хозяйски и начинает диктовать свою волю. Только по-настоящему сильные духом позволяют себе увлечься безоглядно. И к числу их принадлежала Афина.

Целые часы она проводила, глубоко погрузившись в созерцание. У нее были явные способности к музыке, говорили, что она прекрасно танцует, но поскольку церковь – неподходящее место для этого, она каждое утро, перед тем как идти в университет, приносила свою гитару и пела Пречистой Деве.

Помню, как впервые услышал ее. Я тогда уже отслужил утреннюю мессу для немногих прихожан, расположенных просыпаться зимой спозаранку, как вдруг вспомнил, что забыл забрать деньги из кружки для пожертвований. Вернулся – и услышал музыку, заставившую меня увидеть все в ином свете, будто по мановению руки ангела. В одном из приделов храма я увидел девушку лет двадцати: не сводя глаз с образа Богоматери Непорочно Зачавшей, она пела гимны, аккомпанируя себе на гитаре.