— Привал! — скомандовал Канунников. — Подполковника Доржа и лейтенанта Кухарского — ко мне!
Через несколько минут все четверо, обливаясь потом, поднимались на песчаный бархан, таща с собой радиостанцию. Днем подъем давался куда труднее и казался гораздо дольше. Кухарский подключал станцию, Дорж сноровисто помогал ему. Арсен и Федор глядели с сопки вдаль. В двух километрах темнел квадратный карьер. Одновременно подняв бинокли, офицеры вглядывались в объект.
— Что скажете, Арсен Михайлович?
— Это он, — отозвался Седой.
По южному склону карьера спускалась засыпанная песком каменная лестница. Стена была правильной, отвесной. Восточная стена была более шероховата, но пересекалась с южной под прямым углом.
— Похоже на фундамент огромного дома. Стены срезали, пол сорвали — и пожалуйте, вот вам переход. — Федор улыбался, как мальчишка, получивший первый велосипед. — Странно. Песок вокруг, море песка. И квадратный каменный карьер. Символы песка, моря — вот они! Море из песка — вот что означают иероглифы. А страж — так, для острастки. Значит, нашли мы, нашли, Арсен Михайлович! Сам Маннергейм отступился!
Арсен мягко положил ладонь на плечо Канунникова. Федор, смущаясь своей мальчишеской радости, окликнул Кухарского:
— Товарищ лейтенант, все готово?
Кухарский с Доржем давно закончили сборку станции, поставили антенну и смотрели, раскрыв рты, в сторону каменного квадратного колодца, зиявшего среди пустыни. Дорж подтолкнул Костю локтем, и тот, очнувшись, доложил о готовности.
— Включайте, лейтенант!
Офицеры царской армии умели командовать. Не надрываясь, как командиры из рабоче-крестьян, без петушиных повадок, но властно и неотвратимо диктуя свою волю. Кухарский с удовольствием выполнил приказ, стараясь про себя повторить и запомнить чудесную интонацию полковника. Когда генерал Серапионов отдавал приказы, у Константина возникало чувство гордости и сопричастности к великим свершениям.
— Костя, сделайте громче, чтобы не плавить голову в наушниках, и без того как в печи. — Серапионов достал платок и аккуратно вытер лицо и шею. — Федор Исаевич, с какой частоты начнем? Давай послушаем базу у озера?
— Товарищ лейтенант, вызывайте озеро. — Канунников смотрел на переход через плечо. Теперь бы не подвели шифровальщики. Если они правильно все поняли, то уже сегодня…
Истошный крик радиста из маленького динамика сильно удивил Федора и вывел из мечтательного состояния. Он даже не сразу понял, что это был крик — аппаратура от перегрузки выдавала булькающий хрип. Костя уменьшил звук и переключился на передачу:
— Вас слышно! Говорите тише! Вода, Вода, я — Вершина. Вода! Прием!
— Какая вода?! — взвыл динамик. — Ушла вода! Вся! Ночью! А потом сопка ушла на юг!
— Костя, дайте микрофон! — вмешался Серапионов. — Сынок! Майора Сенцова к микрофону! Прием!
Серапионов рукой отстранил Костю от радиостанции и занял его место.
— Майор Сенцов слушает! Прием! — Голос майора казался спокойным.
Генерал щелкнул селектором.
— Говорит Вершина, доложите обстановку.
— Вершина, я — Вода. Сегодня вода ушла из озера. Рыба билась в грязи, собирали руками. А что делать? Караульные утренней смены доложили, что перед рассветом дрожала земля. В сумерках они увидели, как выросла огромная сопка и ушла в южном направлении. Прием.
— Вода, я — Вершина. Когда опустело озеро? Прием.
— В четвертом часу. Часовые пошли к озеру, привлеченные шлепками рыб по илу. Тогда же они видели сопку. Вода уже начала заполнять озеро. Прибывает медленно. Прием.
— Вода, успокойте личный состав. Все в порядке, здесь такое бывает. Что касается сопки — на рассвете был туман и ветер, привидеться могло все что угодно. Нас тоже потряхивало. Наверное, было небольшое землетрясение, вот вода и ушла. Конец связи.
Генерал вернул микрофон Косте.
— Н-да. — Арсен Михайлович несколько раз приподнялся на цыпочки, затем резко опускаясь на пятки. — Что-то мне все это не нравится.
Вершины песчаных барханов начали пылить — потянуло ветерком. Ветер становился сильнее с каждым порывом.
— Костя, переключитесь на вчерашнюю частоту, с голосом. — Генерал нахмурился и взял бинокль. К удивлению Канунникова, генерал искал что-то на севере, там, откуда шла группа.
Из динамика грянуло протяжное «а-а-а-а-а», сменившееся гортанными переливами. В хорал вклинился угрожающий бас и несколько раз что-то сказал нараспев.
Дорж встрепенулся, схватил бинокль и тоже уставился на север. Федор хотел было спросить, что происходит, но ветер швырнул ему в лицо горсть песка. Генерал схватил ослепленного Федора за руку и потащил вниз по склону.
— Что они говорят? — Федор скользил по песку на каблуках, влекомый железной рукой Серапионова. Впереди мчался Костя Кухарский, держа под мышкой тяжелый ящик радиостанции, а в свободной руке — бамбуковый стержень с антенной.
— Смерть за вторжение, подземный хозяин, ну и «так предначертано» напоследок! — Дорж тащил в одной руке ящик с батареями, другой — поддерживал Федора. — Остальное я не понял, но думаю, что не менее любезные вещи.
— Все, все, я сам! — Канунников уже мог видеть и высвободил руку.
Внизу, между барханами, еще было затишье, но сверху начиналась настоящая пыльная буря. Земля содрогалась так, что даже привычные ко всему монгольские кони начали нервничать и приседать.
— Арсен, что там, на севере?
— Там… Высокий, длинный бархан. Движется к нам, очень быстро. — Серапионов вскочил на коня и подобрал поводья, стараясь успокоить его и удержать на месте. — Командуй «по коням», Федор!
Кони начали беситься, и всадники с трудом держали их в повиновении. Верхом было немного проще. Из песчаного марева, раздвигая барханы, на людей надвигалась высокая гора песка. Эта гора росла, как если бы под землей ползло что-то огромное, выдавливая собой песок на поверхность.
— На юг, к котловану! — Канунников направил коня между барханами. За ним поскакали Дорж и Серапионов. Отряд ринулся вслед.
Когда Канунников обогнул ближайшую сопку, скакать вперед уже не было смысла — впереди смыкались два ползущих друг навстречу другу крыла гигантской песчаной насыпи. Еще через несколько минут всадники беспомощно крутились верхом в центре высокого песчаного кратера. Солнце висело почти над головой, а в кратере царило удушливое безветрие. В центре послышались крики: песок завибрировал, засасывая лошадей сначала по живот, затем полностью. Спешившиеся всадники тоже стали погружаться в сухую зыбучую трясину.
— Вперед! На бархан! — крикнул генерал. Костя Кухарский вцепился в Доржа, ушедшего в песок по пояс, и сумел таки выдернуть.
— Все наверх! — проорал Федор, выстрелив в воздух. Около десятка лошадей и три-четыре бойца исчезли в волнующемся песке, остальные бросились на штурм песчаного кратера. Песок уходил из-под ног, и через каждые три отчаянных шага люди сползали вниз на два. Гигантская песчаная воронка стремилась затянуть людей, расправляясь попутно с брошенными лошадьми.
Серапионов жег бока рыжего конька плетью, и скакун, обезумев от боли и страха, начал приближаться к гребню кратера. Кухарский усадил Доржа на свободную лошадь и изо всех сил хлестнул животное по крупу проводом от антенны, невесть как оказавшимся в руке. Лошадь едва не встала на дыбы, но Дорж направил ее в нужном направлении, и она поскакала по осыпающемуся склону. Константин поймал лошадь и для себя. Кухарский даже в таких обстоятельствах отметил про себя абсолютно прямую, как на параде, спину генерала, и бросился за ним. Низкорослая кобыла, потерявшая всадника, словно обрадовалась новому хозяину. Она прыгала как-то боком, упираясь после каждого прыжка всеми четырьмя копытами, и эти нелепые взбрыкивания оказались на удивление результативны — спасительный гребень приближался.
Серапионов был уже на самом верху, когда по бархану прошла дрожь, как по собаке, стряхивающей воду. У конька подкосились ноги, и его потянуло обратно, к центру воронки. Пока конек падал, Арсен Михайлович успел увидеть, как со дна воронки высунулась огромная морда слепого дракона с раздвоенным мелькающим языком. Под слоем песка бурлила вода, и дракон, судя по его ловким движениям, чувствовал себя в этой стихии вполне уверенно. Дракон выпустил сильную струю воды из пасти, и эта струя подмыла склон кратера под копытами коня Канунникова. Полковник вскинул руки к небу, будто взывая к высшей справедливости, но было поздно — поток воды, смешанной с песком, увлек Федора Исаевича в разверстую бездну. В следующий миг Серапионов оттолкнулся от падающего рыжего коня и покатился по наружному склону. За ним обрушились Дорж и молодой лейтенант Костя, оба верхом.
