Неринг дремал, находясь на границе между сном и явью, и это было так утомительно, что он не выдержал и отправился в «Первую звезду». Коньяк обжигал и согревал. В душе Виктора медленно таял ледяной стерженек, а голова была чистой и ясной. Он выпил много, очень много, расплатился и вышел твердой походкой, чувствуя на себе удивленные взгляды официанток.
— Господин Неринг, к вам прибыл офицер от господина Крауса. Я проводил его в ваш номер, — сообщил старичок. Неринг кивнул.
— Как хорошо, что я напился. От господина Крауса… Старичок не понял. Офицер спрашивал Неринга и Крауса. Что же, все произойдет быстрее, чем я предполагал.
Неринг нажал ручку двери и вошел. В номере было темно. В оконном проеме виднелся силуэт офицера. В свете луны тускло поблескивал погон. Офицер неотрывно смотрел на посеребренные снегом крыши.
— Да ты включай свет, Виктор, будь как дома. И дверь прикрой, а то горничные забеспокоятся.
Неринг щелкнул выключателем. Линд Уоррен отошел от окна и задернул плотные шторы.
— Да ты садись. В ногах правды нет. Я немного задержался, все-таки на изготовление костюма по образцу много времени уходит. — Уоррен сел на стол, по-мальчишески болтая ногами. — Я повыше Вальтера, сам понимаешь, его форма мне не подошла бы никак. Ну, и без фуражки как-то не очень. Куда ты ее подевал, кстати?
— В машине оставил, — ответил Виктор. Он сел на кровать, глупо глядя на Уоррена.
— Это очень хорошо. Ну, что, давай обсудим подробности.
* * *
— Вальтер, а ты Гитлера видел? — не унимался Суворин.
— Видел.
Суворин за завтраком засыпал Вальтера вопросами. Ковалев перестал прислушиваться, углубившись в свои мысли. Ему казалось, что он вот-вот вспомнит то, что забыл. Озеро, Китеж. Елена Андреевна, дневник пилота Бусилова. Нет, ни намека. Тем временем Суворин вовлек-таки Ковалева в русло разговора.
— Ты никогда не ездил в танке?! Нет, правда? Командир, разреши прокатиться с ветерком!
— Ваня, тебе танк что, карусель? — Ковалев хмурился, прекрасно понимая, что непоседу Суворина начинает одолевать скука.
— Мне действительно было бы интересно, Александр. Если позволишь. — Вальтер пребывал в неплохом расположении духа. Он быстро свыкся с новой обстановкой и получал удовольствие от новой жизни. После того, как Вальтер получил письмо из прошлого, гарх в его душе притих и потерял стремление всем управлять. Гарх созерцал, наслаждаясь чувствами человека, на которые раньше не обращал внимания.
— Хорошо. Поедешь на месте стрелка-радиста, — ворчливо согласился капитан. — Иван, где мой шлем? Без командира не отпущу!
— Все в машине, Степаныч! Пойдем, немец! — Иван бросился к выходу из дома.
Ковалев, посмеиваясь, пропустил Вальтера вперед.
— Ну вот, а я — дневальный! Без командира нельзя, а без заряжающего можно, — проворчал Марис.
— Да ладно, мы на полчасика.
— Есть, товарищ капитан!
Танк выпустил облако дыма и плавно тронулся с места.
— Ну, как тебе, Вальтер?
— Жестковато, — отозвался Краус.
— Сейчас выберемся на розовое поле, увидишь настоящую скорость и мощь, только держись!
— Почему оно розовое? — поинтересовался Вальтер.
— По цвету, — подсказал Ковалев. — Там трава растет с такими розовыми метелками. Красит все в розовый цвет. Увидишь чудо техники — розовый танк. А вот там, за лесом — алтарь. Иван, стоп! Кто это?
Суворин остановил танк и выскочил на броню.
По розовому полю шел Виктор Неринг. На его руках сидел белоголовый малыш, а рядом с ним, держась за локоть Неринга, шла очаровательная женщина.
Суворин бежал по розовому полю, вопя что-то и подпрыгивая. Вальтер выбрался на броню и улыбался, глядя вперед из-под руки. Сердце Ковалева часто забилось. Он вспомнил все разом, в один миг…
Мая 15, 1916 г. Уже две недели мы держимся без потерь. Сегодня утром в жестоком бою сбили немецкий аппарат. Убитого пилота привезли на телеге крестьяне. До него он похож на Степана Ковалева! Одно лицо. Не могу прийти в себя. Люди обезумели и забыли, что происходят от одного корня. Святые угодники, матерь Божия! День, когда мы опомнимся, будет самым счастливым днем для всего человечества.
