- Умница... - Рэми положил ему руку на шею. - А теперь закрой глаза и не шевелись... дружок. Если на тебя не хочет тратить силы Виссавия, я на тебя потрачу силы Кассии... а там ее, как ни странно, много.

   Этой ночью Рэми почти не спал. Он лежал на животе, оберегая спину, и смотрел, как бьет во сне лапами по воздуху спящий у кровати барс. Охотится... Рэми ласково провел пальцами по белоснежной шерсти. Знал бы Рэн, лежавший на другой половине широкой кровати, что такое настоящая охота, когда зубы впиваются в еще трепещущее тело, когда рот наполняется кровью, а уши - сладостным, предсмертным хрипом жертвы. Рэми оборотень... и его душа оборотня любила охоту, любила мясо... то, что всегда ненавидели виссавийцы.

   Виссавия... неужели она и в самом деле так слаба? И неужели целителей в последнее время стало так мало?

   - Идиоты... не могли пригласить новых магов из-за пределов клана, - прошептал Рэми. - Вырастить новых. Надо было бы разбавить гордую кровь виссавийских магов кассийской и ларийской... но они никогда на это не согласятся, правда? А мы... это не наше с тобой дело.

   Барс едва слышно зарычал во сне, а Рэми, все так же свесив в кровати руку, все так же перебирая пальцами длинную, мягкую шерсть Рыка, закрыл глаза. Ему все же следует выспаться... хотя в последнее время он спал слишком часто.

   Рэн закрыл глаза и сделал вид, что не слышал наследника. Но он был уверен в одном - так, как сейчас, быть не может. А Рэми был единственным, который на самом деле мог и хотел что-то изменить, и даже знал как. Идеальный вождь для Виссавии, которого растили кассийцы.

   Элизар... почему именно Рэну он отдал мучающий днем и ночью приказ: "Ты сделаешь все возможное, чтобы Алкадий меня убил. Чтобы я не вышел живым из Кассии"...

   Облако Элизара такое слабое. Он может спастись, но почему-то не хочет. И Рэн... будет тем, кто ему поможет... даже если Рэми его после этого никогда не простит.

   Тоненькая ниточка зова невидимой стрелой соединила замок Арама и замок повелителя Кассии:

   "Ты ждешь меня?"

   "С огромным нетерпением..."

   "Мы вернемся через два дня. Надеюсь, ты меня встретишь... надеюсь, ты не дашь мне вновь скрыться в Виссавии."

   "Не дам. Мне и самому надоела эта затянувшаяся игра, брат. А теперь спи... и будь осторожен, потерпи еще немного. Они ни о чем не должны догадаться раньше времени, в особенности - целитель судеб."

   "И не догадаются... они все так слепы, брат."

   По другую сторону перехода был бесконечный зал с растворившимися в полумраке потолком и стенами. Под ногами -- широкая, а пять шагов, ковровая дорожка по обе стороны от нее -- ровные ряды колонн и разодетые в церемониальные одежды придворные.

   Придворных Рэми почти не замечал. Он застыл на миг позади Мираниса у перехода, ожидая, пока выйдут из тумана остальные телохранители. Когда коснулась ковра нога Лерина, Миранис, согласно протоколу, начал плавное движение вперед.

   Дорожка казалась бесконечной. Придворные, которых было гораздо больше, чем обычно, склонялись перед наследником в низких поклонах. Миранис, одетый в темно-синие тона своего рода, изредка одаривал кого-то из них благосклонным взглядом, иногда -- мягкой улыбкой, но гораздо чаще не спускал взгляда с фигуры ожидавшего его отца.

   Рэми и другие телохранители на поклоны не отвечали, как обычно укрепляя щиты наследника и пронзая толпу внимательным взглядом в поисках опасности.

   Вокруг царила тишина. Ковровая дорожка убегала вперед и поднималась по широким, в два локтя, ступенькам, ведущим к округлой площадке. Всего ступенек было шесть. На каждой из них, по обе стороны ярко-красной дорожки, восседали львы, вылитые из чистого золота. Их алмазные глаза поблескивали в полумраке, отражая неясный свет светильников, расположенных у их лап.

   На площадке, вместо привычного Рэми змея, сегодня стояло три высоких трона. Из слоновой кости, богато отделанные темно-красным бархатом и золотом, они ярко освещались беспокойным светом свечей, горевших в высоких, в человеческих рост, подсвечниках. На спинке трона, стоявшего посередине, была вышита золотом роза, символ власти повелителя Кассии. Его же знаками был расшит тяжелый бархат, укутывавший подножие трона мягкими, аккуратными складками.

   На спинке стоявшего слева высокого кресла раскинул серебряные крылья искусно вышитый, казавшийся живым, пегас, символ власти Виссавии. Трон справа был чуть поменьше, убран с меньшей роскошью и явно предназначался Миранису.

   За троном Деммида, высоко поднявшись на хвост, переливался всеми цветами радуги тронный змей. Его плоская голова чуть покачивалась в воздухе над повелителем Кассии, а глаза внимательно, не отрываясь, следили за идущими к трону наследником и его телохранителями.

   Рэми еще помнил, как в первый раз увидел тронного змея. Отуманенный зельями Тисмена, он тогда постыдно упал в обморок. Теперь страха не было. Теперь внимательный, холодный взгляд немигающих, мудрых глаз даже поддерживал, теперь Рэми был рад присутствию в зале редкого магического чудовища -- змей охранял повелителя и всех, кто был ему дорог. Змей охранял Мираниса, а, значит, был Рэми другом.

   Они медленно поднялись по ступенькам. Наследник, остановившись в шаге от отца, низко поклонился Деммиду. Опустились на колени перед повелителем все четверо телохранителей. Согласно обычаю, Миранис внятно произнес слова приветствия и попросил у богов благословения для Кассии и его правителя. Взгляд Деммида, обычно холодный, вдруг потеплел. Повелитель терпеливо выслушал приветствие сына, и крепко его обнял, гораздо крепче, чем этого требовал этикет.

   "Встань!" -- одернул зазевавшегося Рэми Лерин.

   Рэми подчинился. Мир развернулся к все так же переливающейся туманом арке перехода и застыл перед предназначенном для него креслом. Рэми, подчинившись осторожному тычку Лерина, вслед за другими телохранителями отошел в тень, за трон наследника.

   Они ждали.

   По толпе придворных пронесся удивленно-испуганный шепот -- в арке перехода появилась укутанная до самых глаз в тонкую, как паутинка, белоснежную ткань фигура. Одна. Без свиты. Без телохранителей.

   Элизар, в отличие от наследника и повелителя Кассии двигался не величественно, а плавно и размеренно. Он, казалось, плыл над ярко-красной ковровой дорожкой. Темный взгляд его пронзал толпу придворных насмешкой, и Рэми почувствовал исходившую от его фигуры магическую ауру, настолько сильную, что она перебивала ауру самого Деммида.

   Вождь Виссавии перед повелителем не склонялся. Остановившись в шаге от Деммида, он, не опуская взгляда, чисто, без запинки, произнес кассийские слова приветствия и добавил несколько благословляющих, слов на виссавийском. Его голос был тих и спокоен, а, тем не менее, разносился по всей зале.

   -- Рад тебя приветствовать в моей стране, друг, -- сказал Деммид, протягивая Элизару руку. Ладонь вождя немедленно обхватила локоть повелителя, отвечая на рукопожатие. По толпе придворных вновь пронесся ветерок шепота.

   -- Давно уже у нас не было таких гостей.

   Вождь мягко улыбнулся и одновременно с повелителем сел на трон по правую руку от Деммида. Миранис, согласно этикету чуточку помедлив, опустился на трон по левую руку отца.

   Рэми вздрогнул. Ему вдруг показалось, что он поймал на себе чей-то неприязненный взгляд. Но ощущение пришло и пропало, оставив за собой легкий привкус тревоги.

   "Ты встревожен, Рэми, чего ты боишься?" -- тихим шелестом пронесся в голове голос Виреса.

   Гул голосов разорвался музыкой, выбежали на ковровую дорожку полураздетые танцовщицы, изгибаясь в такт все более ускоряющейся мелодии. Звякнули на их руках многочисленные браслеты, и змей, проскользнув к трону гостя, положил огромную, плоскую голову на колени вождя Виссавии.