— Зачем ты купил ему два комплекта роликов? — недоуменно спросила Анджела. — Хватило бы и одних.

— Вторые — для меня.

Анджела нахмурилась.

— Зачем тебе роликовые коньки?

— Ларри обещал научить меня на них кататься, — объяснил Бен.

— А-а…

Значит, он все-таки хочет стать для Ларри настоящим отцом! Анджела знала, что должна испытывать облегчение, — но не чувствовала ничего, кроме тупой боли при мысли о том, что в ближайшие лет десять или около того ей придется видеться с Беном изо дня в день.

— Как мило с твоей стороны, — невыразительно произнесла она.

— Спасибо, — ответил Бен. — Может быть, присядешь?

Все-таки хочет завести этот разговор! Анджела колебалась; но обаяние Бена было столь велико, что, даже прекрасно зная, как он к ней относится, Анджела не смогла преодолеть искушение. Однако она вовремя напомнила себе, что садиться на диван с ним рядом нельзя, и опустилась в кресло, стоявшее в другом конце комнаты.

Бен выпрямился.

— Нам нужно поговорить.

Нет, Бен! Пожалуйста, не надо!

— Прости меня, — тихо заговорил он. — Хотел бы я сказать, что в тот субботний вечер был не в себе и наговорил тебе сам не знаю что, но это неправда. Я был в здравом уме и говорил то, что думал. Несколько дней мне понадобилось, чтобы осознать, что я ошибался. Что все родители совершают ошибки — и это не мешает им быть родителями. Что я способен стать для Ларри настоящим отцом. Что хочу быть с ним рядом. Не звонить, не писать письма — просто быть с ним. Так много времени, как только смогу.

Слушая его, Анджела с трудом удерживалась от слез — слез радости за сына и скорби за себя.

— Ты оказалась права. У меня нет выбора. — Бен встал и подошел к камину. — Я думал, что смогу отказаться от своих чувств, забыть о них. Не вышло. Ни с Ларри, ни с тобой.

С ней? Сердце Анджелы, казалось, на мгновение остановилось.

— Сегодня я понял то, чего не понимал раньше. Все эти девять лет я просто защищался. Защищал свое сердце от новой боли. Ты была моей первой любовью, и разрыв с тобой стал для меня катастрофой. Я сказал себе, что не способен нравиться девушкам, а значит, рисковать больше не стоит. Лучше вернуться к тому, что у меня получается, — к учебе.

— Прости меня, — с трудом выдавила Анджела. Сердце ее то взмывало на крыльях надежды, то падало в бездну отчаяния.

— Не извиняйся. Ты ни в чем не виновата. — Уголки его губ дернулись, словно Бен пытался улыбнуться — и не мог. — Если кто-то здесь и должен просить прощения, то я один. Все эти девять лет я бежал от самого себя, от собственных чувств. Постепенно бегство сделалось для меня привычкой. Я твердо усвоил, что лучше ни к кому не привязываться, никого не любить, никому не отдавать сердце. Так безопаснее. И самое печальное, что такая жизнь меня в самом деле вполне устраивала. Пока не появилась ты.

Взгляды их встретились, и Анджела замерла в кресле, дрожащими руками вцепившись в подлокотники.

— Ты научила меня бежать от себя — и благодаря тебе я понял, что больше так не выживу. Без тебя я еще мог воображать, что живу идеальной жизнью и получаю все, что хочу. — Бен взглянул ей в глаза — и пульс ее зачастил как сумасшедший. — Но это неправда, Энджи. Я не получал того, что мне было по-настоящему нужно.

— Что же это? — замирая от волнения, спросила она.

— Ты.

Сердце ее забилось где-то в горле. Стало трудно дышать.

— Жизнь без любви — не жизнь. — Бен сделал шаг к ней. — Спасибо, что помогла мне это понять.

Анджела не поднималась с кресла, опасаясь, что не удержится на ногах. Внезапный переход от отчаяния к счастью отнял у нее все силы.

— Я понял, что в жизни нельзя обойтись без риска. Тем субботним вечером ты рискнула своим сердцем, а я не захотел услышать и понять тебя. — Он сделал еще несколько шагов, и голос его зазвучал мягче: — Скажи, ты сможешь меня простить?

— Да, — ответила она. Выходит, то, что произошло между ними в субботу, не конец, а только начало? — Ты первый человек, полюбивший меня такой, какая я есть. Ты ничего от меня не требовал, не пытался перекроить по своей мерке. А потом, когда ты вернулся в Оксфорд… мне хотелось умереть. Я думала, что наша любовь оказалась ложью, фантазией.

Бен опустился перед ней на колени и поцеловал ее руку. От этого поцелуя по телу Анджелы разлился опасный огонь.

Она тяжело сглотнула.

— Все эти годы я жила ложью, — тихо призналась она. — И сейчас я говорю не о Ларри, а о себе. Я воображала, что любовь не дается просто так, что ее надо заслужить. Вот почему я так боялась, что Эбби и Филип узнают правду о Ларри. Для меня они были единственными близкими людьми, и я боялась, что они отрекутся от меня так же, как отреклись мои собственные родители. Но, как видно, я недостаточно доверяла Райанам. И самой себе. Все эти годы я не жила настоящей жизнью, не позволяла себе ни думать, ни чувствовать, ни любить — только делала то, что, как мне казалось, хотели от меня другие. Какая же я трусиха!

Бен сжал ее руку.

— В субботу ты вела себя совсем не как трусиха.

— Да, верно. Я наконец решилась рискнуть. Потому что дело того стоило. Ты этого стоил.

— Пойдем со мной. — Бен помог ей подняться и подвел к рождественской елке. — Знаешь, сегодня Ларри рассказал мне, о чем он попросил Санта-Клауса на Рождество.

— О чем же? — спросила Анджела.

— О том, чтобы у него появился новый папа.

Анджела прерывисто вздохнула. Она боялась отдаваться безумным надеждам.

— Нелегкое задание даже для волшебника! — принужденно улыбнувшись, заметила она.

— Не хочу, чтобы в рождественское утро мой сын почувствовал себя обделенным. — Глаза Бена засветились улыбкой. — Я и сам не отказался бы попросить у Санта-Клауса сына, но сейчас хочу попросить тебя кое о чем другом.

— О чем?

Вместо ответа он протянул ей крошечную коробочку, обтянутую алым бархатом.

— Сначала открой вот это.

Анджела взяла коробочку в руки, но открыть не решалась. Сердце ее оглушительно билось; она уже догадывалась, что там.

— Открой же! — настаивал Бен.

Дрожащими пальцами Анджела открыла коробочку — и увидела в бархатном гнезде золотое кольцо с россыпью сверкающих бриллиантов.

— О, Бен…

— Я прошу у Санта-Клауса не только сына, но и жену, — тихо проговорил Бен. — Я хочу стать не только отцом для Ларри, но и мужем для тебя. Когда мы были моложе, мне казалось, что я люблю тебя, — но, поверь, я и не представлял, что такое настоящая любовь, пока не вернулся в Селби. Ты сильно изменилась — стала зрелой женщиной, владелицей собственного дела, матерью… Ничего общего с той девочкой, которую я когда-то вознес на пьедестал. И я снова тебя полюбил — на этот раз куда сильнее и глубже прежнего. Такая любовь не умирает; ее не разрушить ни недоразумением, ни случайной ссорой. Хоть у меня и нет никакого опыта в семейной жизни, обещаю: я сделаю все, что в моих силах, чтобы стать хорошим мужем и отцом. Для меня нет и не будет ничего важнее тебя и Ларри. Навсегда. Таков мой выбор. Единственный выбор.

— О, Бен!.. — едва держась на ногах от радости, простонала Анджела.

Он достал из коробочки кольцо.

— Анджела Райан, согласна ли ты стать моей женой?

Анджела глубоко вздохнула, всеми силами стараясь удержаться от слез.

— Девять лет назад, когда ты покинул меня, я запретила себе мечтать о счастье и любви. Спасибо тебе, Бен. Спасибо за то, что вновь принес в мою жизнь любовь. За то, что сделал мои мечты явью.

— Это значит «да»?

— Да! — Анджела рассмеялась. — Да, конечно, я выйду за тебя замуж!

— И переедешь в Лондон?

В его глазах Анджела прочла нетерпение и надежду. Она кивнула.

— Эбби и Филип тоже могут переехать, чтобы жить поближе к внуку. Или просто часто ездить в гости.

— Пусть поступают, как им удобнее, — ответил Бен. — Мне все равно, главное — чтобы вы с Ларри были счастливы.

— А что же мы скажем Ларри?

— Скажем, что решили пожениться.