— Пошли со мной плавать, София! — лицо девочки сияло безмятежной радостью.

Софи улыбнулась.

Никогда раньше ей не доводилось общаться с детьми. Младших сестер и братьев у нее не было. Друзья и подруги еще и не помышляли о потомстве.

Однако с Хильдегард они нашли общий язык с первого дня знакомства.

Эта девочка сразу запала Софи в душу. Любознательная, живая, ласковая — она казалась ей неземным созданием. Хильдегард тоже быстро привязалась к подруге папы, приехавшей с ним из далекой Америки. И была готова проводить с ней бесконечно долгое время. Отец позаботился о том, чтобы дочь училась говорить и по-английски, и по-немецки с самого раннего возраста, поэтому Софи могла общаться с ней на родном языке.

Голубая прозрачная вода встретила Софи и Хильдегард приятной прохладой. Софи усадила малышку на надувную утку и покатила по поверхности, быстро, почти бегом двигаясь спиной вперед. Хильдегард смеялась и колотила по воде смуглыми упитанными ножками. В воздух взлетали фонтаны прозрачных капель, в свете солнца казавшихся хрустально-золотыми.

Устав от бега, Софи остановилась и протянула девочке руки. Та с радостью спрыгнула с утки и бросилась на шею Софи.

Удивительно, как это дитя походило на отца. У Хильдегард были те же глубокие прозрачносерые глаза с темными пятнышками, обрамленные густыми ресницами, тот же нос, те же губы. Единственное, что отличало ее лицо от лица Джорджа, так это маленькие, детские размеры и девичье изящество линий.

Девочка ловко переползла на спину Софи и крепко обхватила ручками ее шею.

— Поплыли? — крикнула Софи.

Хильдегард залилась звонким смехом.

— Да! Да!

Джордж, как обычно, в этот день проснулся рано. Просмотрев скопившиеся бумаги и проведя телефонные переговоры с несколькими особо важными клиентами, он выпил кофе и решил прогуляться по саду.

Со стороны бассейна доносился заразительный хохот — женский и детский. Смех наполнял утреннюю прозрачность воздуха каким-то волшебным, манящим звоном.

Остановившись на выложенной гранитными плитами аллее, Джордж задумался. Было в этой беззаботной радости что-то неприятное.

Ревность! — догадка пронзила его сознание острой стрелой. Он ревновал Софи к собственной обожаемой дочери…

В то утро, когда Джордж зашел за Софи перед вылетом из Питтсбурга, дверь ему открыла как будто совершенно другая женщина. Нет, выглядела она точно так же, как Софи. Но держалась крайне строго и сдержанно.

Такие отношения между ними сохранялись до сих пор. Они здоровались по утрам и целовали друг друга в щеку, по вечерам обменивались пожеланиями доброй ночи и расходились по разным комнатам.

Софи понравилась всем родственникам Джорджа. С Юлией они вступили в оживленную беседу, как только познакомились, а теперь превратились в настоящих подруг. Томас при первой же возможности присоединялся к их болтовне, и все трое вели себя так, будто знали друг друга не один десяток лет.

Мать Джорджа не переставала умиляться «очаровательной девочкой», а отец смотрел на нее с добродушным одобрением. Даже мать Маргарет изъявила желание с ней познакомиться, а увидев, так растрогалась, что в глазах у нее заблестели слезы.

Джордж умирал от ревности. И сходил с ума от желания.

Смех не прекращался. Прерывали его лишь восторженные крики и возгласы. Все это сопровождалось громким плеском воды.

Джордж свернул с аллеи и направился к бассейну.

Завидев отца, Хильдегард чмокнула Софи в щеку, подплыла к лестнице, выбралась из воды и бросилась ему навстречу.

— Ты видел, как мы плавали, папа?

— Ты не утомила Софи, солнышко? — спросил Джордж, поднимая маленькую дочку на руки.

— Нет, нет! Нам весело! Здорово! — с уверенностью ответила Хильдегард.

Софи вышла из бассейна. Отдохнувшая и загоревшая, она стала еще аппетитнее. Покрывавшие ее стройное тело прозрачные капли воды блестели сейчас на солнце, как маленькие бриллианты.

На ней был потрясающий купальник, он плотно облегал ее фигуру и выгодно подчеркивал все ее прелести. В нем она выглядела сногсшибательно.

Софи, заметив на себе пристальный взгляд Джорджа, красноречиво говорящий о том, какие мысли витают в его голове, смутилась, быстро прошла к шезлонгу и укуталась в огромное мягкое полотенце ярко-желтого, солнечного цвета.

Смотреть, с какой нежностью Джордж прижимает к себе девочку, доставляло истинное мучение, и Софи отвернулась. Ощущать прикосновение этих сильных, мускулистых, загорелых рук — райское удовольствие, она прекрасно об этом помнила. Хотя теперь могла довольствоваться лишь воспоминаниями.

В день отъезда из Питтсбурга, встав рано утром, Софи приняла твердое решение: не допускать в отношениях с Джорджем физической близости.

Быть может, в этом случае он заметит наконец и по достоинству оценит и другие мои положительные стороны, подумала она тогда.

А теперь страдала. Потому что Джордж слишком легко и быстро смирился с переменами в ее поведении.

Вернувшись в Швейцарию, он даже не намекнул на то, чтобы они спали в одной комнате, а сразу показал ей ее спальню в противоположном конце своего огромного особняка под красной крышей.

Здесь, дома, в привычной для него и милой сердцу обстановке он стал каким-то другим: более спокойным, умиротворенным и даже ленивым. Теперь Софи часто видела его не в строгом костюме, вызывающем благоговение, а в свободных футболках и шортах.

В такой одежде значительная часть его прекрасного тела оставалась неприкрытой, а для Софи это было настоящей пыткой.

Иногда Джордж присоединялся к их с Хильдегард купанию в бассейне, и тогда Софи вообще не знала, куда деваться от потока пробуждавшихся в ней эмоций и желаний.

Чем больше времени она проводила в этом особняке, тем сильнее привыкала к Джорджу Россу. И тем страшнее казалась ей мысль о возможном расставании. Чувство глубокой привязанности к этому человеку, даже зависимости от него укреплялось в ней с каждым днем, с каждым часом. Она ощущала себя рабыней, купленной на рынке и не представляющей себе жизни без нового хозяина.

Это пугало, это напрочь лишало ее внутреннего спокойствия и безопасности.

Палящее солнце быстро высушило кожу и купальник Софи, и ей пришлось сбросить накинутое на плечи полотенце — в нем было слишком жарко. Однако она чувствовала внутренний дискомфорт, который мешал ей броситься в бассейн, с головой окунуться в прохладную воду, остудить разгоряченное тело и избавиться от навязчивых мыслей.

— Думаю, ты слишком долго греешься на солнышке, моя маленькая принцесса, — сказал, обращаясь к дочери, Джордж.

— Нет, папа! Нет! — запротестовала девочка. — Мы с Софи очень хорошо играем и плаваем! Я ее люблю, и она меня тоже! Правда ведь, Софи?

Софи не осмелилась повернуть голову, но почувствовала, как напрягся, услышав бесхитростные слова дочки, Джордж.

— Все, что ты говоришь, конечно, правда, — ответила Софи, пытаясь выглядеть невозмутимой. — Но если папа считает, что тебе пора домой, ты должна слушаться! — Она наконец повернулась к Джорджу и Хильдегард и улыбнулась.

— Но я не хочу домой! — не унималась девочка. — В бассейне так здорово!

Джордж осторожно опустил малышку на землю.

— Тебя уже ждет бабушка. Она приехала двадцать минут назад и очень хочет с тобой повидаться. — По его лукавому взгляду было нетрудно определить: он прекрасно знает, какова будет реакция ребенка.

Хильдегард хлопнула в ладоши и подпрыгнула. Ее глаза оживленно заблестели.

— Бабушка! Тогда я побегу.

Джордж проводил ребенка любовным взглядом. Когда девочка скрылась за дверью, ведущей в дом, он повернулся к Софи.

— Ты отлично плаваешь.

У Софи появилось ощущение, что Джордж сказал об этом просто из желания заполнить разговором напряженное молчание. Любым разговором. О чем угодно.

— Где ты этому научилась?

— Уроки плавания сначала давал мне отец. Потом я ходила на занятия в бассейн, выступала на соревнованиях за сборную нашей школы. — Софи схватила со спинки шезлонга коротенький легкий халат и, набросив его на себя, с облегчением вздохнула. Не то чтобы эта полупрозрачная вещица могла скрыть от глаз Джорджа ее полуобнаженное тело, но так было спокойнее. — А Маргарет умела плавать? — неожиданно для себя спросила вдруг Софи.