Я перевела взгляд с незнакомца на тело, потом обратно, и внезапно у меня в голове молнией промелькнула мысль, что я нахожусь в квартире с трупом и незнакомцем, а это, скорее всего, означает, что он…

– Я ее не убивал, – быстро произнес он, очевидно прочитав мои мысли, и отвернулся, чтобы осмотреть тело.

Я воспользовалась этим, чтобы разглядеть мужчину. Я не совсем идиотка – если я оказываюсь в одной комнате с трупом, то высокий, мускулистый, темноволосый и ужасно привлекательный, одетый в черное парень, от которого определенно веет опасностью и который таинственным образом возникает из ниоткуда, естественно, будет числиться под номером один в моем Списке Потенциальных Убийц.

А это означало, что мне следует убираться отсюда вместе со своим драконом, прежде чем мистер Убийца решит повторить сделанное.

У меня перекосилось лицо как раз в тот момент, когда незнакомец обернулся. В глубине его темно-зеленых глаз на миг вспыхнул огонек.

– Вам нехорошо? Вы же не собираетесь блевать прямо на меня, а?

– Вообще-то, такого не было в моем списке дел на сегодняшний вечер, но, если вы и правда настаиваете, думаю, я могу попробовать.

Он, наклонив голову, пристально осмотрел меня.

– Никогда не понимал американского юмора. Это что, была такая шутка?

– Да, шутка.

О, замечательно, Эшлинг, просто замечательно. Ты оказалась в комнате наедине с убийцей, в чужой стране, и все, что ты в состоянии сделать, – это отпускать шуточки! Да тебе следует бежать отсюда сломя голову! Я сделала глубокий вдох и боком направилась к креслу, в котором лежал мой чемоданчик. Незнакомец, шагнув в сторону, загородил собой дверь. Я начала паниковать. Мне стало ясно: для того чтобы сбежать, нужно отвлечь зеленоглазого красавчика-убийцу.

Он взглянул на меня, блеснув глазами, отчего я одновременно перепугалась до смерти и захотела броситься ему в объятия.

– Ах да. Шутка. Я так и подумал.

Приди в себя, дорогая. Нельзя поддаваться очарованию пары зеленых глаз – особенно тогда, когда эти глаза принадлежат хладнокровному убийце.

– Хм… Я просто хотела убедиться в том, что мадам Довиль и в самом деле мертва. – Я на миг закрыла глаза, сообразив, как по-дурацки это звучит. – То есть я хотела убедиться в том, что она не жива. То есть не то чтобы я желала ее смерти, ну, вы понимаете. Я просто хотела быть уверена, что это не так. О, вот дерьмо, я не это имела в виду.

– Вы хотели удостовериться в том, что ничем не можете ей помочь, – произнес темноволосый незнакомец, и его сексуальный голос с иностранным акцентом – кажется, немецким – звучал странно невыразительно. Именно таким тоном разговаривает с вами человек, подозревающий вас в том, что вы – ненормальный убийца.

– Хотя на самом деле это оксюморон. Вряд ли бывают не ненормальные убийцы, – произнесла я вслух.

Его зеленые глаза снова сверкнули.

– Вы хотите обсудить психические отклонения убийц?

Я застонала:

– Простите, это у меня невольно вырвалось. А вам не кажется, что кому-то из нас следует… осмотреть ее? Ну а вдруг она не смертельно ранена?

Он взглянул через плечо на тело. Я тоже взглянула.

– Вы не верите, что она мертва?

Мне пришлось признать, что он прав. Тело было абсолютно неподвижным, и тяжелая тишина, висевшая в комнате (в доме, на улице, а возможно, и во всем мире), казалось, душила меня. Мне не нужно было ничего проверять – я знала, что в квартире находились только два живых человека и женщина, подвешенная за руки к люстре, не принадлежала к их числу.

Мужчина наклонил голову, затем развернулся и закрыл входную дверь, которая по-прежнему была распахнута. Меня охватил ужас. Он собирается меня убить! Я затравленно огляделась по сторонам в поисках оружия; незнакомец взял меня за локоть, и я вскрикнула.

– Что с вами? Выглядите вы так, как будто сейчас упадете в обморок.

– Со мной? Со мной ничего. Я в порядке. Хотя, кстати, я вот сейчас подумала – у меня ужасные проблемы с памятью. Я не помню лиц людей. И голосов тоже. И того, что мне говорили, не помню… вообще ничего. Поэтому если кого-то волнует, что я могла что-то подсмотреть или подслушать, то такому человеку совершенно не о чем беспокоиться. Из-за моих проблем с памятью. Кстати, это не лечится.

Неизвестный окинул меня долгим, изучающим взглядом, затем раздраженно фыркнул, выпустил мою руку и присел на корточки, чтобы рассмотреть круг, выведенный пеплом на ковре.

– Я же вам сказал, что не убивал ее. Я не причиню вам вреда. Вы совершенно напрасно меня боитесь.

Как там говорят – презрение пробуждает в нас храбрость? Уловив в сексуальном голосе высокомерные нотки, я вздернула подбородок:

– Что? Кто вам сказал, что я боюсь?

– Я чувствую запах страха. Что вы думаете об этом? – Он указал на круг из пепла.

Я бросила на загадочного парня быстрый взгляд и скрестила руки на груди, незаметно пытаясь выяснить, не пахнет ли от меня по́том.

– Это круг, нарисованный пеплом, рядом изображены двенадцать символов Астарота[11]. А кстати, как именно пахнет страх?

Незнакомец, нахмурившись, рассматривал круг, но не прикасался к нему.

– Сексуально.

Я пару раз моргнула. Как будто от этого я стала лучше соображать!

– Что?

Он выпрямился и направился ко мне, и при этом я снова четко осознала, что нахожусь в пустой квартире с трупом женщины и таинственным незнакомцем, слишком симпатичным, чтобы я могла сохранять хладнокровие.

– Он пробуждает во мне хищнические инстинкты.

Он наклонился ко мне, и я замерла на месте; гипнотический взгляд его изумрудных глаз, казалось, затягивал меня в неведомые холодные глубины. В этом человеке было что-то такое, что заставляло меня каждой клеточкой ощущать, что он – мужчина, а я – женщина и что между нами существуют некие принципиальные различия, которые моему телу очень хотелось подробнее изучить, несмотря на тот факт, что он, возможно, и есть убийца.

– Ой!

Он кивнул; пушистые черные ресницы оттеняли зелень его глаз.

– И из-за этой чисто мужской реакции вы, как женщина, чувствуете угрозу. Это заставляет вас защищаться и отпускать шутки в самый неподходящий момент.

– Вы хотите сказать, будто то, что происходит между нами, только сексуальное напряжение? – Некоторые части моего тела умоляли именно о таком повороте событий, но я твердо приказала этим частям вести себя прилично и напомнила им о том, что человек, которого они жаждали, предполагаемый убийца. – Вы хотите сказать, что я боюсь потому, что вы мужчина, а я женщина, а не потому, что мы стоим рядом с телом хозяйки этой квартиры, которая недавно была убита?

Губы прекрасного незнакомца изогнулись в ухмылке, и он снова обернулся к мадам Довиль.

– Нет, я этого не говорю. Как вы думаете, этот круг замкнутый или открытый?

Я посмотрела на ковер.

– По-моему, замкнутый. Хм… А кто вы такой?

Его взгляд скользил по комнате.

– Я мог бы задать вам тот же вопрос.

– Могли бы, – согласилась я, глядя, как он осторожно обходит круг. Он остановился с другой стороны тела, перед багряно-золотым диваном, составлявшим гарнитур с двумя креслами, и, снова нахмурившись, посмотрел на ковер. – Но я первая спросила. Итак, кто вы такой? Вам, конечно, не обязательно мне отвечать, но полиции наверняка тоже захочется это узнать, поэтому, думаю, вы можете поупражняться на мне, сочиняя свое алиби.

Мужчина, в очередной раз окинув меня недовольным взглядом, сунул руку в нагрудный карман черной кожаной куртки, вытащил бумажник, раскрыл его и помахал передо мной каким-то удостоверением:

– Дрейк Вирео, Интерпол.

У меня отвисла челюсть, да так, что ко мне в рот вполне смогла бы залететь ворона; прошла пара секунд, прежде чем я это заметила.

– Интерпол? Это что-то вроде международного Скотленд-Ярда? Так вы детектив?

– В каком-то смысле. – Он хотел закрыть бумажник.

– Погодите-ка, – сказала я, осторожно огибая круг и мадам Довиль. – Я еще не совсем спятила. Я хочу посмотреть на это поближе.