Я знала, что все глазеют на нас, но, несмотря на это, прижалась к Дрейку, качнув бедрами. Изгибы наших тел так подходили друг к другу, что мы образовали единое целое. Я хотела Дрейка, хотела получить его целиком, его огонь, тело, душу, прямо здесь и сейчас, и я даже не знаю, что произошло бы, если бы у Дрейка не хватило благоразумия отпустить меня. Не в состоянии оторвать от него взгляд, а тем более думать об окружающих, я смотрела на него и видела в изумрудных глубинах его глаз искорки нашего общего пламени – пламени, к которому примешивалось нечто, очень напоминавшее изумление. Однако удивление на его лице быстро сменилось глубокой задумчивостью. Медленно, атом за атомом, огонь, зажженный во мне, угас, оставив лишь тлеющие угольки.

– Кажется, этот раунд выиграла ты, – негромко произнес Дрейк, и при звуке его голоса я вздрогнула всем телом, а покрытые пеплом угли разгорелись снова.

Я выпустила его волосы и отступила на шаг, остро сознавая, что нас окружает толпа людей, о которой минуту назад я совсем позабыла.

– Ну что ж, может, теперь ты дважды подумаешь, прежде чем связываться со мной, – сказала я с напускной храбростью, которой вовсе не чувствовала, и заскрежетала зубами от досады – у меня дрожал голос.

Сбоку от меня возник человек, которого Офелия назвала Венецианцем. Я обернулась к нему, обрадовавшись, что могу переключить внимание на кого-то другого. Он совершенно не был похож на могущественного тирана, каким описывали его сестры. Самоуверенный и самовлюбленный тип – да, но тиран?! Едва ли.

– Дрейк, окажи мне любезность, познакомь меня со своей спутницей.

Это была не просьба, а приказ. И при этих словах я почувствовала на себе воздействие его чар; мне показалось, что я задыхаюсь. Наверное, характеристика «тиран» все же была не так далека от истины. Когда я смогла перевести дух, то заметила, что после этих слов обстановка в «Черном и белом» стала прежней. Зазвучала музыка. Разговоры возобновились. Официантки принялись сновать сквозь толпу с подносами. Вокруг снова замельтешили люди, и мы втроем остались наедине среди моря людей.

– Эшлинг Грэй, это Альбер Камю, более известный в сообществе бессмертных как Венецианец. Эшлинг недавно в Париже.

Венецианец склонился в странном церемонном поклоне над моей рукой, которую я неохотно протянула ему.

– Добро пожаловать. Очень рад с вами познакомиться, Эшлинг. Нечасто в моем скромном заведении появляются супруги вивернов, да к тому же Стражи.

– У меня что, на лбу написана большая буква «С»? – спросила я довольно раздраженно, но ведь за последние сутки мне столько пришлось пережить! – Я даже не знаю, кто такие эти Стражи, а уж тем более не могу понять, почему меня принимают за одну из них, но я знаю одно: никакого супруга у меня нет и у Дрейка нет никаких шансов им стать, так что эту мысль можете сразу выбросить из головы.

– Вы выдержали поцелуй дракона, – мягко произнес Венецианец, но, встретив взгляд его светло-серых глаз, я поежилась от неприятного чувства. Его окружала аура власти, неслыханного могущества, похожего на то, что я почувствовала в объятиях Дрейка, но оно было скорее жестоким. Не цивилизованным, а беспощадным и пугающим. – Только его супруга способна на это. Всем сразу стало понятно, кто вы.

– Рада, что хоть кто-то понимает, что происходит, потому что я нахожусь в полной растерянности, – проворчала я.

Венецианец отвесил мне еще один небольшой поклон:

– Как я уже сказал, добро пожаловать в «Черное и белое». Я в долгу перед вами за то, что вы устроили моим посетителям такое занятное шоу. Уже давным-давно мы не имели возможности наблюдать, как дракон заявляет права на свою женщину.

Я покраснела при упоминании о наших поцелуях, но одернуть нахала не успела – он исчез.

– Никто не заявлял права на меня! И я не его женщина! – крикнула я ему вслед.

Но Венецианец не обернулся. Я посмотрела на Дрейка, опасаясь увидеть в его глазах самодовольную насмешку. Мужчина, подобный ему, – знающий, что девушки штабелями укладываются у его ног, – не мог не злорадствовать при мысли о том, что получил власть надо мной.

Я стиснула зубы и подняла взгляд, но на лице Дрейка застыло выражение удивления, никакого злорадства не было и в помине. Он нахмурился:

– Ты говоришь правду. Ты действительно не понимаешь, кто ты такая.

– Напротив, я точно знаю, кто я такая. Это вы, парни, кажется, ошиблись адресом. Если надо, могу произнести по буквам: я – жертва ограбления. А также, благодаря тебе, подозреваемая в убийстве. И поскольку ты виноват и в том, и в другом, исправлять положение должен ты. И для начала ты вернешь мне дракона.

Дрейк повернулся к стойке и сделал знак бармену:

– Что будешь пить?

– Драконью кровь, – мстительно фыркнула я.

Он наклонил голову, разглядывая меня, и от его улыбки ноги у меня снова превратились в желе.

– Уверена? Приятель, две «Драконьих крови».

Я, разинув рот, смотрела, как бармен подает нам два винных бокала с темно-красной, почти черной, жидкостью.

– Ты шутишь, да? Это же на самом деле не… э-э-э… не кровь?

– Нет. Но мой народ обожает этот напиток.

Я понюхала содержимое бокала. Пахло вином с пряностями. Я сделала крошечный глоток, и у меня перехватило дыхание – жидкий огонь устремился по моему пищеводу, в желудке словно что-то запылало, и тепло мгновенно растеклось по всему телу.

– Ух ты! – воскликнула я, моргая, чтобы стряхнуть с ресниц выступившие слезинки. – Мощная штука. Что там намешано?

– Тебе лучше не знать, – ответил Дрейк, схватил меня за локоть и потащил к столику в темном углу. – А теперь, может быть, обсудим то, что тебе от меня нужно?

Я села, почувствовав легкое разочарование, когда он отпустил мою руку. Чтобы отвлечься от мыслей, вводящих меня в искушение, я снова поднесла к губам бокал, но на этот раз попробовала жидкость лишь кончиком языка.

– Вот здорово, теперь у меня язык онемел. Если окажется, что там есть какой-нибудь яд, тебе конец.

Он ухмыльнулся:

– Никакого яда там нет.

Я успокоилась и отпила еще, приготовившись к огненным ощущениям.

– По крайней мере, для драконов. Никогда не слышал, чтобы смертный, выпив это, остался в живых.

Пламя просочилось в мою кровь, потекло куда-то вниз живота.

– А знаешь, мне даже нравится. Может, я уже привыкла… Что значит – ни один смертный, выпив это, не остался в живых?

– Именно то, что я сказал, – пожал он плечами.

Я осторожно поставила бокал на стол – у меня было ощущение, что, если я пролью жидкость, она прожжет столешницу.

– Ты что, хочешь сказать, что позволил мне выпить яду и не потрудился предупредить об этом?

– Ты же сама попросила этот напиток. Было бы невежливо с моей стороны не разрешить тебе выпить то, что ты хочешь.

– Вот как? А если бы я попросила тебя помочь мне спрыгнуть с Эйфелевой башни, ты бы тоже не смог отказаться?

Дрейк снова склонил голову набок. Выглядел он при этом так сексуально, что я вынуждена была собрать всю свою силу воли в кулак, чтобы подавить желание наброситься на него с поцелуями.

– А ты что, собираешься меня об этом попросить?

– Нет, но…

– Тогда какая разница, как бы я поступил? Зачем ты меня искала?

Я несколько секунд шумно подышала носом, пытаясь совладать с гневом, страстным влечением и раздражением.

– Мне. Нужен. Мой. Дракон.

– Но ведь он, по-моему, не твой? Ты сказала мне, что ты просто курьер, и твоя задача – доставить его мадам Довиль. Это она владелица предмета. Какое право ты имеешь требовать его?

– Большее, чем ты! – рявкнула я. – Он нужен мне, чтобы отдать ее семье. А зачем он нужен тебе – это только одному Богу известно.

Дрейк сделал глоток из своего бокала.

– Он красивый. Он мне понравился. И теперь он принадлежит мне. А кроме того, это Anima di Lucifer. Я не могу отдать его человеку, не знающему о его истинном предназначении.

Я нахмурилась:

– Что Люцифера?