Кухарка переглянулась с дворецким:

– Вы думаете, он оправится?

– Сложно сказать. Чтобы прийти в себя, возможно, ему понадобится несколько дней, а может быть, и лет. В любом случае я не могу этого утверждать. На его теле я не нашел следов насилия. Все говорит о том, что здесь борьбы не было. Просто мужчина получил глубокий шок при непонятных моему уму обстоятельствах.

Он внимательно посмотрел в глаза прислуги:

– Если верить вашим словам, этот человек был здесь совершенно один. Ни посторонних людей, ни домашних зверей здесь находиться не могло. Следовательно, он видел нечто, что потрясло его разум. И это отразилось на его нынешнем облике. Поверьте моему опыту, в один день волосы так просто не белеют. Они белые как мел. Я хочу сказать, что пережитое стало для него глубоким шоком и, как следствие, наступило слабоумие.

Петр Петрович бросил перчатки в свой чемоданчик.

– Митрий, – обратился он к своему помощнику, – сбегай в госпиталь. Пусть пришлют повозку для несчастного.

– Что с ним станет?

Доктор пожал плечами и посмотрел на Марию:

– Доллгаузе разберутся, что с ним делать.

Кухарка не поверила своим ушам.

– Его отправят в желтый дом? Но это так жестоко! Что скажут его родственники? Его жена?

– Вот именно, – доктор направился к двери следом за Митрием. – Отправьте посыльного к его родным, пусть сами решают этот вопрос. В конце концов, в сумасшедшем доме тоже люди живут.

От жалости к несчастному кухарка сжала полу фартука. Всем было хорошо известно, как лечат душевнобольных. Кровопускание, опий и противные пиявки были не самым ужасным. Хуже были одиночные камеры без света и свежего воздуха, где на каменном полу, покрытом плесенью, – грубая солома и крысы. Кроме всего прочего, смирительные рубашки и бесконечные вопли душевнобольных из соседних камер.

Митрий отправился выполнять поручение доктора. Сам Петр Петрович покидать особняк не спешил. Опираясь о массивные перила, он спросил у сопровождающего его дворецкого:

– Все-таки странный случай. По крайней мере, в моей практике это происходит впервые. Здоровый мужчина днем и сумасшедший к вечеру. Вы не находите?

– Абсолютно не нахожу, – дворецкий прошел мимо, освещая путь канделябром. – Должно быть, он переутомился, работая на крыше. Я почти уверен, что завтра он придет в себя.

– Я несколько иного мнения.

Дворецкий сошел с лестницы и направился через весь холл к дверям. Перед тем, как их открыть, он заглянул за шторку:

– Вас ожидает коляска.

– Благодарю. Тем не менее, не могли бы вы мне сообщить, что вам известно о случившемся?

– Ничего, – дворецкий протянул доктору перчатки и трость.

– Вы уверены?

– Можете не сомневаться.

Петр хотел спросить что-то еще, но передумал и шагнул к двери:

– Всего доброго.

Он понимал, что дворецкому хорошо известно, что именно происходит в этом доме. Известно гораздо больше, чем кому бы то ни было, но он молчал. Наверное, только под пытками расскажет, что за проклятье преследует этот особняк.

На улице было тепло. Прежде чем спуститься с крыльца, Петр Петрович вдохнул в легкие свежего воздуха.

Коляска действительно стояла у ворот. Кони спокойно смотрели вперед, иногда кося глазом.

Яркие фонари освещали тротуар. Мимо проскакал одинокий всадник. Два джентльмена неспешно прогуливались по противоположной стороне улицы.

Наконец, доктор надел перчатки и сошел с крыльца мрачного особняка. Прежде чем сесть в коляску, он вдруг остановился и посмотрел на угол дома. Из калитки для прислуги осторожно вышел горбун.

Озираясь по сторонам, он тихонько направился вперед, пересекая улицу. Доктор сам не понимал, зачем именно он так смотрит на этого человека. Наверное, из-за его уродства.

Между тем горбун приблизился к экипажу, запряженному четверкой вороных коней. Дверца перед ним распахнулась, и он сел внутрь.

Это показалось несколько странным. Судя по одежде, горбун работал в особняке прислугой. Что может связывать его и роскошный экипаж, который наверняка принадлежит богатой особе?

Доктор не мог найти объяснения, а потому сел в коляску, которая тотчас двинулась вперед по улице.

Мария хлопотала на кухне. Как обычно, с самого утра на плите все шипело и бурлило. В воздухе пахло куриным супом и котлетами.

Взяв прихват, она открыла печь и стала вынимать поддон с горячими булочками. Аромат выпечки медленно расплылся по всей кухне, вытесняя остальные запахи.

На кухню вошел дворецкий.

– Божественно, – он прикрыл глаза, вдыхая аромат.

– Садись за стол, у меня все готово. Афанасий сейчас придет, посажу его у стены. Как тебе этот горбун? Справляется?

– Все хорошо, – разговор навевал на него тоску, и он сменил тему: – Пришло письмо от Алексея Александровича, в котором он сообщает, что на днях к нам в особняк приедет его племянник.

– Андрей Николаевич? Так это замечательно!

Кухарка поставила тарелки и приборы на стол и тут же потянулась за супницей.

– Молодой граф приедет на пару дней из Тагила. У него какие-то дела в банке, что на Коновинской улице. Потом вернется в свой родной Петербург.

– Да, это хорошая новость. Сразу после завтрака пойду приготовлю комнаты. Поселим графа на втором этаже в лучших апартаментах.

И она радостно запорхала у стола, разливая по мискам суп. В отличие от нее, Михаил не спешил веселиться. На уме у него был ремонт кровли. Для него этот вопрос так и остался незавершенным. Нанять нового плотника – значит терять драгоценное время. Не ровен час пойдет дождь, ведь все небо затянуло. Нужно было что-то срочно предпринимать, медлить нельзя.

– Сегодня я намерен сам починить крышу, – произнес он, придвигая к себе миску с супом.

– Но, Михаил, это опасно, – кухарка застыла с половником в руках, – тебе хорошо известно, о чем именно я говорю.

– Не думаю, что работы много. Часа на два, не больше.

– Попроси кого-нибудь.

– Кого? После случившегося никто и близко к этому дому не подойдет. Ты же знаешь, как быстро распространяются слухи. Найти человека, который согласится работать в особняке даже за тройную плату – это большая удача. Нам она не светит.

– Ну попроси садовника!

Дворецкий несколько секунд смотрел ей в глаза, затем откинул голову и громко рассмеялся.

– Как ты себе это представляешь? Афанасий не то чтобы молоток вверх, он голову с трудом поднимает. У него огромный горб. Или ты не заметила?

Мария села на скамью и нервно затеребила фартук:

– Не делай этого. Ведь и с тобой может случиться несчастье.

– Не волнуйся, – он расстегнул камзол и показал нательный крест. – Это спасет меня.

– Да благословит тебя Господь.

Спорить с ним было бесполезно. Если Михаил что решил, выбить это из его головы было невозможно.

После завтрака дворецкий переоделся в простые рубаху и штаны, взял инструмент и полез на чердак.

Небо было черным от туч. Подул пронизывающий ветер. Зашумели деревья. Вот-вот должен был начаться дождь.

Три часа понадобилось Михаилу, чтобы привести кровлю в порядок. Когда дело было сделано, он стал осторожно спускаться вниз. Сначала бросил инструмент, затем спрыгнул сам.

– Михаил, – кричала Мария из сада, – с тобой все в порядке?

– Да, все нормально. Сейчас спущусь.

Кухарка плотней закуталась в шаль и побежала в дом. Беспокойство не покидало ее. Как обычно в таких случаях, она зажгла церковную свечу и поставила перед иконой, что висела в красном углу кухни.

Вдохнуть свободно смогла, только когда вернулся Михаил. Женщина кинулась к нему, обнимая за плечи:

– Слава Богу, все в порядке!

Мужчина кивнул в ответ:

– Мне нужно умыться.

Мария отступила назад. Несмотря на то, что вместе они работали в этом доме долгое время, все же им было боязно.

Михаил наклонился над тазом. Сначала вымыл руки, затем лицо. Вытерся сухим полотенцем и вышел за дверь.