– Он не мог! – восклицала Сима. – Юрий Павлович не убийца! Правда же?

– Я скажу только одно. Вам угрожает опасность, барышня. Не следует пренебрегать знаками, которые дает вам судьба.

– Что это за знаки?

– Хотя бы предупреждение вашего приятеля Олега.

– Вы полагаете…

– Советую вам прислушаться к его словам, – перебила Глория. – Ваш кумир доктор Оленин не совсем тот, кем вы его сделали в своем воображении. Он… не из тех, кто мечтает о семейном очаге.

– Я соответствую его вкусу? – с жадным интересом спросила Сима.

Глория не могла остановиться. Мысли зарождались в ее уме как бы сами собой, складывались в слова и фразы, а ей оставалось только донести их до посетительницы. Неужели это и есть… ясновидение?

– Ему нравятся худышки… рослые и плоские.

– Я похудею! – убежденно произнесла Сима. – Сяду на диету, начну бегать по утрам…

Она спохватилась, вспомнила, что и без утренних пробежек едва успевает вовремя приходить на работу. Из-за страха опоздать ей приходится краситься уже в приемной… что вызывает справедливый гнев доктора.

Глория с сожалением вздохнула.

– Вы и так не страдаете полнотой, – заметила она. – Хотите анорексию[9] заработать?

– Значит, у меня нет шансов?

– Вам лучше подыскать себе другое место работы…

Глория чудом успела прикусить язык и не ляпнуть: «Хотя вас это вряд ли спасет!» Почему у нее возникло ощущение назревающей трагедии? Правильно ли будет с ее стороны умолчать об этом? Но ведь она пока понятия не имеет, откуда надвигается опасность…

Сима поникла и совсем расклеилась. Мысль о том, чтобы уйти от Оленина, ужасно огорчила ее.

– А как же приворотное зелье? Вы мне не дадите его?

– «Зелья» точно не дам.

– Тогда сделайте, чтобы я разлюбила доктора! – взмолилась девушка. – Выходит, мне нельзя оставаться с ним… и жить я без него не могу.

Она всплакнула. Но ее слезы не растрогали Глорию.

– Но он же не убийца? – всхлипывала Сима. – Скажите, что это не он! Олег врет… он добился своего! Я боюсь… Как мне теперь быть?

Глория промолчала. От нее требовали невозможного. Обвинять кого-либо в страшном преступлении, равно как и оправдывать, она не решалась. Ее видения были недостаточно четкими и однозначными, чтобы без колебаний руководствоваться ими. Тем более давать советы на их основе. Ее удел – предостерегать, а не вершить суд или ломать чужую жизнь. Таких полномочий ей никто не давал.

«Верно, – кивал карлик, сидя в уголке дивана и болтая короткими ножками. Его безупречное, прекрасное лицо принца не омрачили слезы одной барышни и мучительные раздумья другой. – Не вмешивайся в ход событий, пока не пришло время. Всему свой черед…»

– Когда мы встретимся еще раз? – спросила Сима, кладя на стол конверт с деньгами. – Вы обещали разгадать смысл записи на диске.

– Да-да… давайте телефон, я пришлю к вам помощника…

Глория не нуждалась в оплате своих услуг – компания мужа приносила достаточный для безбедной жизни доход. Вдова как владелица половины акций получала приличные дивиденды. Однако она не решалась нарушить порядок, заведенный Агафоном. На том же настаивал и Санта.

«Не мы эти правила установили, не нам их и отменять, – глубокомысленно заявил слуга. – Хозяин будет недоволен!»

Недовольство покойного хозяина дома показалось Глории веским аргументом. В конце концов, не она назначала цену – люди сами определяли, сколько стоит ее совет или мнение. Называть свои высказывания предвидением она считала преждевременным. Сначала следовало на опыте убедиться, что ее «озарения» имеют под собой реальную почву и хотя бы частично оправдываются.

Карлик, покинув этот мир, каким-то непостижимым образом продолжал находиться рядом, в неком виртуальном виде, и давать Глории подсказки – когда ему заблагорассудится. Порой он посмеивался над ней, порой дразнил или сохранял мрачную невозмутимость. Но она постоянно ощущала его присутствие, даже не видя и не слыша. Сначала это ее пугало, потом она привыкла, и ей стало не хватать Агафона – или его призрака, – это уж как кому угодно понимать.

После ухода Серафимы она долго стояла у окна, провожая взглядом отъезжающий автомобиль. Водитель, который привез девушку, не рискнул выйти во двор и целый час просидел в машине, ожидая свою пассажирку. Глория догадалась, что ему не понравилось место, сам дом и тем более его обитатели.

Окраина деревни в самом деле выглядела угрюмо. Над черным лесом плыли тучи, по обочинам лежал грязный снег… дорога петляла между заколоченных изб и одичавших голых садов. Над заброшенными огородами кружило воронье.

Унылый пейзаж, как ни странно, не наводил на Глорию тоску. Это была печальная российская глушь, воспетая на полотнах Саврасова и Левитана…

Именно в таких забытых богом уголках и положено обитать троллям[10] и ведуньям. Стало быть, теперь и она попала в их число.

– Санта! – позвала она великана. – Ты предлагал водителю девушки пройти в дом?

– Конечно, – важно кивнул тот. – Мне известны законы гостеприимства. Я его пирожками хотел угостить, звал чаю выпить. Но парень наотрез отказался. Струхнул малость! Косился на меня, будто я лешак или оборотень какой.

– Может, ты и вправду оборотень?

– Скажете тоже, Глория Артуровна… – расплылся в довольной улыбке Санта.

Видно было, что подозрения незнакомого водителя ничуть не обидели его, скорее польстили…

– Надо бы Лаврова вызвать из города, – сказала Глория за обедом. – Сотовая связь есть?

– Никак нет, – по-военному ответил слуга. – Вышка больно далеко. Я думал, когда поставят вышку в районе, я себе новый мобильник куплю. Не берет у нас.

Глория отказалась от спутникового телефона и не жалела об этом. Будут трезвонить, покоя не дадут. А Лаврова она и без телефона вызовет. Телепатически…

Эта мысль развеселила ее. Она неоднократно пыталась проверить, обладает ли способностью общаться с другим человеком на расстоянии без помощи технических средств связи. Но пока делать выводы было рано.

Так или иначе, Глория взялась за дело. Представила себе Лаврова и попробовала внушить ему, чтобы он приехал в Черный Лог… сегодня или завтра.

– Сегодня или завтра… – повторила она вслух.

– Что? – не понял великан.

– Не обращай внимания, – отмахнулась она. – Ты в музыке разбираешься?

– Я рок люблю…

Его признание удивило Глорию. Она полагала, что Санта увлекается народными песнями. До ясновидящей ей пока далеко.

– Хотите послушать, Глория Артуровна? У меня полно кассет.

– Нет уж, уволь…

Она перебила себе аппетит пирожками и с трудом съела пару ложек супа. Второе блюдо Санта унес в кухню нетронутым.

– Хозяин тоже периодически голодал, – заметил слуга. – Он говорил, что без еды у него очищается сознание.

Глория оставила его реплику без комментариев. Пирожки, блинчики, кулебяки и прочие кулинарные изыски Санты уже сказались на ее фигуре. Брюки она едва застегивала. Если так пойдет и дальше, придется обновлять гардероб.

После обеда Глория спустилась в мастерскую. Грозный бронзовый Цербер о трех головах встретил ее злобным взглядом красных камешков-глаз. Страж подземного царства явно был не в духе.

Глория показала ему язык и уселась за компьютер. Здесь, внизу, стояла отличная машина с большим монитором, снабженная всевозможными программами. Соседство медных кувшинов, песочных часов и прочих атрибутов древности с современными предметами делало мастерскую похожей на кабинет собирателя антиквариата.

Глория запустила диск, спиной ощущая, что за ней наблюдают. Находясь в мастерской, она практически всегда чувствовала себя скованно. Диван, на котором умер Агафон, перестал быть местом отдыха и превратился в какой-то музейный экспонат. Глядя на него, Глория вспоминала страшные и горькие минуты, которые ей пришлось пережить…