Он помог Лейри снять платье, оба зашли в ванну, избавляясь от остатков одежды.

— Там передо мной обычно стоит цель, не сказал бы, что простая, но она есть. И все усилия направлены на то, чтобы ее достигнуть, будь то добыча информации, или слежка, или устранение кого-то неугодного нам.

— А сейчас для тебя слишком много эмоций? — Лейри хорошо знала своего мужа, чтобы понять между строк.

Они стояли совсем рядом под струями теплой воды, ароматное травяное мыло оставляло много пены и успокаивало после тяжелого дня, смывало усталость.

— Немного перебор, — усмехнулся эрл. — Чужие надежды и разбитые надежды, чужая боль…это с одной стороны задевает за живое, ведь и я не железный. А с другой стороны наполняет желанием защитить, поскорее избавить этот оплот и все другие такие же от угрозы. Но я не могу. Не за один день во всяком случае.

— Видишь, теперь ты тоже понимаешь меня, — девушка аккуратно стерла остатки мыла со спины мужа и на миг прижалась к нему всем телом. — Бессилие как яд отравляет наши мысли, и речь не только о нас двоих. Все это чувствуют в последнее время, а такого никогда раньше не было на моей памяти.

— Как ты там сказала, ненавидишь иногда свою работу? — напомнил эрл. — Да, теперь представь, каково Найту. Еще и слухи эти…

Пока они вытирались после душа, Шейн рассказал жене о том, что услышал за ужином от начальника крепости. Лейри не на шутку встревожилась.

— Ты должен обязательно рассказать обо всем Моргану и своему отцу, — сказала она. — Кто бы ни занимался этим, под ударом не только Найт, но и его решения, вес его слов в совете. Сейчас не то время, чтобы позволить кому-то бросить тень на рея.

— Знаю.

На какое-то время оба замолчали, прижавшись друг к другу под одеялом и наслаждаясь тишиной и покоем. Близость жизни и смерти острее, чем когда-либо заставляла их чувствовать необходимость в любимом.

— Знаешь, Шани и Флер решили не откладывать свадьбу до рождения ребенка и пожениться уже послезавтра, — тихо сказала Лейри. — Она приходила ко мне сегодня и рассказала об этом.

— Вот так новость, — удивился эрл. — Видел их утром, но оба молчали, как партизаны.

— Они так решили позже, когда кое-что произошло, — голос девушки стал совсем тих. — Умер друг Шани из отряда, который сражался с ним рядом во время нападения. Раны оказались слишком серьезны и тьма успела добраться до сердца, прежде чем маги и лекари смогли помочь.

Лейри крепко зажмурилась, стараясь снова не заплакать, муж гладил ее мягкие темные волосы и молчал. Весь день, да и последняя неделя казались ему повторением одного и того же сценария, написанного кем-то, зациклившегося заклинания, заставлявшего каждого проживать раз за разом определенный набор эмоций. Радость, страх, надежда, разочарование. Горечь. Утро казалось обычным и даже светлым, вечер же принес с собой только неприятности.

— Я думаю, они правы, — снова заговорила Лейри. — Что не откладывают жизнь на потом. Завидую им иногда.

— Думаешь, мы не такие? — улыбнулся он. — Мне казалось, что у нас все хорошо.

— Это так, — поспешила жена его успокоить. — Но в оплоте Арвахо…как на другом краю мира. Иногда возникает ощущение, что самое настоящее отступает на второй план.

— Ты не права и знаешь это, — засмеялся Шейн, хотя где-то в глубине души был частично согласен с ней. — Мы не можем терять надежду и позволять тоске брать верх, ведь мы с тобой молодцы, а еще представляем семью. Остальные деймины должны брать с нас пример, поэтому срочно думай о чем-нибудь хорошем.

Он попытался защекотать девушку, она увернулась и ответила ему тем же, и какое-то время супруги весело возились под одеялом, стараясь достать друг друга.

— О чем-то хорошем, говоришь? — Шейн заметил, как изменился голос Лейри, стал низким и загадочным.

Его дыхание участилось, кровь прилила к губам. Он прижал к себе обнаженное девичье тело, руки скользили по спине, гладили бедра, от ее поцелуев кружилась голова и сладко заныло в груди. То ли безумный день так повлиял на них, то ли невысказанные чувства требовали выхода, но оба отдавали себя с такой неистовой страстью и пылкостью, какой давно уже не было.

— Я люблю тебя.

— Я люблю тебя.

Разметавшись среди простыней, Лейри и Шейн переводили дыхание. Темные волосы на белизне чистого белья, блестящие в темноте глаза. Эрл устало перевернулся на живот и положил ладонь на тело жены, накрыв пальцами ямку пупка. Девушка почувствовала что-то и вопросительно посмотрела на супруга.

— Что? — удивленно спросила она.

— Я не буду бояться, — тихо прошептал он.

— Шейн?

— Я не буду бояться, — повторил он. — И не хочу больше откладывать на потом.

Он нежно погладил ее живот, вспоминая сегодняшнее утро и то, что он ощутил, прикасаясь к Флер. Потом мысли вернулись к крошечному Ленни, который заплакал у него на руках, и улыбка его стала шире.

— Это то, о чем я подумала? — осторожно спросила Лейри, накрывая его руку своей.

— Я хочу, чтобы у нас был ребенок. Сын или дочь или оба сразу, как получится. Никогда не думал, что это такое чудо.

Девушка тихо засмеялась и перекатилась к мужу под бок, обняла его.

— Ты уверен? Думаю, на тебя так повлиял сегодняшний день. Мы ведь раньше говорили об этом и решили подождать.

— Ага, — он снова поцеловал ее, пока не закончилось дыхание. — Больше нечего ждать, любимая. Нам могут сказать то же, что говорили, когда мы собирались пожениться, с тех пор доводы семьи не особо изменились, но разве нас это остановило? Возможно, я сомневался или боялся раньше, но сейчас что-то изменилось внутри.

И вместе с этими словами Шейн на самом деле осознал, что готов ко всему, что бы им ни выпало с Лейри в будущем. Потому что здесь и сейчас ничто, кроме них, не имело значения. И она это тоже поняла.

— В таком случае берегись! — предупредила мужа девушка и коварно повалила его на спину. — Буду торопиться, пока ты не передумал!

Их губы снова встретились, а одеяло тихо соскользнуло на пол.

Советник шел на заседание в некотором смятении. Тсарь и раньше был довольно непредсказуем в своих поступках, но его реакции хоть как-то можно было угадать, однако с момента возвращения из Сумрачного Эйда после встречи с дочерью его величество удивлял даже самых стойких своих подданных. Влодар только что встретил разъяренного Дисмаса, которому было приказано не проявлять излишнего любопытства в отношении государственных дел и отозвать отряды по борьбе с повстанцами из приграничья.

— Отчитал меня, как мальчика! — возмутился главнокомандующий, делясь с советником. — Пока проклятые партизаны продолжают оккупировать леса им нельзя давать никаких поблажек, а я должен в это время заниматься югом и востоком! Бездна!

— Не ругайся, Дисмас, — слегка поморщился Влодар. — Уверен, что у Айвина есть причина отдавать такие приказы, он не хуже нас понимает, что повстанцы только ухудшают ситуацию. Ты ведь в курсе, что темные неспроста притихли? Думаю, с этим и связаны последние решения Айвина.

— А я, значит, недостаточно лоялен, чтобы от меня утаивали какую-то важную информацию, способную кардинально изменить наше военное положение? Или, может, у него возникли сомнения в моей честности? Так я готов сложить с себя полномочия хоть сию же минуту!

Влодар положил руку на плечо давнего товарища.

— Послушай, тебе надо успокоиться! Прости его, все заметили, что Айвин и сам не свой, а позволяя гневу управлять тобой, ты только ухудшишь дело. Нам сейчас нужно держаться вместе, Дисмас, серьезно!

— Я серьезен как никогда, — проворчал бородатый воин, мрачно насупив золотистые с проседью брови.

— Скоро начнется внеочередное собрание, может быть, там нам дадут какие-то пояснения. Приходи, только не уподобляйся ему и не дай чувствам затмить твой разум, — Влодар на миг представил, что будет с войсками без этого умного и проницательного мужчины, и содрогнулся от мысли, что, скорее всего, с беспорядками придется разбираться самому. — Я прошу тебя как друг!