Но как ни раскладывал привычно в голове все по полочкам, пытаясь подсознательно привести себя к мысли о том, что тревожиться не о чем, на душе оставалось непривычно муторно. Что-то где-то явно не срасталось. Может быть, оттого, что на хвосте теперь висели армяне и на решение возникшей «проблемы» было слишком мало времени?

– Все, шеф, распластали... Можем ехать, – осторожно, боясь нарваться «на грубость», тронул Сыч Дорофеева за плечо. – Жирный, падла, попался. На три пальца сала.

– Заводи, – рассеянно бросил Игорь, все еще погруженный в свои размышления, продолжая глядеть в сторону уже пропавшего из виду старика. Что-то подсказывало Дорофееву, что с этим дедом они еще обязательно перехлестнутся. Где и почему, конечно же, одному богу известно. Но эта встреча не будет для них первой и последней.

– Нет... Я сказал – нет... – Станислав Сергеевич, прижимая к уху трубку сотового телефона, кажущегося буквально крошечным в его короткопалой пятерне, поросшей черным вьющимся волосом, по старой ментовской привычке отошел в самый дальний угол своего домашнего кабинета, чтобы содержание разговора осталось неизвестным для посторонних. Еще с лейтенантских времен хорошо усвоил, что нет ничего в жизни важней информации. Но делиться ею с окружающими нужно строго дозированно, лишь в той мере, в которой она действительно предназначена для ушей конкретного человека. Вот тогда ты – на коне. Тогда ты способен легко манипулировать людьми с пользой для дела, способен всегда неожиданно и в нужный момент ставить их в «неудобное» положение, извлекая из этого максимальную выгоду.

В данном конкретном случае, правда, в этом не было надобности. В кабинете кроме Алины – никого, а ей он всегда доверял как себе самому. Да и речь с этим похотливым армяшкой Самвелом шла в основном о касающихся непосредственно ее вопросах. Однако, как говорится, привычка – вторая натура.

Обменявшись с собеседником еще парой коротких фраз, Станислав Сергеевич, дав отбой на трубку, отключил ее, чтобы не трезвонили каждые пять минут, и, досадливо поморщившись, потер свой массивный с широкими залысинами лоб так, что на нем проступило ярко-красное пятно. Разговор явно не прибавил ему настроения.

– Ну что там? – нетерпеливо спросила Алина.

Савченко ответил не сразу. Окинул внимательным изучающим взглядом свою бывшую «благоверную» с головы до пят. Отличная укладка – волосок к волоску. Неброский, но изящный макияж. Ухоженная кожа. В светлом приталенном костюме из мягкого велюра, ненавязчиво подчеркивающем женские прелести – все еще высокую грудь, тонкую талию, плавно перетекающую в тугую соблазнительную попку, – она по-прежнему выглядела «на все сто». Это в свои-то сорок пять, когда подавляющее большинство ее ровесниц уже давно напоминают изношенную подошву. Конечно, при ее возможностях – лучших мастеров со всего края постепенно собрала к себе в «Нюанс» – поддерживать себя в соответствующем виде не так уж и сложно. Но иную «коровенку» к каким высококлассным специалистам в руки ни отдавай, все равно «старая перечница» через любую «работу» наружу вылезет. Станислав Сергеевич удовлетворенно хмыкнул, отметив про себя, что практически ничего не изменилось в облике Алины с тех пор, когда она приносила ему неоспоримые дополнительные очки в негласном соревновании с сослуживцами. И он зримо представил себе, что и теперь еще эта «чертовка» вытворяет в постели с мужиками. Представил без малейшей ревности, которой и тогда, в супружестве, не имел глупости испытывать, хоть и повод для нее можно было при желании легко найти. Только зачем, когда они уже после первых лет совместной жизни, выяснив, что их «постельные приоритеты», мягко говоря, абсолютно не совпадают, легко перевели свои взаимоотношения в другую плоскость. И удалась тогда такая метаморфоза в первую очередь благодаря врожденному Алининому такту. Умнейшая баба, она никогда не устраивала Савченко диких сцен, обнаруживая очередную его пассию, обычно еще более молоденькую, чем предыдущая, только наедине с мужем позволяя себе беззлобно подтрунивать над его непроходящей страстью к нимфеткам. Но при этом Алина делала все для того, чтобы скрытые «пунктики» супруга не стали известны окружающим. И даже в тех случаях, когда это не совсем удавалось, она стремилась сразу же, в зародыше, пресечь дальнейшее распространение просочившихся слухов. Да и все свои мимолетные связи на стороне тщательно скрывала, на колесо людской молвы лишней воды не лила, понимая, что не имеет права вести себя как обыкновенная озабоченная самка. Она ведь, по сути, – своеобразная визитная карточка всемогущего хозяина района.

Вот потому и сейчас, будучи с ней давно в разводе, смотрел Савченко на свою бывшую «половинку» потеплевшими глазами, зная, что никогда не откажет ей в помощи, в чем бы эта помощь ни заключалась. Что, как бы там в дальнейшем ни сложилась жизнь, они всегда будут оставаться с Алиной одним целым – их своеобразный, но неразделимый тандем уже давно выдержал испытание временем... Да и не расстались бы они, наверное, никогда, если бы в какой-то момент не набежала на него мимолетная блажь завести потомство. А Алинушка, к сожалению, страдала неизлечимым бесплодием. Вот и понесло мужика к «высокой» цели. Дурь эта минутная совсем скоро после формального разрыва сошла на нет. Не таким уж и чадолюбивым он оказался на самом деле. Скорее всего, хотелось и тут никому из сослуживцев не уступить. А отношения их с Алиной в прежнюю стадию уже не вернулись – решили больше под одну крышу не съезжаться, оставаясь, по сути, друг для друга близкими людьми.

– Может, кофе заварить? Как ты любишь, с пенкой, а? – Станислав Сергеевич наконец прервал затянувшееся молчание. – У меня хороший есть – колумбийский.

– Ну не юли, Стасик. Что тебе сказал Самвел? – нетерпеливо переспросила Алина.

– Да что мне этот чернозадый может сказать? Обещал, конечно, в твою епархию не лезть. Но ты же сама понимаешь... – продолжил Савченко, привычно для себя уклоняясь от прямого ответа. – Я уже не могу этого слизняка прессануть как следует. У него теперь через Гургена – прямой выход на губернатора. А это более чем серьезно... Но особо ерепениться он уже не должен... Не будет. Если, безусловно, твой оборзевший жиголо дров не наломает и не киданет Самвельчику в клюв свежий компромат. – И Станислав Сергеевич пристально посмотрел своей «половинке» прямо в глаза.

«Уже знает об инциденте с глотовскими, – мгновенно поняла Алина. – И, естественно, во всех подробностях. Вот и славненько. Не придется, случись что, самой вводить в курс дела, краснея при этом, как нашкодившая девчонка». Нет, ничего от Станислава она скрывать и не собиралась. Просто пока еще не разуверилась в том, что с этой «проблемой» вполне может справиться и Дорофеев. А потому зачем лишний раз нагружать своего безотказного Стасика?

Савченко, заметно косолапя, в раздумье прошелся по кабинету из конца в конец, что, как обычно, вызвало на лице Алины невольную улыбку. Невысокого роста, почти квадратного телосложения, коротконогий да еще с заметным животиком, вид он имел не вполне презентабельный. Натуральный сельский увалень, как, впрочем, и было на самом деле – отец его когда-то заправлял животноводческим совхозом в находящейся поблизости Афанасьевке. С грубыми замашками и категорическим неприятием любой «интеллигенщины», к которой он легко относил все, что ему лично было непонятно, все, что не вписывалось в его бесхитростную и довольно примитивную «схему» бытия. Но, как натура цельная и волевая, он нисколько не комплексовал по поводу своего простецкого внешнего вида. И даже то, что был на полголовы ниже жены, его никогда не смущало. Ему бы и на ум никогда не пришло озаботиться такими «глупостями».

Станислав Сергеевич остановился, секунду помедлил и опустился рядом с Алиной на низкий чернокожий диван, на который в другое время предпочитал не садиться. Предпочитал, потому что подняться с этого «бытового урода» при необходимости быстро и легко было абсолютно невозможно. А это старого мента, привыкшего всегда и везде быть настороже, порядком нервировало. Придвинулся поближе и взгромоздил тяжелую ладонь на гладкое точеное Алинино колено.