От дыма сработала сигнализация и включилась система тушения пожара, искусно замаскированная на потолке.

– Запах ужасно похож на марихуану, – в ужасе прошептала она.

Правда, если бы кто-нибудь действительно выкурил такое количество травки – окосел бы на всю оставшуюся жизнь.

– Кыш, кыш, – подгоняла Сим, – выветривайся скорей!

Но было слишком поздно. Дверь в комнату открылась, и на пороге возникла целая толпа народа! Сквозь остатки дыма Симона увидела Джеймса, его родителей, Великолепного с Кристиной, Гарольда и Луизу. Первым желанием гостьи было изобразить на лице счастливую улыбку и поинтересоваться: «Эй, вы кого-нибудь ищете?». Но вместо этого она закричала, стараясь перекрыть вой сирены и шум дождя за окном:

– Поверьте, мне очень жаль. Я все объясню. Честное слово, Луиза, я отдам ковер и все остальное в химчистку.

Великолепный возмущенно выдохнул:

– Опять эта официантка. Даже у Луизы в доме ухитряется курить марихуану! Детектив Перес скоро приедет, он мог бы нас всех арестовать.

– Это шалфей, – возразила Симона, вытянув руку вперед, словно пыталась остановить поток незаслуженных обвинений. – Не волнуйтесь, Луиза, это всего лишь шалфей.

Джеймс почувствовал, что настал его час. Выгнав всех из комнаты, он закрыл дверь и крикнул, перекрывая рев сирены:

– Что тут происходит, Симона?

Вряд ли стоит врать, что она курит и все это время тщательно скрывала от него сей факт. Но хуже всего было то, что, стоя на расстоянии нескольких метров от парня, очень хотелось все забыть и броситься в его крепкие объятия. Конечно, заклинание больше не действует, но ведь собственные чувства Сим не изменились, и она мечтала снова очутиться в кольце этих сильных мужских рук и заняться любовью с белокурым красавцем.

Из глаз девушки полились слезы. Как она могла прервать действие колдовских чар, собственными руками разрушить их общее счастье!

Остановившись под разбрызгивающим устройством, Джеймс протянул руку и нажал выключатель на потолке. Шипение воды и вой сирены мгновенно стихли. Слышен был только шум дождя за окном.

– Черт побери, Симона... – начал Джеймс, по привычке говоря слишком громко.

– Не смей ругаться на меня, – перебила она. – Я не сделала ничего плохого.

Джеймс остановился посреди комнаты, не замечая беспорядка на ковре.

– Я пытался дозвониться тебе всю неделю, и поскольку ты никогда не брала трубку...

– У меня были причины не подходить к телефону.

– Какие?

– Я пыталась оградить себя.

– Ты же знаешь, я никогда не сделаю тебе ничего плохого.

Девушка расправила плечи, стараясь восстановить остатки самоуважения. Это было нелегко сделать: она только что чуть не спалила чужой дом и вдобавок промокла до нитки.

– Ты уже сделал – солгал мне. Ну, может, не совсем солгал, а просто не сказал всей правды – но разве это не одно и то же?

– Неужели ты считаешь, что нужна была мне только для секса и я хотел скрыть от тебя, кто я такой?

– Не считаю. Ты бы мне потом рассказал.

Джеймс Гаррити не привык получать отказ. Всю жизнь ему достаточно было в придачу к букету цветов назвать свою фамилию – и женщины сами висли на шее, не ожидая дальнейших уговоров. Симона была другой. Именно поэтому ее необходимо вернуть.

– Не приближайся, – предупредила Сим.

– Почему ты злишься на меня? Тут дело не только в фамилии, этого явно недостаточно.

– Ложь ужасна независимо от того, из какой ты семьи, – нервно возразила она. – И потом, ты прикидывался, что действительно не умеешь себя вести и тебе нужны курсы. Ты пришел к Диане, чтобы познакомиться со мной, а потом...

– Я никогда и не скрывал этого.

– Но ты же не настоящий охранник из парка.

– Как раз настоящий.

– Ладно, дело не в этом.

– А в чем же тогда?

– Ты заставил меня...

Ее голос оборвался, и сердце Джеймса наполнила радостная надежда. Судя по несчастному выражению лица, Сим хотела добавить: «... заставил меня полюбить тебя», но не решилась произнести эти слова, опасаясь быть неверно понятой.

– Заставил тебя увлечься собой?

– По-моему, ты слишком много на себя берешь, – пробормотала она. – Ну ладно, пусть так. Ты действительно мне понравился.

По крайней мере, это можно назвать началом разговора. Джеймс приблизился к девушке и остановился прямо перед ней.

– Неважно, как все началось – я рад, что так произошло. И потом, когда мы оказались в постели...

Собеседница недоверчиво прищурила глаза.

– Почему я тебе не верю?

– Может, боишься?

Она приподняла бровь и отбросила с лица влажные волосы.

– Чего именно?

– Меня. Моей семьи. Богатства. Но нам не обязательно так жить.

Губки девушки приоткрылись. Она словно собиралась возразить что-то, но потом передумала и стала пристально вглядываться в лицо собеседника. Только теперь Джеймс осознал, как боялся больше никогда не увидеть ее. При взгляде на размазанную по лицу косметику и потекшую тушь – Симона наложила макияж, чтобы сделать приятное его матери, – у парня сердце сжалось от нежности. Он даже хотел предложить подруге край своей рубашки, чтобы отереть лицо, но решил, что теперь не самый подходящий момент.

– Возможно, я испугалась, – ответила она, – но теперь это уже не имеет значения.

Ближе подойти было уже нельзя – Джеймс и так пересек невидимую линию, которую Сим нарисовала в воздухе, и сразу почувствовал, что нельзя находиться так близко к женщине, которая его больше не любит. Мужчина оперся об оконную раму над головой у Симоны, с трудом удерживаясь, чтобы не поцеловать девушку.

– Черт возьми, мне действительно требовалось полное преображение, – неожиданно пробормотал он.

– Зачем? Ты ведь из семьи Гаррити.

– Вот именно, – ответил он, добавив про себя, что девушке уже удалось преобразить его сердце. – Гаррити, не оправдавший надежд всех своих родственников. С волосами до плеч и работой охранника в парке.

– Это был твой собственный выбор.

– Вот здесь ты права, Симона. И еще, у нас с отцом есть негласный договор – если брат завалит дело, я приду на помощь.

Джеймс замолчал, жадно вдыхая ее соблазнительный запах.

– В таком случае я займу его место, возглавлю бизнес и начну все с чистого листа. Кстати, знаешь, у меня ведь диплом по экологии и МВА. Я закончил Гарвард, – мужчина замолчал, потом добавил с усмешкой: – Мой отец учился в Йельском университете, так что выбор другого учебного заведения – тоже акт протеста.

Джеймс вздохнул.

– В любом случае, я не понимаю, как это влияет на твое отношение ко мне.

– Это как раз все меняет! Ты не сказал сразу, кто ты и из какой семьи. Наши отношения с самого начала строились на обмане. Но все гораздо хуже. Дело не только в тебе, дело еще и во мне. Ты должен понять, что я...

Что может быть еще хуже? Парень и так сгорал от страсти. Симона собиралась бросить его, а он терял голову от одного взгляда ее удивительных глаз, потемневших от гнева. Теперь Джеймс понял, чем Сим так понравилась его матери – своим твердым характером. Далеко не каждая женщина способна отказать мужчине из семьи Гаррити, особенно когда он без ума от нее.

– Иди сюда, – тихо сказал Джеймс, – у тебя косметика по лицу размазалась.

С этими словами он поднял край рубашки и стал вытирать потекшую тушь. Девушка пробовала протестовать – получилось очень сексуально. Она по-прежнему выглядела несчастной, но все же откинула голову назад, позволив мужчине вытереть бесформенные расплывшиеся пятна. Он не торопился, потому что давно уже мечтал снова прикоснуться к ней.

– Вот так.

Он отвел руку, но сразу опять коснулся ее лица – так не хватало ему этого прикосновения. Поэтому Джеймс провел ладонью по нежной женской шее и поднял лицо за подбородок. Заглянув девушке в глаза, он спросил охрипшим от волнения голосом: