— О, у меня еще не выдалось времени прочитать их. — (Вранье. Я либо сразу выбрасывала брошюрки, либо сперва писала на полях похабные слова и потомвыбрасывала.)
Он пристально вгляделся в меня и задумчиво произнес, словно обращаясь к самому себе:
— Да умеешьли ты читать? Я начинаю подозревать, что не умеешь.
— Я прекрасно умею читать, сэр, — сказала я, вспыхнув от возмущения. — А теперь, если вы не против…
Но он снова задержал меня, на сей раз положив ладонь мне на плечо.
— Постой минутку. Возможно ты удивишься, Бесси, но я вижу в тебе большие задатки. Ахх-хах! Ты очень отличаешься от прочих девушек твоего возраста и вероисповедания. Вот что я тебе скажу. Если хочешь, я растолкую тебе эти тексты, а потом ты сможешь задать мне любые вопросы. И еще мне хотелось бы узнать побольше о твоей жизни до службы в «Замке Хайверс». Я знаю, ты работала домоправительницей.
Я открыла рот, чтобы возразить, но преподобный опередил меня.
— Нет-нет! — воскликнул он, вскидывая руки. — Ничего не рассказывай, пока не надо.
Можно подумать я собиралась, черт возьми!
— Для такого разговора тебе лучше прийти в пасторат, — говорит он. — Какой день тебя устроит?
— Вряд ли я сумею выбраться к вам, сэр.
— Но ты же нашла время посетить мистера Флеминга в «Трэшберне» — разве нет?
— Да, сэр, — признала я, невесть почему смутившись.
— Ну что ж, если ты смогла навестить мистера Флеминга, значит сможешь навестить и меня, тем паче когда речь идет о разборе и толковании душеполезных трактатов.
— Мне нужно отпроситься у госпожи. А я не знаю, когда она сможет отпустить меня. У нас сейчас очень много дел.
— Вот что я тебе скажу. По четвергам вечером я всегда дома, принимаю посетителей. Давай так и порешим: ты попросишь отпустить тебя в четверг вечером. Тебе даже не нужно говорить госпоже, что ты идешь ко мне. Если подумать, лучше вообще никому не говорить. Вдруг ты передумаешь.
— Насчет чего передумаю?
Преподобный удивленно поднял брови.
— Ну как же — насчет отказа от католической веры. Ахх-хах!
Он лучезарно улыбнулся. Несколько секунд я просто стояла и смотрела на него, потеряв дар речи, потом сказала:
— До свидания, сэр, мне пора идти.
Я сделала слабейшее подобие реверанса и зашагала прочь. Когда я оглянулась на ходу, Старый Хрен уже снова раздавал брошюры. Свернув за угол, я тотчас же сунула «Бельмо в глазу» в чей-то почтовый ящик.
Господин Джеймс и Макгрегор-Робертсон по-прежнему сидели в кабинете, окутанные густыми клубами дыма. Хозяин взял у меня пакет с медикаментами и сообщил, что доктор останется на ужин, но что подать ужин следует не раньше половины восьмого, поскольку они хотят закончить чтение, а потом пойти прогуляться.
— Нам нужно размять ноги, — сказал он. — Мы тут просидели взаперти весь день.
— Да, сэр. А что насчет миссус?
— Она останется дома.
— Нет сэр, я про ужин. Она будет ужинать с вами внизу?
Господин Джеймс и Макгрегор значительно переглянулись. Я только сейчас заметила, что один глаз у доктора слезится и кожа вокруг него припухла.
— Гм… нет, — сказал хозяин, потом кашлянул и продолжил: — Бесси, моей жене необходим полный покой. — Он повел рукой, указывая на разбросанные по комнате книги. — Это подтверждают все медицинские труды, прочитанные нами. К несчастью, твоя госпожа еще не понимает этого. Видишь ли, пока ты отсутствовала, она несколько раз пыталась спуститься вниз. И в какой-то момент пришла в сильное возбуждение.
Он взглянул на доктора, словно ожидая подтверждения своих слов, но Макгрегор сидел с отрешенным лицом, снова погруженный в чтение.
Господин Джеймс повернулся ко мне.
— В конце концов, ради ее же блага нам пришлось запереть ее в комнате, чтобы она опять не сбежала.
Должно быть, у меня отвисла челюсть, потому что хозяин успокоительно положил ладонь мне на плечо.
— Ты только не волнуйся, — говорит. — Это ненадолго. Твоей госпоже нужен покой.
— Но сэр, миссус не понравится сидеть под замком, так ей только хуже станет.
— Нет, Бесси. — Он покачал головой. — Поверь мне, ей станет лучше. На самом деле после того, как мы заперли дверь, она попритихла. Ты должна мне пообещать, что не выпустишь ее. Она наверняка попытается уговорить тебя, но ты должна оставаться непреклонной.
Я была совсем не в восторге, но мне пришлось дать такое обещание, хотя бы только для видимости. Иначе хозяин велел бы мне паковать вещи и убираться вон. Кроме того, возможно, они были правы. Возможно, Арабелла и впрямь нуждалась в покое. Судя по всему, она подбила доктору глаз.
Ну и правильно, я бы сделала то же самое, попытайся он запереть в комнате меня.
Следующий час или около того я провела в кухне, занимаясь ужином, но я постоянно прислушивалась, когда же хозяин с гостем уйдут на прогулку. Наконец мое ожидание было вознаграждено: передняя дверь с грохотом захлопнулась. Уже стемнело, а значит, далеко от дома они отходить не намеревались. Я без малейшего промедления поднялась наверх и прижалась ухом к двери госпожи. Я слышала лишь стук собственного сердца. Где-то в комнате горела лампа: наклонившись, я увидела тусклый свет в замочной скважине. Я сказала в щель между дверью и косяком:
— Мэм? Вы там? Мэм?
Несколько секунд из комнаты не доносилось ни звука. Потом я услышала скрип матрацных пружин и мягкие шаги приближающиеся к двери. В замочной скважине мелькнула тень, и по моему лицу прокатилась слабая волна прохладного воздуха, поднятая юбками миссус.
— Это я, мэм, — тихо произнесла я. — С вами все в порядке?
Последовала долгая пауза, мне чудилось, будто миссус что-то бормочет сама себе. Потом она внезапно заговорила, вплотную к двери, я аж вздрогнула от неожиданности.
— Дверь заперта, Бесси. Без ключа тебе не войти.
— Я знаю, мэм. Но это ненадолго, чтоб вы отдохнули хорошенько. Вы там отдыхаете? Вам что-нибудь нужно? — Хотя как я собиралась передать ей это «что-нибудь», я понятия не имела. Наверно я просто хотела подбодрить бедняжку.
— О, даже не знаю, — печально ответила она и умолкла. Я заглянула в скважину, но теперь там было темно, очевидно миссус стояла прямо за дверью. Немного погодя она горестно промолвила: — Я ничего не заслуживаю. Я дурной человек.
— Глупости, мэм. Не надо так говорить.
— Дурной человек, Бесси, и преступный.
— О нет, мэм, ничего подобного.
В ответ из-за двери донесся лишь безрадостный смешок.
— Все будет хорошо, мэм, — сказала я, потом с живостью добавила: — А знаете, я ходила гулять сегодня.
— Что? — рассеянно переспросила она.
— Ходила гулять, мэм. Через поля, на север. Я просто шла себе шла и глазела по сторонам, а потом вдруг раз — и свалилась с откоса. Совершенно неожиданно, даже ахнуть не успела.
Миссус вздохнула.
— О чем ты, Бесси?
— Да о том, как я ходила гулять сегодня, мэм. Говорю же, я пошла на север через поля, а потом свалилась с откоса. И вы в жизни не угадаете, куда я чуть не скатилась.
Ответа не последовало, только какое-то шуршание за дверью.
— Мэм?
— Извини… что ты сказала?
— Что вы в жизни не угадаете, куда я чуть не скатилась.
— Даже и представлять не хочется, — сказала миссус, очень остроумно.
— Поверите ли, там оказались рельсы.
Я немного подождала, но миссус хранила молчание.
— Железная колея, мэм. К северу отсюда. Я чуть не скатилась прямо на рельсы, по чистой случайности. Говорю вам, упасть туда ничего не стоит. Мне повезло, что поезда не было. Ведь если падаешь на рельсы перед самым поездом, страшно подумать, что может случиться. Но в этом никто не был бы виноват. Никто, кроме тебя самой. Просто несчастный случай.
Тут я умолкла — не потому, что миссус не отвечала, а потому, что она опять тихо забормотала. Я приникла ухом к двери, чтобы лучше слышать.
— Что вы сказали, мэм?
