Кевин заметил страдание в ее глазах, потому что снова она стала отдаляться от него, и ему хотелось хорошенько врезать тому мужчине, который так с ней поступил. Ни одна женщина не заслуживала того, чтобы пройти через своего рода личный ад и потерять гордость и самоуважение. Он бы отдал что угодно, чтобы восстановить их, но это могла сделать только она сама. И он чувствовал всеми своими печенками, что если ему удастся убедить ее рассказать, что случилось, он изгонит из нее дьявола раз и навсегда.

— Расскажи мне, — мягко настаивал он. Он хотел обнять ее, успокоить дрожь, но физически оставался в стороне. Только глазами он умоляюще касался ее.

Джессика с трудом нарушила молчание. В Майами мало кто знал всю ее историю. Она запрятала ее внутри себя, уверенная, что раскрыть ее — означает лишить себя того немногого, что осталось от ее чувства собственного достоинства. Удивительно, но ей захотелось поделиться своей тайной болью с Кевином. Он так хорошо понимал ее, но до конца понять не сможет, пока не узнает ее прошлого.

Кевин терпеливо ждал, чувствуя, что она сейчас решится наконец поверить ему. Каким-то образом он понимал, что одно это было намного важнее всего, что она собиралась рассказать ему.

Сначала медленно, потом собираясь с силами и горечью, она рассказала о своем браке, о первых днях бесподобного счастья и доверчивой любви. Твердым, но тихим голосом она объяснила:

— Я доверяла Тодду больше, чем любому живому существу в моей жизни, а он сделал из этого посмешище. Пока я жила с ощущением, что такой брак бывает только в романах, он спал со всеми подряд совершеннолетними женщинами. Оказывается, все вокруг знали отвратительную правду… кроме меня. Когда я обнаружила это, я поклялась, что больше никогда никому не позволю так с собой поступать.

— Итак, ты заперла свои эмоции в чулан и выбросила ключи?

— Что-то в этом роде.

Кевин подошел и сел рядом, касаясь ее всей длиной своей ноги.

— Тебе не кажется, что пришло время выбираться из того чулана? — спросил он мягко. В его голосе, однако, слышалось требование ответа.

— Я не уверена, что смогу, — сказала она честно. Затем, глубоко вздохнув, прямо посмотрела ему в глаза и добавила — Честно говоря, я и не хотела… раньше.

— А теперь хочешь?

Она кивнула, в ее янтарных широко расставленных глазах блеснули непрошеные слезы. Его сердце забилось, гулко отдаваясь в ушах, когда он осознал, чего ей стоило это признание. Она панически боялась взять на себя еще одно обязательство в течение многих лет, и все же она его взяла ради него. По крайней мере, старалась. Но ей предстоит еще преодолеть столько страхов. Он притянул ее к себе, обещая найти способ вылечить ее раны.

— Если ты захочешь, мы найдем его вместе, — прошептал он сипло. — Я сделаю все возможное, чтобы доказать тебе, как я тебя люблю, что я не Тодд, и это не просто слова.

— Даже если для этого потребуется время? — спросила она, удивляясь, как такой нетерпеливый, настырный, чрезвычайно сексуальный молодой мужчина сможет сдержать себя ради данного обещания. Он обрекал себя на медленное, внимательное ухаживание, на строительство солидного фундамента для доверия… и любви.

— Даже если для этого понадобится вся жизнь, — уверил он.

Почувствовав вдруг легкость на душе, она не могла удержаться, чтобы не рассмеяться над его словами. Глядя на него озорными распахнутыми глазами, она справилась язвительно:

— Чью жизнь? Твою или мою?

— Нашу, — сказал он твердо, избегая ее ловушки. Он гладил ее подбородок, а она смотрела в глубокую голубизну его глаз. — Твоя, между прочим, грозит стать значительно короче, если ты устроишь еще одну такую сцену, как вчера. С этим все ясно?

— Совершенно, — сказала она, скрестив руки на сердце с шутливой торжественностью.

— Не беги от своей удачи, леди. С сегодняшнего дня мы будем делиться друг с другом своими проблемами. Согласна? — спросил он, поднимая ее и ¹беря в свои объятия, в то время как его глаза смотрели на нее с вызовом.

— Согласна.

— О'кей. А теперь мне пора уходить на работу.

— Когда мы приступим к убеждающей части? — поддразнивала она.

Он взял ее лицо в свои ладони и нежно поцеловал его своими пылающими губами. Их губы встретились, скрепив печатью их соединение и взятые обязательства.

— Это удержит тебя, пока я вернусь? — спросил он, не спуская с нее глаз.

— Если ты поторопишься, может быть.

— Можешь на это рассчитывать, — обещал он, целуя ее мимоходом еще раз, прежде чем встать и уйти, осторожно закрывая за собой дверь.

К своему изумлению, Джессика посмела поверить, что их отношения выстояли. Эта вера вызвала счастье такое чистое, такое простое, напоминающее звон хрусталя, красоту пейзажа под нетронутым покрывалом снега. Ее бешено бьющееся сердце, казалось, готово выпрыгнуть из груди от безмерной радости от того, как начался этот день и обещал продолжиться в будущем.

После того как ушел Кевин, а она неторопливо позавтракала и прочитала газету, Джессика позвонила в офис и сообщила потрясенной Мэгги, что останется работать дома и ее не надо беспокоить. Она сама поинтересуется, кто ей звонил. Повесив трубку, она сосчитала до десяти, ожидая, когда зазвонит телефон. Ожидание не разочаровало ее. Ненасытное любопытство Джерри было легко предвидеть, как ежедневный ливень в три часа дня во время дождливого сезона в Майами.

— Привет, Джерри, — сказала она весело.

В ответ на ее приветствие в трубке немного помолчали, затем глубокий голос Кевина злобно прогрохотал:

— Черт побери, кто такой Джерри?

— Друг, — сказала она уклончиво, довольная, что смогла дать ему почувствовать вкус собственной пилюли.

— Почему ты решила, что это звонит он? Это что, его обычное время?

— Кевин, ты позвонил, чтобы обсудить привычки моих друзей или зачем-нибудь еще? — спросила она сладким голосом.

— Я просто хотел удостовериться, что тебе лучше, и пожелать тебе хорошего дня. По-видимому, с тобой все в порядке, — проворчал он, удивляясь своей настоятельной потребности вернуться в ее квартиру и разбить телефон, чтобы не позволить никакому Джерри, кем бы он ни был, звонить ей больше. Ему не понравилось, как бодро она отвечала. Она никогда не приветствовала его бодрым тоном. В нем всегда чувствовалось, как будто она в каком-то кризисе, и она предпочитала оставаться в нем, чем говорить с ним по телефону.

— Поговорим позже, — рявкнул он раздраженно, бросая трубку.

Джессику удивило, как далеко она позволила ему зайти. Смешно, однако, что Кевин не лучше нее умел скрывать свою ревность. Но он скорее пойдет бродить в одиночестве по парку Эверглайд, чем признается в этом.

Когда она сидела и переваривала это свое открытие, снова зазвонил телефон, но на этот раз на случай, если это снова Кевин, она ответила вежливым, нейтральным «алло».

— Джесс, это Джерри. Ты опять нездорова? Хочешь, к тебе придет Сэлли? Ты вызвала врача? — Тревожные вопросы сыпались один за другим, не оставляя места для ответов.

— Стоп, — произнесла она. — Успокойся. Я в порядке. Мне просто необходимо сегодня много сделать, и я решила, что успею больше, если останусь дома. Только и всего, — сказала она решительно. — Мне не требуются для этого парамедики.

— Но ты никогда не работаешь дома. — В голосе Джерри чувствовалось смущение.

— Что за жизнь без перемен? — заметила она с сарказмом, в смятении осознавая, как предсказуема текла ее жизнь все это время. — Разве ты постоянно не уговариваешь меня нарушить рутину?

— Да, но я не ожидал, что ты начнешь с того, чтобы не прийти в офис. Ты на самом деле О'кей?

— На самом деле все хорошо, и я уверена, что офис не развалится, если я один день не посижу там за рабочим столом. А ты вместо того, чтобы тратить утро на беспокойство обо мне, берись за работу.

— О'кей, О'кей, — ответил он. — Кто я такой, чтобы шутить с боссом, если ей приспичило взять выходной?