Хотя, у него и без топора оружия достаточно: где-то должно быть ружье, и еще огромный нож… Тот самый, которым ученый отрезал ветку с дерева, дабы измерить ей глубину болота, располагающегося возле тропы…

Годился топорик и в качестве средства самообороны… беззащитной девушки, вышедшей из палатки в ночь, полную неведомых опасностей…

«Юля — Юля, почему же ты меня не разбудила, когда захотела прогуляться?» — скрежетнул зубами парень.

Виктор признался себе, что ему, на данный момент, было бы куда спокойней, если б топор исчез, и он бы знал, что его взяла с собой девушка, причем, именно с той целью, которую он сам мгновенье назад определил, — для самообо…

Но, не успел он завершить свою мысль, как откуда-то со стороны алтаря раздался Юлин истошный крик.

Не видя, где она находится, Виктор вслепую бросился на ее голос, надеясь только на собственное чутье и хорошую ориентацию в пространстве.

Эти способности не подвели парня, и через какие-то жалкие доли секунды он уже видел, как на вершине вознесшегося к небу каменного алтаря, освещенные полумесяцем, стоят два силуэта.

Один, без сомнений, принадлежал Джону Куперу, а другой — Юле.

Рассмотреть детали было очень сложно.

Единственное, что Виктору показалось, так это — будто Купер прикоснулся одной своей рукой к щеке девушки…

Или он схватил ее за шею?

Нет, за волосы!

Вдруг, американец занес над своей головой гигантский нож… вот он, ножище, — легок на помине …лезвие которого холодно сверкнуло в свете полумесяца.

Юля завопила вновь, более отчаянно и надсадно.

Поняв, что сам ничего уже сделать не успеет, Виктор прокричал ободряюще-приказывающее восклицание:

— Юля, защищайся!!! Я иду тебе на помощь!!!

Крик парня будто вывел девушку из оцепенения, и она подняла вверх свои ручки, чтобы хоть как-то оградить себя от разящей стали ножа.

Купер начал наносить удар, целясь девушке в сердце.

Но, вдруг, помимо Юлиного верещания, его уши услышали еще чей-то вопль.

Кроме девушки здесь мог производить такого рода шум разве что Виктор.

«Как же так?» — подумалось Джону. — «Я специально не стал пользоваться ружьем, взяв нож, чтобы не разбудить его звуком выстрелов?! А он, все равно, — тут как тут?! Хотя, парень по любому проснулся бы от криков девушки. Это была промашка! Надо, все-таки, было брать карабин и пользоваться его убойной силой вкупе со скоростью, как преимуществом. Сначала пристрелить ее, а потом, когда рыпнется, — его. Теперь же возникла трудная ситуация…»

Но пока — парень был далеко, и в ближайшие секунды его не следовало опасаться. Однако, из-за переживаемого напряжения, Джон дал осечку. В результате рука ученого дрогнула, и клинок пошел вниз чуть медленнее, чем следовало бы.

Этого промедления хватило, чтобы девушка слегка уклонилась от удара, подставив под нож уже не грудь, а плечо.

Лезвие скользнуло ей по лопатке, разрезав лишь кофточку и слегка поранив кожу на спине, но, не добравшись до сердца.

Тем не менее, удар был ударом. И, хотя, нож прошел мимо цели, сжимавший его кулак все равно вышиб из бедняжки дух. Если б от этого на алтарь еще полилась кровь, было бы прекрасно. Вот только от ударов кулаком много крови не бывает, а зачастую все обходится и вообще без нее.

Такое нелепое нападение американского ученого отбросило Юлю в сторону. Покуда другой своей рукой Купер продолжал держать ее за волосы, ей пришлось оставить в его лапе несколько драгоценных локонов. Обескураженная ударом и болью, девушка завиляла по площадке алтаря, как пьяная. Сделав два инерционных шага назад и, оступившись на крутых ступеньках каменной лестницы, она уже не могла сохранить равновесие и кубарем полетела вниз.

Перед ее глазами завертелся неимоверный калейдоскоп чередования лунного света и тьмы, а потом все разом пропало…

Виктор увидел, как падает Юля, и как сильно она приложилась головой о последнюю ступень проклятой постройки. Он был слишком далеко, чтобы подхватить ее, но и слишком близко, чтобы у него не возникло ответной реакции на увиденное.

Несколькими мощными прыжками парень подбежал к алтарю, с разгону взлетел по лестнице на его вершину и, не долго думая, рубанул Купера топором.

Удар пришелся по руке американца, — по той самой, которая сжимала нож, нацеливавшийся мгновенья назад Юле в сердце и чудом прошедший мимо.

Тут же рука ученого полетела в одну сторону, а его крик боли — в другую.

Джон схватил левой кистью обрубок правой руки; кровь хлестала из перебитых вен.

Виктор с удивлением взглянул на топорик. Он и не подозревал, что тот настолько остр. Глубоко в душе парень не хотел калечить американца. Ну, разве что чуть-чуть, — чтоб тот больше не смел нападать с ножом на девушку. Однако топор оказался в деле не хуже казачьей шашки, и теперь было уже ничего не вернуть назад. Понимая это, Виктор пнул Джона ногой в живот, — чтобы окончательно вывести того из строя.

Американец сложился пополам и грузно осел на площадку алтаря в позе эмбриона.

— Сукин ты сын! — бросил ему парень, презрительно сплюнув.

Четвертованный Купер ничего не сказал в ответ, он лишь расстегнул у себя на поясе ремень и, вытащив его из брюк, наложил эту полоску кожи, на обрубок своей правой руки, перетягивая, таким образом, поврежденные вены. Едва он успел сделать это, как задергался и упал ниц, скованный страшной болью.

Виктор поспешил вниз, — к Юле.

Девушка лежала там же, где и завершилось ее неимоверное падение, — у нижней ступеньки каменной лестницы.

«То, что она лежит — плохо. Совсем плохо», — огорчился парень. — «Если она лишилась чувств от удара о ступеньки алтаря, значит, тот был очень сильным».

Он бережно обнял распростертое на земле тело девушки и с превеликой осторожностью положил в одну свою ладонь ее прелестную головку.

Неожиданно, его пальцы нащупали у Юли на затылке странный желвак размером со спелую сливу.

«Что это?» — не на шутку испугался Виктор, перекладывая голову девушки из одной своей руки в другую.

Ладонь, на которой ее затылок покоился до этого, парень с ужасом поднес к своему лицу. На пальцах просматривались темные потеки чего-то липкого и теплого.

«Нет, нет, нет!» — парень почувствовал, как ему становится дурно. — «Такие вещи могут казаться темными в свете полумесяца. Черные, маслянистые, — как тушь, разве что спиртом не пахнут… На самом же деле они алые… Потому что это… кровь!»

Слезы сами хлынули из глаз Виктора.

Наверху, в тени, создаваемой отбортовками алтаря, ворочался Купер. Не в силах подняться на ноги, он ползком добрался до края лестницы и посмотрел вниз.

«Не получилось!» — раздосадовано подумал он, наблюдая за тем, как Виктор рассматривает свои окровавленные ладони, ставшие такими после его прикосновения к затылку своей подруги. — «Кровь девушки должна была быть не на лестнице, а на верхней площадке алтаря».

КРАЯ УДЕРЖАТ КРОВЬ.

НЕ МЕДЛИ!

Теперь ему оказалось ясно, что края не удержали никакой крови.

Снизу раздались звуки захлопывающихся дверей вездехода.

Это Виктор усадил в кресло автомобиля девушку и сел в него сам.

Виктор понимал, что повторная атака Купера хоть и маловероятна, но все-таки возможна.

К тому же, он не знал точно, где у того спрятано последнее из ружей…

Неожиданно его осенило, — по всей видимости, американец спрятал его в своей сумке, что лежала сейчас неподалеку от алтаря. Больше ему негде было этого сделать, ибо во время вчерашней погрузки парень не видел карабин среди других вещей.

Однако сегодняшней ночью прошло достаточно времени, пока Купер находился один со своей поклажей. За этот период он мог запросто перепрятать ружье, заховав его где-то на кургане, или на вершине алтаря.

Но, может, он все-таки никуда его и не дел, и оно по-прежнему покоится на дне сумы…