— А разве нет?

Джессика взглянула в его бездонные глаза, в которых, кажется, так легко утонуть. Но, слава Богу, эта участь ей уже не грозила.

— Не уверена, — замялась она. — Когда я ехала сюда, то не думала о конфронтации с тобой.

— А о чем ты думала?

— Я не обязана отвечать на этот вопрос, — уклончиво бросила она.

Веселые искорки вспыхнули в серых глазах.

— До чего же ты упрямая, Джессика Канингэм! — заявил Патрик с лучезарной улыбкой, которой позавидовали бы многие звезды экрана. — Хочешь еще сока?

— Нет, спасибо. — Она наклонилась и взяла с пола коричневый кожаный портфель. — Думаю, нам пора приступить к делу. Посмотрим, сможем ли мы сработаться.

Патрик усмехнулся, уловив нотку сомнения в голосе собеседницы. Он не знал, какой сосредоточенной и серьезной может быть Джессика. Но это неудивительно, потому что они провели вместе не более двух часов. И все же его память настойчиво хранила каждую деталь их вынужденного затворничества в лифте.

Взяв толстый кожаный блокнот, Джессика, как ей казалось, строго посмотрела на собеседника.

— Тебе предстоит решить, каким конкретно должен стать этот прием. Осталось всего две недели. Нам надо успеть все организовать. Кстати, если бы ты не подал заявку заранее, у тебя не было бы шанса заполучить меня.

— Я знаю, — легко согласился О'Донелл.

Выходит, вызов ее сюда не был спонтанным решением. Он все распланировал заранее. Но зачем? Размышляя, Джессика склонила голову набок. Тяжелая прядь белокурых волос упала на лицо, и она раздраженно отбросила ее назад.

— Мне нужна кое-какая информация.

— Спрашивай о чем угодно, дорогая. — Патрик улыбнулся еще ласковее, чем до этого.

— Сколько будет гостей, их вкусовые пристрастия, какие-нибудь наметки на распорядок, — монотонно перечислила Джессика, стараясь не замечать провокационного поведения хозяина дома.

— Боюсь, мне пора бежать, — посмотрев на часы, сообщил О'Донелл. — У меня назначена встреча. Может, договоримся на другой раз, чтобы обсудить детали?

Но Джессика не слушала его, потому что уже включилась в работу и внимательно оглядывала гостиную: спадавшие волнами занавеси, светлую мебель, великолепно вырезанного черного деревянного жирафа, стоявшего в углу. В целом комната показалась ей неуютной. Про себя она отметила, что надо будет поставить вазу с цветами на пианино и камин.

— Почему бы нет? — машинально согласилась она. — Когда?

— Мы могли бы встретиться в городе, если это удобно, — предложил О'Донелл весьма дружелюбным тоном, при этом откровенно враждебно глядя на нее. — Скажем, в следующий вторник. Ты живешь у Гайд-парка?

Джессика не удивилась.

— Значит, тебе известен мой адрес, — сухо заметила она, думая про себя, что за этим может последовать сообщение о размере ее обуви. — Ты, кажется, знаешь обо мне все, в то время, как я ничего не знаю о тебе.

О'Донелл окинул собеседницу откровенно зовущим взглядом, от которого той стало не по себе.

— Скажи, что ты хочешь узнать обо мне, Джесс, и я отвечу на все твои вопросы.

Она покачала головой и встала. Зачем ей узнавать о нем что-то новое? Обо всем, о чем бы ей хотелось, пожалуй, она уже знала. Хозяин дома тоже поднялся и прошел с ней к выходу.

—

Я

провожу тебя, — сказал он.

В тот момент Джессика пожалела о том, что в прошлом уже ничего нельзя изменить: лучше бы она встретила Патрика раньше, чем познакомилась с Джоном, или вообще не встречала бы его. Но несбыточные мечты не помогли ей успокоиться, оставался один выход — стереть О'Донелла из памяти, и надо было лишь решить, как это сделать.

Молча они вышли на улицу. Было очень жарко. Газоны и лужайки вокруг напоминали тщательно ухоженный зеленый ковер. Казалось, одержимый аккуратностью садовник подстригал их не обычной машинкой, а маникюрными ножницами, причем каждую травинку отдельно. Позади дома Патрика виднелись заросли дельфиниума различных оттенков, от темно-синего до молочно-голубого. Вдоль изгороди росли пышные кусты благоухающих божественным ароматом роз. Все выглядело спокойно, надежно и очень по-английски.

Сдержанно улыбнувшись, Джессика повернулась, чтобы попрощаться, и удивилась, увидев каменное выражение лица, превращавшее его в маску.

— Довольна? — вдруг спросил О'Донелл.

— Чем? — переспросила она, околдованная серебристым блеском его глаз.

Патрик скривил губы.

— Домом, Джесс, домом.

— Ах да, все нормально, — ответила она. Люди часто спрашивали ее об этом. — Меньше всего ожидала, что ты живешь в таком месте.

— Да? А в каком таком?

В нерешительности Джессика теребила полу жакета.

— В таком ухоженном и… — Она не могла подобрать подходящего слова.

— Да? — выжидающе спросил хозяин дома, будто ее слова что-то значили для него. — В каком?

— Таком организованном и предсказуемом! — выпалила она, наконец найдя достойное определение. Впрочем, с какой стати она должна заботиться о его чувствах, если он совсем не щадит ее?

— Иными словами, я неорганизован и непредсказуем? — Он сощурился, весьма заинтересовавшись ее словами.

Джессика с опаской посмотрела на него, ожидая очередного подвоха.

— По моим наблюдениям, да, — осторожно произнесла она и увидела, что О'Донелл вздрогнул, словно от удара. Что ж, она сказала то, что думала, и пусть он злится себе на здоровье!

— Тогда не буду разочаровывать тебя, — сказал Патрик, внезапно обнимая ее за талию.

До встречи Джессика строго-настрого приказала себе не поддаваться его чарам, и какое-то время это ей удавалось. Но когда он наклонился к ней и она увидела серебристый огонь его глаз, то все ее усилия казаться равнодушной пропали даром и никакие приказы самой себе не помогли.

— Значит, ты считаешь себя абсолютно непредсказуемым? — промурлыкал Патрик.

Он опять искушал ее. Закрыв глаза, Джессика твердо решила не поддаваться на провокацию и плотно сжала губы, стараясь показать, что он ей безразличен. Но нежное прикосновение кончика его языка к ее крепко стиснутым губам в один миг испарило все ее благие намерения и вынудило ответить на поцелуй. Он не был похож на тот, в лифте, рожденный слепой страстью. Этот поцелуй казался утонченным, искусным, медленно выворачивавшим наизнанку душу и обещавшим впоследствии нечто фантастическое. И Джессика поняла, что готова сдаться без каких-либо условий, как и тогда, пять лет назад. На этот раз ей не оправдаться, ссылаясь на молодость и неопытность. Стряхнув с себя наваждение, она уперлась руками в грудь Патрика.

— Не пора ли тебе, — с трудом подбирая слова, произнесла она, — ехать на встречу?

— Да, я помню. А как, на твой взгляд, прошла наша? — загадочно поблескивая глазами, спросил он. — Удачно или нет?

— Думаю, удачно, — тихо ответила Джессика, прислушиваясь к своему, бешено колотящемуся сердцу.

— Итак, несмотря ни на что, ты не передумала работать на меня? — вкрадчиво поинтересовался Патрик.

Джессика одарила О'Донелла ледяной улыбкой. Господи! Сколько страданий причинил ей этот человек в прошлом и сколько еще причинит! Ей надо было обратиться к психоаналитику еще тогда, пять лет назад. Но одна мысль о том, что придется платить сотни фунтов за разговоры о Патрике, уже внушала ей отвращение. Возможно, единственным лекарством от наваждения по имени О'Донелл является встреча с ним лицом к лицу. Глаза Джессики зажглись огнем, она решительно расправила плечи, словно готовилась к схватке.

— Отказаться? Ты, наверное, шутишь! Ты думаешь, меня легко напугать?..

— Хорошо, допустим, мое расположение не пугает тебя, — прервал он насмешливо. — А как насчет твоего влечения ко мне? Или ты снова будешь разыгрывать растерянность и отрицать, что наслаждалась поцелуем так же, как и я?

— Нет, напротив, — холодно возразила Джессика. — Черт возьми, ты знаешь, что мне было приятно. Но, понимаешь, я не считаю ситуацию абсолютно безнадежной.

— Нет? — Он был ошеломлен.

— Конечно же нет. Я рассматриваю пребывание в твоем доме, как шоковую терапию.