– Иди сюда, Лотти, и сядь рядом с ней. Когда сестра очнется… – Магнус осекся, справедливо решив, что девочка плохо понимает его.

Тогда он подошел к малышке, легко поднял ее на руки, усадил рядом с Зарабет, присел на корточки и сказал медленно и отчетливо:

– Сиди здесь. Когда сестра проснется, она должна увидеть улыбку на твоем лице. Договорились?

Лотти перестала плакать и кивнула в знак согласия. В глазах ее застыл страх, и Магнус почувствовал ненависть к тем, кто обидел девочку.

Он осторожно перевернул Зарабет на бок. Оказалось, что один удар плети пришелся на грудь, оставив глубокий красный след на нежной коже. Магнус тяжело вздохнул.

В спальню вошла Элдрид в сопровождении раба, который принес свечу и установил ее в подсвечнике, прикрепленном к стене. Магнус принялся промывать раны Зарабет. Не оборачиваясь к тетке, он попросил:

– Расскажи мне, как это случилось.

– Стара я для этих глупостей, племянник, – проворчала Элдрид. – Я учу малышку вместе с остальными девочками, как ты велел, а с ее сестрой разбирайся сам. Ингун ненавидит эту рабыню и хочет извести. Ингун вгонит ее в гроб, помяни мое слово, Магнус. На помощь сестре бросилась девчонка, тогда Ингун замахнулась и на нее. А что я могла поделать?

Магнус помолчал, потом спросил:

– У тебя есть целебный бальзам из трав? Ей, должно быть, очень больно.

– Сок бузины помог бы, но он весь вышел, – ответила Элдрид. – И до октября взять его неоткуда. Не волнуйся, Магнус. Она молодая сильная женщина, а значит, вытерпит боль.

Магнус ненавидел Элдрид за ее кажущееся равнодушие, но не мог отослать ее, поскольку нуждался в чьей-то помощи. Она и Хельги, его мать, не выносили друг друга, поэтому пять лет назад Элдрид поселилась в доме Магнуса. У тетки не было детей, которые могли бы позаботиться о ней в старости. Тем не менее Элдрид прекрасно ладила с чужими ребятишками и занималась их воспитанием и обучением. Она не смогла защитить Лотти, хотя, возможно, и пыталась. Пожилая женщина понимала, что ее судьба во многом зависит от Ингун, которая в тот момент была похожа на дикого викинга, чье боевое неистовство воспето во многих сагах.

Магнус размочил очередной рубец на спине Зарабет, и по ее бедру потекла струйка крови. Он тихо выругался и тут же замолчал, испугавшись, что Лотти его услышит.

– Зарабет, – прошептала девочка и положила руку на плечо сестре.

– С ней все будет в порядке, Лотти. Я тебе обещаю, – сказал Магнус.

Зарабет пришла в себя через несколько минут. Лежать на животе было неудобно, и она попробовала изменить позу. Казалось, что спина пылала, жарким пламенем, от боли кружилась голова. Зарабет почувствовала, как кто-то взял ее за руку, и услышала над ухом голос Магнуса:

– Лежи тихо. Я ничем не могу облегчить твою боль, к сожалению. Тебе придется потерпеть, так что лучше не шевелись.

– А Лотти? Что с ней? Ингун хотела ударить ее, а я… У меня не хватило сил.

– Я остановил Ингун. Лотти в порядке. Она спит здесь, рядом с тобой.

– Спасибо.

– Тебе нечего бояться.

– Я хотела убить твою сестру, – собравшись с духом, призналась Зарабет. – Когда я увидела, что она рассмеялась и замахнулась на Лотти, я… – Зарабет замолчала, угнетенная ненавистью к Ингун и собственной беспомощностью.

– Постарайся уснуть, – сказал Магнус.

– Я очень хочу есть. С этого все и началось. Я была голодна и решила съесть немного овсянки.

– Я принесу тебе что-нибудь.

Магнус взглянул на ее бледное лицо, обрамленное рыжими прядями, которые, казалось, потускнели от горя и боли. Он направился в зал, где на длинной деревянной стойке помещалась кухонная посуда. В доме стояла необычная напряженная тишина. Прислуга и рабы украдкой следили за ним. Только дети, как обычно, резвились, смеясь и поддразнивая друг друга. Магнус видел, как Эгил оживленно спорил о чем-то с приятелем.

Внезапно рядом оказалась Ингун, и он вздрогнул от неожиданности, услышав ее шепот, похожий на злобное шипение:

– Не верь ей, Магнус. Я знаю, она наврала тебе с три короба. Эта рабыня отказалась работать, не захотела выполнить мой приказ, считая, что, если ты спишь с ней, это освобождает ее от работы и позволяет задирать нос. Что мне оставалось делать? Не верь ее выдумкам, Магнус! Ты же знаешь, она лгунья и убийца.

Магнус медленно повернулся к сестре и протянул ей миску:

– Пожалуйста, положи кусок телятины, Ингун.

– Для нее?! – отпрянула Ингун. – Для этой твари? Да я уж скорее воткну нож в ее черное сердце!

– Делай, что велено.

– Не стану!

– Тогда можешь навсегда проститься с моим домом. Я здесь хозяин и требую, чтобы мои приказы выполнялись.

Магнус не хотел прибегать к такой угрозе, но… Ингун молча взяла миску и направилась к котлу. Харальдсон наблюдал за сестрой, думая о том, почему раньше не замечал в ней бессмысленной жестокости и злобы. Впрочем, поразмыслив как следует, он вспомнил, что однажды был свидетелем вспышки неконтролируемой ярости, охватившей Ингун. Тогда подруга отказалась уступить ей браслет.

Наверное, Ингун ревновала его к Зарабет, но и он сам хорош. Своими руками обезоружил Зарабет, превратив в рабыню, бесправное существо!

Сестра вернулась с едой и молча протянула миску Магнусу.

– Если ты еще раз тронешь ее хоть пальцем, я возьму плеть и высеку тебя, – с ледяным спокойствием громко сказал он. – Если ты захочешь отыграться на Лотти, я высеку тебя так сильно, что ты никогда больше не сможешь держать плеть в руке. Ты поняла меня?

– Клянусь Тором, она солгала тебе! Я лишь наказала ее, как того заслуживала рабыня. Можешь спросить у Сиры. Она была рядом и все видела.

– Ты поняла меня?

– Почему ты так о ней заботишься? Разве ты не спишь с Зарабет? Сколько мужчин у нее было до тебя? Она сама хвасталась, что у нее прохода не было от ухажеров в Йорке. Говорила, что лишь улыбнулась тебе, и ты оказался у нее на крючке. А ты возишься с этой дрянью!

– Ты поняла меня?

Только теперь до Ингун дошло, что она стоит перед чужим человеком, которого не интересуют ее мысли и чувства, который настроен против нее, которого переполняет ненависть к сестре за то, что она причинила вред женщине, желающей занять ее место в Малеке, несмотря на свое положение рабыни. Того Магнуса, который с детства защищал и опекал Ингун, больше не существовало. Они внезапно стали совершенно посторонними людьми. Ингун было невероятно трудно смириться с поражением, но она взяла себя в руки и покорно отозвалась:

– Да, я поняла тебя.

– Хорошо, и как следует запомни мои слова, Ингун. Магнус направился к выходу, чувствуя на себе любопытные взгляды окружающих и стыдясь того, что пришлось быть столь резким с сестрой. Он не хотел ссоры с Ингун.

Магнус покормил Зарабет, которая с трудом могла жевать, а когда она уснула, отнес Лотти в детскую и устроил, на постели с остальными ребятишками.

– Спи спокойно, – шепнул он на ухо девочке, убирая с вспотевшего лобика влажную прядку волос. – Я позабочусь о твоей сестре, обещаю тебе.

Лотти улыбнулась и повернулась на бочок. Тут Магнус увидел своего сына, который сидел на краю постели с бесконечно несчастным видом. Магнус посадил его к себе на колено и потрепал за вихор, хотя и считал, что мальчик уже вырос для такой ласки и требует иного обращения.

– Не сердись на Лотти, сын, – заговорил Магнус тихо, чтобы не разбудить детишек. – Она еще маленькая и очень любит свою сестру. Разве ты не бросился бы на мою защиту, если бы кто-нибудь напал на меня? Кстати, насколько я мог заметить, ты очень нравишься Лотти. Не обижай ее и не обращайся с ней, как твоя тетка Ингун.

Мальчик кивнул. Магнус надеялся, что его слова дойдут до сердца сына, но не был в этом уверен. Уложив Эгила спать, он вернулся в свою спальню.

Зарабет спала. Магнус прикрыл ее легкой простыней, разделся и лег рядом. Однако заснул не скоро, с трудом избавившись от тягостных раздумий.

Утром он накормил Зарабет завтраком, снова обработал ее раны и оставил в постели. Зарабет с молчаливой благодарностью принимала заботы Магнуса. Лежать неподвижно было очень трудно, но стоило пошевелиться, как в глазах темнело от резкой боли.