– Мы знаем правду, Зарабет. Ты убила своего мужа, понемногу подсыпая ему яд, начиная со дня вашей свадьбы. Теперь справедливость восторжествует, и ты умрешь.

– Яд?! – только и смогла вымолвить Зарабет, обводя взглядом суровые лица мужчин. – Вы считаете, что я отравила его? Но ведь Олав был моим мужем! Я заботилась и ухаживала за ним во время болезни и была с ним до конца! Я не могла его убить! Это безумие! Я не понимаю, что здесь происходит!

– Слишком поздно отрицать очевидное, – сказал Кейт, но, когда Зарабет посмотрела на него, поспешно ретировался.

– Я не убивала Олава!

– Кейт и Токи готовы свидетельствовать против тебя, – заявил Старый Арнульф. – Убийство мужа – страшное преступление. И не рассчитывай на снисхождение. Тебя ждет позорная смерть.

– Нет! – крикнула Зарабет и неожиданно для себя подхватила Лотти на руки и бросилась бежать к пристани. Двое грязных, оборванных матросов, случайно оказавшихся на пути, поймали ее, вожделенно улыбаясь, как изголодавшиеся нищие, которым удалось стащить кусок пирога.

– Держи ее! Она убийца!

Матросы тут же выпустили Зарабет, словно испугавшись, что их сочтут соучастниками ее злодеяния. Но девушка не пыталась бежать вновь, а покорно ждала, когда преследователи подойдут к ней.

– Вы сказали, что Кейт и его жена утверждают, будто я отравила Олава. Откуда они могут это знать?

– У тебя будет возможность задать этот вопрос королю. Он был другом Олаву и сам хочет свершить правосудие, – ответил Арнульф, беря ее за локоть. – Пошли.

Зарабет подчинилась. Она не выражала протеста до тех пор, пока не поняла, что ее ведут в барак для рабов, который находился на пустоши за городской стеной и был окружен земляным валом толщиной в три фута. Убогий и грязный барак с прогнившей крышей охраняли стражники, которые жили в лачугах внутри земляного вала. Там был колодец, и больше ничего.

И все же Зарабет не поддавалась отчаянию. Вот расскажет королю Гутруму правду, и он поверит. Ей вдруг стало ясно, что это Токи отравила Олава и убедила Кейта в убийстве отца обвинить Зарабет. Ведь Олав пошел на поправку, как только выгнал их обоих из дома, а стоило им вернуться, как ему стало хуже. Зарабет ругала себя за то. Что уговорила Олава простить Токи и снова приблизить к себе сына. Этим великодушным жестом старик подписал себе смертный приговор. Нет, она не допустит, чтобы ее оклеветали! Она выложит все королю, и их с Лотти оставят в покое.

Старый Арнульф сдал ее стражнику, здоровенному детине с приплюснутым носом и сросшимися на переносице бровями.

– Стереги ее как следует. Она убийца и завтра предстанет перед королем Гутрумом. Смотри, чтобы подсудимую не избили, не ограбили и не порвали ей платье.

Стражник пробурчал в ответ что-то невнятное и взял Зарабет за руку.

– Заберите у нее ребенка, – распорядился Арнульф. – Кейт, возьми свою сестру. Теперь она на твоем попечении.

Услышав это, Зарабет словно лишилась рассудка. Она кричала и стала вырываться из рук стражника.

– Нет! Вы не можете забрать Лотти! Кейт ненавидит ее… Токи будет издеваться над малышкой и убьет ее!

Девочку оттащили от нее. Лотти расплакалась, из ее груди вырывались жалобные стоны и хрипы, внушавшие всем, кроме Зарабет, отвращение.

– Забери девчонку, Кейт, и позаботься о ней, – повторил Арнульф. – Я уверен, ты не причинишь ей вреда.

Лотти сопротивлялась и размахивала руками, когда Кейт брал ее на руки, уклоняясь от ударов беспомощных детских кулачков.

– Нет! – Зарабет словно обезумела.

Она рванулась к Лотти, но это было бесполезно. Зарабет испытывала такое глубокое отчаяние от собственного бессилия, что ей захотелось умереть. Но она не могла бросить Лотти на произвол судьбы. Она должна спасти себя и сестру!

– Не бойся, Лотти, все в порядке. – Глотая слезы, девушка старалась говорить спокойно. – Кейт и Токи не обидят тебя. Старый Арнульф сказал, что они позаботятся о тебе. Я скоро вернусь за тобой.

Ко всеобщему изумлению, Лотти вдруг перестала плакать и улыбнулась сестре доверчиво и ласково, после чего склонила головку на плечо Кейта и успокоилась.

– Пошли! – прикрикнул стражник, голос которого был таким же отвратительным, как и его лицо.

Он не позволил Зарабет идти самой, а грубо потащил к бараку. Девушка оглянулась, чтобы в последний раз увидеть Лотти.

В бараке было так темно, что Зарабет не сразу разглядела людей, обступивших ее со всех сторон. Грязные лохмотья едва прикрывали их истощенные тела, многие мужчины были в наручниках, на лицах неряшливых, растрепанных женщин застыло полное безразличие ко всему. У каждого из этих людей когда-то были дом и семья. Что поделаешь, такова жизнь! Рабы – это всего лишь чья-то собственность.

– Тебе не причинят вреда, – пробубнил стражник и сурово оглядел присутствующих. – Если кто-нибудь хоть пальцем ее тронет, три шкуры сдеру. – И снова обратился к Зарабет:

– Держи язык за зубами, и все будет в порядке.

Она осталась посреди темного барака без окон, где невозможно было дышать от вони грязных потных тел. Зарабет с трудом нашла свободное место у стены и опустилась на корточки. Никто не подошел к ней, не сказал ни слова. Воцарилось молчание.

Эта гнетущая тишина ужасала ее.

Здесь было около двадцати мужчин и женщин, которые с нетерпением ждали, что кто-нибудь их купит и заберет отсюда. Спустя какое-то время они стали перешептываться, и Зарабет узнала родной ирландский выговор. Кем были эти люди до того, как викинги захватили их в плен и привезли в Йорк? Неужели они и раньше напоминали тупых грязных животных? А может, жизнь в этом бараке сделала их такими?

Прошел день, за ним ночь. Она напрасно боялась нападения со стороны этих забитых, погруженных в себя людей, которых не занимало ничего, кроме собственной участи. Зарабет замерзла ночью, а при мысли о Лотти холодная испарина выступала у нее на лбу. Девушка проснулась на рассвете и увидела перед собой стражника, сорвавшего с ее платья брошь, подаренную ей Олавом.

– Скоро меня поведут к королю. Мне нужно умыться и привести себя в порядок, – сказала Зарабет.

Стражник уставился на нее, как на павлина, который вдруг распустил хвост, а затем расхохотался. Зарабет попробовала разобрать спутанные волосы, но поняла, что без расчески ничего не получится. Она чувствовала себя грязной, униженной и подавленной.

Около полудня пришел Старый Арнульф, чтобы отвести ее к королю. Он взглянул на пленницу и сокрушенно покачал головой. Зарабет попросила дать ей возможность привести себя в порядок и умыться, но получила отказ.

– Теперь тебе негде умыться и переодеться. Кейт и Токи переселились в дом Олава. Пошли, нельзя заставлять короля ждать.

Дворец короля Гутрума стоял на холме, у подножия которого лежала гавань Йорка. Его окружали высокие каменные стены. Зарабет была здесь один раз вместе с Олавом, когда тот принес королю в подарок на день рождения несколько великолепных шкурок выдры. Тогда она осталась ждать Олава в огромной зале, с замирающим от восторга сердцем разглядывая роскошную обстановку.

Теперь девушка испытывала только страх. Изысканные гобелены по-прежнему висели на стенах. Орнаменты из красного шелка и голубой шерсти составляли главное украшение зала. Король любил эти цвета и часто носил их. Еще он любил драгоценности. Ему нравились массивные кольца, цепи и браслеты из серебра и золота.

Но сейчас Зарабет пришла сюда без Олава. Она не была больше красивой девушкой, падчерицей друга короля, которому монарх расточал свои милости. Она стала пленницей. Зарабет гордо выпрямилась и решила положиться на волю судьбы.

Рука Старого Арнульфа лежала на ее плече. Вдруг он грубо подтолкнул Зарабет вперед. Ей хотелось обернуться и обозвать его дураком, который не видит дальше собственного носа и не умеет отличить правду от лжи. Но она понимала, что ничего не добьется такой выходкой. Зарабет решила дождаться, когда король призовет ее, выслушает и убедится, что она невиновна.