Старейшина направился к своему месту. Там он свернулся калачиком поближе к огню и жестом подозвал к себе Курта. Элликот подошел и сел рядом.

— Но давай поговорим о другом, — предложил абориген. — Я видел, как твои глаза искали звезды. У них есть для тебя слова?

Как Курту хотелось, чтобы это было именно так. Особенно, чтобы эти слова были о помощи, которая уже в пути. К сожалению, скорее всего вместо гула спасательных шаттлов они услышат рев машин реморов. Однако Курт не мог признаться в этом Логнену. Несмотря на опасения некоторых коллег, ничто из увиденного не заставило Курта подумать, что х’киммам известно о реморах. И он не собирался просвещать их на этот счет. Пусть об их судьбе туземцам поведает кто-то другой.

— Есть ли у них для меня слова? — Курт покачал головой. — Очень давно, когда я путешествовал между звездами, я разговаривал с другими, кто тоже путешествовал. Но теперь я здесь и не обращаюсь к звездам.

— Да, грустно. — Долгое время они сидели молча. Затем внимание Логнена привлекли молодые х’киммы, украдкой пробирающиеся на деревенскую площадь. Лицо старика тронула улыбка. — Но остается стая. Это правда, друг Куртэлликот. Во многом ваш народ похож на наш. Пусть ваше прошлое живет на звездах, сами вы на земле. Для некоторых этого достаточно. Разве не лучше бегать по земле, чем лежать в ней?

— Некоторые сказали бы, что лучше лежать в земле, чем потерять звезды.

Логнен уставился на Курта.

— Ты один из таких?

Курт поднял глаза к навесу над головой. Он знал, что высоко за ним, на настоящем небе по-прежнему горят звезды, одаривая миры своим светом — и жизнью. Где-то далеко-далеко была человеческая цивилизация, его цивилизация, а он сидел тут, отрезанный от нее. И на этот раз не по собственной воле.

Впрочем, Курт не очень скучал по человеческой цивилизации. Х’киммы жили в гораздо большей гармонии с миром, нежели люди. И для Курта это было подобно пению сирен. Однажды он уже пошел на их зов.

Лучше бегать по земле, чем лежать в ней? О да.

И все же — неужели звезды значат для него больше? Когда-то Курт отвернулся от них, предпочел бегать по земле. Но сейчас, когда его сбросили с небес в пыль, он обнаружил, что примитивная жизнь не так привлекательна, как казалось ему раньше. Он рожден в человеческой цивилизации — пусть небезупречной, но своей, — и этот неопровержимый факт не могло изменить ничто. Выстрадав второе рождение, Курт не хотел потерять то, что приобрел.

Кроме того, он не потерял звезды — их у него украли. В сердце Курта горела ненависть к реморам. Это они сбросили его с небес, а теперь могут отнять у него жизнь. Но хотя они способны уничтожить тело человека, им никогда не коснуться его сердца, в котором навеки будут жить звезды. Наверное, лишиться звезд можно только умерев, а Элликот не чувствовал себя готовым к смерти.

— Да, — ответил он старейшине. — Я один из таких.

Логнен издал звук, непохожий на внятно произнесенное слово. Переводящее устройство запросило Курта, внести ли его в базу данных? Курт отключил переводчик. Иногда научная работа только мешает.

Логнен протянул Курту ожерелье. В основном оно состояло из деревянных шариков, выкрашенных в разный цвет, и костяных бусинок, отполированных временем. Только одна бусинка отливала металлическим блеском. Гладкая и плоская, она не носила никаких признаков износа. Она была похожа на шайбу и явно сделана на станке.

Но у х’киммов нет станков. Откуда же здесь эта «шайба»?

— Что это? — спросил Элликот.

— Знак туойал. — Логнен дотронулся до такого же ожерелья у себя на груди и добавил: — Ты носи. Всегда носи.

Курт взял ожерелье и повесил на грудь — правда, без особой радости. Кассуэлы тоже дарили ему разные знаки различия. Говорили, что это почетно. Говорили, что это символ принадлежности к стае. В то время Курт охотно принимал их дары. Лишь гораздо позже он осознал, что подарки на самом деле были ножами, которые отрезали его от людей. «На этот раз все будет иначе, — сказал он сам себе. — Теперь я знаю, кто я и что».

День прошел так же, как все предыдущие. Логнен неподвижно сидел под общей крышей, а перед ним разворачивалась жизнь деревушки. Курт наблюдал за ней, умножая знания о нравах и обычаях х’киммов. Когда Логнен не улаживал спор между парой деревенских ребятишек или не давал оценку сделанному кем-либо предмету, они с Куртом разговаривали о х’киммах и о людях, о джунглях и о погоде, об укладе деревенской жизни. Но о туойал они больше не говорили.

После полудня к ним ненадолго присоединилась Джули. Старейшина относился к девушке с безукоризненной вежливостью, но Курт улавливал в его речи настороженность, которую относил на счет нелюбви х’киммов к тому, что люди слишком полагались на помощь механизмов. Джули, как и остальные потерпевшие крушение, в беседах с х’киммами постоянно пользовалась переводящим устройством. Возможно, переводчик помогал преодолеть языковой барьер, однако не убирал его полностью, и сам Курт старался обходиться без него. Вероятно, поэтому х’киммы предпочитали беседовать с ним, а не с ней.

Впрочем, Курт подозревал, что на их выбор влияет не только легкость в общении. Так же как представители многих примитивных культур, х’киммы ожидали, что другие социальные структуры будут похожими на их собственные. У них создалось впечатление, что главным среди людей является Курт. Сам он не претендовал на эту роль, и уж конечно, его коллеги тоже не очень хотели видеть его своим лидером, особенно Локхарт и Берк.

Переговариваться с туземцами было, несомненно, проще и удобнее кому-то одному. Ясность общения являлась лучшей гарантией хорошего отношения х’киммов к людям. Пока их жизнь зависела от доброго расположения аборигенов, людям приходилось подыгрывать. После того как люди и х’киммы добьются большего взаимопонимания, придет время распрощаться с легендой о главенстве Курта.

Тем не менее ему не хотелось взваливать на себя все бремя забот по налаживанию взаимопонимания между людьми и х’киммами. Джули интересовала структура стаи, и похоже, она собиралась расспросить об этом как Курта, так и Логнена. Старейшина отнесся к девушке с большим, чем обычно, терпением и даже ответил на некоторые вопросы, которые Джули, в соответствии с местным этикетом, попыталась задать через Курта.

— Любопытная, как щенок, — заметил старейшина, когда Джули ушла, чтобы порасспрашивать других х’киммов. — Она твоя самка, да?

— Она моя самка — нет.

— Но есть интерес, да?

— Да, — признался Курт, и Логнен удовлетворенно тявкнул.

— Когда-то я был таким же молодым, как ты, друг Куртэлликот, — доверительно сказал старейшина. — Эта самка будет лучше, если ты заведешь с ней щенков.

— Мы, люди, отличаемся от х’киммов.

— Вы чувствуете землю под ногами, так? У вас чешется под мехом, хотя у вас его мало, так? Вы дышите воздухом, вас мочит дождь и обжигает солнце, вы можете порезаться ножом и пойдет кровь, вы любите своих женщин и делаете щенков, все это так?

— Все так, — согласился Курт.

— Вы не так уж сильно от нас отличаетесь, — подвел итог Логнен. — Забавные на вид и голые, но не слишком другие. Я думаю, вам надо сделать с Джулианатиндал щенков.

— А я думаю, что нам надо поговорить о чем-нибудь другом.

Логнен тявкнул.

— Нет, не слишком другие… Я вижу, Ахзт вернулся с хорошей добычей.

Курт заметил на плече подходящего Ахзта связку насекомых и не счел его добычу такой уж «хорошей». От догадки, какой будет новая тема беседы, Элликота едва не стошнило.

— Могу я предложить тебе тему для разговора, друг Логнен? — Старейшина потряс головой, и Курт решил воспользоваться благодушным настроением Логнена и попытаться выяснить, каким видят х’киммы свое место на Чугене. — Я размышлял над тем, о чем мы говорили раньше, и хотел бы задать тебе вопрос. Я прошу ответить со всей честностью.

Логнен продолжал смотреть на х’кимма, нанизывающего на вертел три личинки длиной со ступню ноги, однако его отношение к собеседнику изменилось. Курту показалось, что старик насторожился. Нет, похоже, его не застать врасплох.