— И вы боитесь, что я буду груба с графиней?

— О нет, совсем не это. Если хочешь знать правду, графиня была когда-то моей любовницей. Но перед отъездом в Англию я порвал с ней.

— Вашей любовницей? — с чуть слышной тоской спросила она. Граф улыбнулся, сжал ее руки и, едва прикасаясь, поцеловал сомкнутые губы.

— Да, но пусть это тебя не волнует. Просто я хочу предостеречь, что от Джованны можно ожидать чего угодно.

— Спасибо, милорд, за предупреждение, — сдержанно бросила девушка. Энтони много отдал бы за то, чтобы узнать, о чем она думает, но по лицу Касси ничего нельзя было прочесть. Оставалось только взять ее под руку и повести к лестнице. Пытаясь немного отвлечь Касси, он заметил:

— Чезаре, конечно, тоже будет. Тебе, кажется, нравится его общество.

— Совершенно верно, милорд, — ледяным тоном произнесла Касси, но граф шутливо продолжал:

— Я, конечно, все время буду рядом, чтобы помочь тебе освоиться и лучше помнить обещание.

— Это весьма мудро с вашей стороны, — презрительно рассмеялась девушка, и Энтони облегченно вздохнул Спускаясь рядом с ней по широкой лестнице, он не мог отвести взгляда от мерцающих жемчужин у нее на шее. Ожерелье принадлежало его бабушке, а потом и матери. Жемчуга новобрачной — единственная драгоценность, которую позволялось носить молодым девушкам до и в первый год после свадьбы.

Оказавшись внизу, граф удовлетворенно кивнул Скарджиллу, одетому сегодня в ливрею дворецкого. Он стоял в окружении трех молодых слуг, нанятых на этот вечер.

— К чему такая страдальческая гримаса, Скарджилл? — покачал головой граф. — Все мы иногда чем-то жертвуем. — Камердинер что-то неразборчиво пробурчал, и граф с широкой улыбкой добавил:

— Следи только, чтобы вино лилось рекой, и твой успех обеспечен!

Касси восхищенно осматривалась. В вазах, стоявших вдоль стен вестибюля, красовались огромные букеты живых цветов, десятки свечей заливали виллу ослепительным сиянием.

Послышался громкий стук, и Скарджилл жестом велел одному из лакеев открыть дверь.

— Похоже, милорд, вы ничего не пожалели для сегодняшнего вечера, — шепнула Касси, когда на пороге появился Чезаре.

— Я рад, что тебе нравится, сага. Ах, дорогой брат, от тебя глаз невозможно оторвать!

Он энергично пожал протянутую руку Чезаре.

— Но, Антонио, должен же кто-то продолжать традиции семейства Парезе, члены которого славились своей элегантностью и безупречным вкусом! И, кроме того, твой комплимент относится вовсе не ко мне, а к Кассандре, — весело ответил тот, на мгновение остановив взгляд на жемчугах. — Боюсь, Антонио, нынче все мужчины будут мечтать о твоей безвременной кончине.

— Надеюсь, ты защитишь меня, Чезаре! — рассмеялся граф.

— Нет, дорогой брат, — мягко отказался Чезаре, — именно я возглавлю список жаждущих крови! Кассандра, вы, конечно, знаете, что любой ужин или бал у графа — событие, которое задолго служит предметом разговоров всей Генуи.

Касси перевела взгляд с его яркого фрака цвета сливы на жабо из серебряных кружев и вопросительно склонила голову набок.

— Чезаре хочет сказать, дорогая, — вмешался граф, — что всему причиной моя английская привычка щедро угощать гостей.

— Но что тут странно! о, милорд? По-моему, это долг каждого хозяина!

Чезаре, уныло улыбнувшись, покачал головой:

— Граф, конечно, говорил вам, что генуэзцы снискали печальную славу самых скупых людей в Европе? Увы, обычно в самых знатных домах весьма скудно кормят. Я уверен, что здешнее общество именно за это прощает моему брату примесь английской крови.

Касси невольно улыбнулась, а граф поспешил представить ей только что прибывшего синьора Монтальто, тучного приземистого итальянца средних лет с большим животом и тяжелым подбородком.

— Марчелло, — вкрадчиво начал он, — это синьорина Броум, молодая дама, о которой я упоминал.

— Очарован, синьорина, — прохрипел синьор Монтальто, кланяясь с некоторым трудом.

Касси наклонила голову и пробормотала положенные приветствия. Миндалевидные глаза Монтальто с немым вопросом уставились на графа, но поскольку внимание Касси отвлек приезд синьора и синьоры Аккорамбонис, она ничего не заметила.

— Как я рада познакомиться, синьорина! — приветливо воскликнула синьора Аккорамбонис — В Генуе так редко видишь новые лица! Надеюсь, вам понравится город — Я тоже очень рада, — поспешно заверила ее Касси, зная, что граф все слышит. Она сознавала также, что синьора Аккорамбонис жадно изучает ее из-под тяжелых век, и на мгновение застыла от возмущения. Но стоит ли винить итальянку? Можно лишь представить, как британские аристократы отнеслись бы к любой незамужней иностранке, живущей в доме английского джентльмена без родных или хотя бы компаньонки! По крайней мере тощая морщинистая синьора была сама любезность.

Познакомившись со всеми гостями, Касси вынуждена была признать, что граф сделал прекрасный выбор. Ни один человек не посмел сказать ей недоброго слова. Правда, граф все это время не отходил от нее. Девушка даже криво улыбнулась ему, когда Скарджилл, войдя в ярко освещенную комнату, торжественно объявил, что ужин подан.

Граф подвел ее к столу и легонько сжал руку, прежде чем отправиться на место хозяина, во главе стола. Касси беспомощно посмотрела на него через разделявшее их пространство, и Энтони ободряюще кивнул ей. Оглядев гостей, она с удивлением увидела, что все с вожделением взирают на расставленные блюда. Слева от нее сидел Чезаре, справа — синьора Бьянка Пьязи, молодая женщина, столь же жизнерадостная, сколь прелестная.

— Вижу, вы решили остаться с нами, синьорина, — промолвила она, потянувшись за ножкой тушеного фазана.

Касси не понимала, почему синьора Пьязи пришла к подобному заключению, однако улыбнулась и беспечно ответила:

— Все так добры ко мне, синьора.

Бьянка принялась с аппетитом уплетать фазана, а Касси повернулась к Чезаре, который с каким-то странным выражением продолжал ее разглядывать.

— Что случилось? — поддразнила она. — У меня подлива на подбородке или винные пятна на платье?

Чезаре, мгновенно просияв, весело ответил:

— Невероятно! Нет, я хотел сказать, что вы пользуетесь огромным успехом в здешнем обществе!

— Это все из-за моего ужасного акцента, — жалобно протянула Касси. — Люди считают меня чем-то вроде смешной диковины.

— Ошибаетесь, — возразил он и вскоре обратился с каким-то вопросом к синьоре Пьязи, а Касси продолжала рассматривать гостей. Никакой разницы между манерами итальянских и английских аристократов, если не считать того, что здесь говорят по-итальянски… Разве что смех чуть громче, и англичанам в голову не пришло бы столь выразительно жестикулировать, подчеркивая каждую фразу.

Взгляд девушки остановился на графине Джованне, сидевшей почти посредине, рядом с синьором Монтальто. Вне всякого сомнения, неотразимо привлекательна и брызжет весельем! Касси обменялась с ней всего несколькими словами, потому что графиня прибыла самой последней. Словно почувствовав взгляд девушки, Джованна пристально посмотрела на нее, но тут же отвернулась.

— Кассандра, вы не слышали ни слова из того, что я говорил!

— Простите, Чезаре. Здесь все так ново для меня! Он с деланной укоризной покачал головой:

— А я-то пустился в пространный рассказ о генуэзском бархате и о том, как некоторые дамы столь обожают рядиться в него, что даже белье шьют из бархата!

— В жизни ни о чем подобном не подозревала! Немного погодя по сигналу графа Касси поднялась и повела всех в гостиную, где лакеи уже разносили пирожные и вино. Вскоре граф отвел ее в сторону.

— Надеюсь, ты уделишь мне несколько минут, сага. Нам с синьором Монтальто нужно обсудить одно деловое предложение. Он ждет нас в библиотеке.

— Но вряд ли это уместно, милорд, — недоуменно прошептала Касси. — Синьор Монтальто, конечно, не захочет говорить о делах в моем присутствии.

— Ты слишком связана условностями, дорогая. Разве я не обещал, что не отойду от тебя весь вечер?