— Ты стал настоящим мужчиной, Эдвард, — объявила она все еще хрипловатым от желания голосом. — И все-таки ничуть не изменился.

Легкая улыбка коснулась губ виконта. Не в силах удержаться, он вновь оценивающе окинул девушку с головы до ног:

— А ты, любовь моя, изменилась до неузнаваемости.

Касси с невинным видом улыбнулась, показав две очаровательные ямочки.

— Надеюсь, вы одобряете перемены, милорд, — прошептала она и застенчиво добавила:

— Сегодня так тепло. Я решила поплавать.

— Да, знаю. Я все видел. Признаться, не думал, что молодых леди интересуют подобные занятия.

— Ты, Эдвард, кажется, привык к обществу иностранных дам, которые, смею заметить, слишком склонны к праздности.

— Вряд ли их можно назвать ленивыми только потому, что они не любят плавать в море.

— Надеюсь, капитан Линдхерст, ваша шея еще не одеревенела от воротничка мундира, — фыркнула Касси и вздрогнула: солнце скрылось за тучкой, и подул прохладный ветерок.

Эдвард снял редингот и накинул на плечи девушки:

— Одевайся скорее, Касси, не то простудишься.

— Теперь, когда ты вернулся, мне все нипочем! О, Эдвард, подумать только, целых три года! Я так тосковала по тебе!

Она взяла Эдварда под руку и прижалась к нему.

— Вы жестоко оскорбили меня, милорд. Я ждала с тех самых пор, как два месяца назад получила твое письмо! Даже не знала, что ты решил остаться в Лондоне. Твоя мать лишь беспомощно вздыхала, когда я спрашивала ее, где ты.

— Не срывайте с дерева незрелые плоды, — только и ответил Эдвард. Но девушка нетерпеливо отмахнулась:

— Буду крайне благодарна, милорд, если меня не станут сравнивать с грушей или яблоком. И если ты не поостережешься, смотри, как бы я не упала в корзинку к кому-нибудь другому!

Преодолев мгновенную нерешительность, вызванную ее насмешкой, виконт весело объяснил:

— Я понял, что предпочитаю вести дела в Лондоне! Здесь жизнь совсем иная. Один год сменяется другим, и бег времени замечаешь, только когда меняются моды. Но на свете ведь есть и другие места, где я еще не бывал.

— Тебе так не по нраву блаженное существование в саду Эдема?

Виконт криво улыбнулся:

— Тебе всегда нравилось докапываться до сути вещей и слишком буквально истолковывать сказанное. — И, взглянув на ускользнувшие из прически мягкие прядки, которые развевал, морской ветерок, тихо добавил:

— Где твоя компаньонка, Касс? Ты, конечно, явилась не одна на этот пустынный брег?

— Мне кажется, лорд Линдхерст, что вы были бы крайне смущены, стань мисс Питершем свидетельницей вашего сердечного приветствия!

— Что?! Бекки все еще с тобой?

Полная энергичная маленькая женщина служила в семье Касси с самого рождения девочки и хотя была неизменно вежлива с Эдвардом, он тем не менее не мог отделаться от чувства, что она решительно его не одобряет.

— Львица по-прежнему охраняет своего детеныша, — заметил он вслух.

Касси рассмеялась, и Эдвард жадно наблюдал, как розовый язычок скользил по белым зубам.

— Бекки — львица?! Какое чудесное сравнение! Она стала для меня второй матерью, Эдвард, и при этом все так же бдительна! Правда, не прочь вздремнуть после обеда, и поэтому я смогла улизнуть. Отказываюсь поверить, милорд, что вы предпочли бы встретиться со мной после стольких лет в гостиной, в присутствии посторонних!

— Для нас обоих было бы лучше, если бы я увидел тебя полностью одетой и не промокшей насквозь, словно наяда!

Касси внезапно застыла и тихо призналась:

— по в таком случае я, возможно, так и не уверилась бы, что по-прежнему небезразлична тебе. Ты был бы скован, сух и отделывался бы официальными фразами.

— И вел бы себя, как подобает истинному джентльмену.

Дурное предчувствие сжало сердце девушки:

— Эдвард, ты ведь не встретил другую, правда? Или именно поэтому так долго оставался в Лондоне.., подальше от меня?

— Черт возьми, Касси, тебе всего восемнадцать.

— Да, — спокойно кивнула она, — я уже взрослая женщина.

— Помнится, ты совершенно серьезно заявила, что уже почти взрослая, когда тебе едва исполнилось восемь!

— Господи милостивый! — воскликнула девушка. — Я совсем об этом забыла. Кажется, именно тогда я в первый раз сделала тебе предложение. Но уже в то время ты был чопорным и холодным, полным амбиций юнцом и не принимал меня всерьез.

Эдвард легонько подтолкнул ее к большому валуну, где аккуратно сложенная лежала ее одежда.

— Одевайся, — грубовато приказал он. — Надеюсь, у тебя есть сухая сорочка.

— Да, конечно. Ты не поможешь ли мне, Эдвард? — лукаво осведомилась она, пытаясь вывести его из странного, непонятного ей состояния.

— Нет. Зато сделаю все, чтобы ни один мужчина больше не смог забрести сюда и увидеть тебя обнаженной.

— Но, Эдвард, — скромно возразила она, — мы на земле Броумов. Ты единственный, кто очутился на пляже и видел меня купающейся. Что, кстати, вынуждает меня поинтересоваться, уж не вошло ли у тебя в привычку подглядывать за молодыми дамами? Не поверю, если ты скажешь, что сразу же узнал меня!

Эдвард невольно покраснел. Окажись она готовой на все деревенской девкой, неизвестно, как бы он поступил.

— Ах, Эдвард, да ты и впрямь превратился в настоящего повесу! Именно поэтому и неравнодушен к ленивым иностранкам?

— Касси, дерзкая девчонка! Откуда ты знаешь это слово — “повесы”? Уж Эллиот, конечно, не обсуждает с тобой подобные вещи!

— Не забывай, что Эллиоту уже двадцать два! Далеко не мальчик! Я вновь и вновь допытывалась у него, но он не говорит, как проводит время в Колчестере и Лондоне. При этом всегда мямлит что-то о деле, и, конечно, все это чистый вздор!

Касси сбросила его редингот, и Эдвард поспешно отвернулся.

— Кажется, после смерти мистера Броума никто не следил за твоим воспитанием.

— Увы, это правда, — нарочито печально согласилась девушка. — И по ночам меня согревали лишь твои нечастые письма. Но, судя по блаженной улыбке, которая сияет на физиономии Эллиота каждый раз, когда он возвращается после своих похождений, я сказала бы, что письма вряд ли могут служить достойной заменой.

Эдвард улыбнулся, не позволяя, вовлечь себя в перепалку.

— Я очень переживал, Касси, когда узнал о кончине твоего отца.

— Возможно, все к лучшему, — деловито заметила девушка. — Он день ото дня становился все более странным, особенно последние два года. Я постоянно ощущала, что он меня избегает. Эллиот считает, что я очень похожа на маму и, глядя на меня, отец терзался неизбывной болью. Наверное, он всегда недолюбливал меня, потому что я убила мать.

— Не будь дурочкой, Касси, — резко бросил он, оборачиваясь.

— Но она умерла, когда рожала меня, Эдвард, — всего в двадцать три года. Я каждый раз страдаю, думая об этом.

Эдвард не сразу ответил. Он неотрывно смотрел на девушку. Она сидела на камне, одетая в светло-голубое муслиновое платье, перетянутое поясом на талии, и завязывала туфельку. Эдвард успел увидеть стройную ногу в белом чулке, прежде чем девушка опустила юбку.

Касси поднялась и подала руку:

— Надеюсь, сейчас вы больше одобряете мою внешность, лорд Эдвард?

— Ты столь же прекрасна, как та пятнадцатилетняя девушка, с которой я расстался три года назад. Касси одарила его ослепительной улыбкой:

— А вы, милорд, по-прежнему самый красивый джентльмен из моих знакомых. — Она, не таясь, пристально оглядела его. — Признаться, не знаю, что восхищает меня больше: твои размеры или…

— Мои, что?!

Девушка склонила голову набок и недоуменно нахмурилась.

— Твой рост.

Улыбка сожаления мелькнула на лице Эдварда. Как глупо с его стороны считать, что она, в своей невинности, заметит да еще и объявит вслух об очевидном свидетельстве его чисто мужской оценки ее прелестей?!

— Моим ростом или?.. — поспешно спросил он.

— Или твоими прекрасными глазами, — немедленно ответила девушка, коснувшись кончиками пальцев его щеки. — Такие необычные — темно-карие, с золотистыми искорками, совсем, как твои волосы. Наверное, многие дамы тебе это говорили?