— Провести вечер с Андрэ тебе, поверь, будет гораздо интереснее, — заметила старая дама, сразу заметив, как разрумянилась «внучка». — Как я рада, что вы снова подружились!

Весьма сильное преуменьшение тех чувств, которые бушевали в Стейси. По уши влюбиться в мужчину после двух дней знакомства — вряд ли это можно назвать дружбой!

Андрэ, как и обещал, приехал в восемь, и Стейси пожелала Женевьеве доброй ночи. Ее раздирали смешанные чувства — в основном волнение и откровенный страх. До сих пор она лишь ненадолго оставалась с глазу на глаз с Андрэ. Сегодня им предстоит провести наедине весь вечер, и ей понадобятся все силы, чтобы до конца сыграть свою роль.

— Что-то ты притихла, — заметил Андрэ, ведя машину по извилистой дороге, которая где-то впереди вливалась в шоссе. — Волнуешься за бабушку?

— Да. — Стейси не покривила душой. — Насколько серьезно ее недомогание?

Андрэ искоса глянул на нее.

— Ее лечащий врач довольно уклончив в своих речах. Говорит, что при надлежащем уходе она сможет прожить еще не один год. Только отныне все приемы и вечеринки под запретом, и еще она должна по возможности избегать любых волнений.

Как, например, дурацкие выходки некоторых строптивых внучек, поняла Стейси его невысказанный намек.

— Жаль, — сказала она, — бабушка так наслаждалась вчерашним вечером.

— И во многом благодаря твоему присутствию.

— Спасибо. Я рада, что смогла в этот день быть с ней. Впрочем, — помолчав, добавила Стейси, — ты легко можешь угадать другую причину моего дурного настроения.

— Ты имеешь в виду нотацию, которую я прочел тебе в саду. — Не отрывая глаз от дороги, Андрэ протянул руку и накрыл ладонь Стейси своей. — Если я расстроил тебя, извини. Просто, когда я увидел тебя именно там, на том самом месте, для меня невольно ожили призраки прошлого...

— Не извиняйся. Ты был совершенно прав. Куда это мы едем? — сменила тему Стейси.

— Я подумал, что ты будешь не против посмотреть на мое жилище, — как ни в чем не бывало сообщил Андрэ сногсшибательную новость. — Ты отчего-то редко бывала в доме моих родителей.

Потому что Анна откровенно боялась матери Андрэ, мадам Олги Страусс, и еще потому, что вилла та казалась юной гостье чересчур величественной. Анна всегда предпочитала менее пышную виллу «Трамбле ле Руа».

— Я боялась твоей матери, — объяснила Стейси, цитируя Анну. — По-моему, она всегда меня недолюбливала, а вот твой отец относился ко мне с симпатией.

— Как и все мужчины с первых минут твоего появления на свет!

— Кроме тебя.

— Я сильно изменился, — негромко ответил Андрэ, не отрывая глаз от дороги. — Да и ты уже не та, Анна.

Ох, лучше бы он не повторял все время эту чересчур правдивую фразу! Стейси с усилием отогнала недоброе предчувствие.

Дом Андрэ Страусса внешне напоминал виллу его бабушки, но внутри оказался отделан и обставлен совсем иначе. Вместо расписных потолков и позолоты Андрэ предпочитал темное дерево, белоснежные стены, увешанные картинами, и натертые до блеска полы.

Стейси интерьер пришелся по вкусу, о чем она не замедлила сообщить.

— Тебе в самом деле нравится? — удивился Андрэ. — Тогда ты в гордом одиночестве. По мнению моей матери, это не дом, а картинная галерея.

— Я понимаю, отчего она так говорит, — созналась Стейси. — В летнюю жару здесь, должно быть, стоит восхитительная прохлада. — Она оглянулась на Андрэ. — Мне нравится этот простор без излишеств, правда, если судить по внешнему виду дома, внутри я не ожидала увидеть ничего подобного.

— Когда я купил этот дом, он практически лежал в развалинах, его пришлось восстанавливать чуть ли не с нуля. Впрочем, — сухо добавил Андрэ, — ты первая, кто восхитился плодами моих усилий. Другие женщины, едва переступив порог, начинают вслух мечтать, как набьют этот дом до отказа подушками, цветами и зеркалами.

Еще бы, подумала Стейси и мило улыбнулась Андрэ.

— В таком случае, я рада, что оказалась исключением.

— Под «другими женщинами», — продолжал Андрэ, прямо глядя в ее глаза, — я подразумеваю бабушку, мать и сестру. Дом отстроен совсем недавно, и ни одна посторонняя женщина пока еще не переступала его порог.

— Я польщена, — отозвалась Стейси и перевела взгляд на картину, написанную в импрессионистском стиле — залитые солнцем бесконечные ряды заливные луга.

— Замечательный пейзаж.

— Мне тоже нравится. — Андрэ подошел ближе и остановился за спиной Стейси. — Ты еще рисуешь, Анна? Помнится, когда-то ты и шагу не могла ступить без своего альбома.

Который, если верить Анне, был заполнен портретами молодого Андрэ Страусса.

— Нет, — сказала Стейси твердо, боясь, что Андрэ заставит ее немедленно продемонстрировать художественный дар — увы, не существующий в природе. — Я давно забросила рисование. Времени нет.

— А жаль. Идем в кухню, развлечешь меня разговором, пока я буду готовить ужин.

Они вошли в просторную, ультрасовременную кухню.

— Андрэ, ты и вправду умеешь готовить?

Он рассмеялся.

— Неужели в это трудно поверить?

— Да, — откровенно призналась Стейси, окинув выразительным взглядом его безукоризненную светлую рубашку и тщательно отглаженные брюки.

Андрэ наполнил водой большую кастрюлю, поставил ее в духовку, затем откупорил вино и предложил Стейси взглянуть на содержимое кастрюльки поменьше, которую он достал из холодильника.

— Кухарка моей матери приготовила этот соус сегодня утром. Разогреть его на маленьком огне, бросить спагетти в кипящую воду, добавить в салат масла и уксуса — и ужин готов.

Стейси рассмеялась.

— А, так вот что у тебя называется готовкой!

— Желаешь чего-нибудь поизысканнее? — Андрэ ухмыльнулся.

— Нет. Вовсе нет.

И это была чистая правда. Стейси сегодня сгодился бы на ужин и сухой хлеб — только бы ужинать с Андрэ. В конце концов, она заслужила сегодняшний вечер — как награду за все волнения и тяготы маскарада, увенчавшиеся нелегким разговором у полуразрушенной часовни.

Андрэ накрыл ужин в столовой и, усадив гостью в кресло напротив высокого арочного окна, объявил:

— Будем ужинать при свечах.

Сейчас Стейси больше чем когда-либо чувствовала себя Золушкой, которая с ужасом ждет полуночи. Отогнав эти мысли, она твердо решила наслаждаться каждой минутой ужина с Андрэ — вкусная еда, легкое вино, непринужденный разговор, в котором оба, словно по уговору, избегали всякого упоминания о прошлом. Впервые с приезда во Францию Стейси ощутила себя легко и свободно в обществе Андрэ.

— Спасибо, но это в меня уже не вместится. — Она покачала головой, с сожалением глядя на десерт. — Нужно было есть поменьше твоего замечательного хлеба.

— Что же, в следующий раз постараюсь ограничить твою порцию. — В черных глазах Андрэ играло, отражаясь, пламя свеч. — Как скоро ты сможешь опять приехать, Анна?

— Не знаю.

— Если бы тебя не ждали дела, ты согласилась бы остаться?

Стейси едва заметно, почти жалобно улыбнулась.

— Конечно, согласилась бы. Только... это все равно невозможно.

— Понимаю. Я хорошо знаю, что такое работа и долг. — Андрэ встал, протянул Стейси руку. — Вернемся в кухню, я приготовлю кофе.

Она невесело усмехнулась.

— Мне, пожалуй, лучше обойтись и без кофе, иначе я сегодня просто не засну.

Андрэ улыбнулся так, что ее бросило в жар.

— Мне в последнее время тоже что-то плохо спится.

Он крепко взял Стейси за руку и усадил рядом с собой на диван. Она взглянула в его черные непроницаемые глаза и внутренне похолодела от странного предчувствия.

— Анна, — с чувством проговорил Андрэ, — для меня было истинным удовольствием поужинать с тобой, но пригласил я тебя сегодня не только поэтому.

Стейси замерла, не в силах оторвать от него глаз, и сердце ее неистово забилось. Вот оно, началось! Неужели ужин и приятный разговор были лишь прелюдией к разоблачению маскарада?

— А зачем? — прошептала она, едва шевеля внезапно пересохшими губами.