В спальне витал нежный аромат духов Стефани. Он вспомнил, где лежит ее ночная рубашка, и его вдруг окатила горячая волна желания.

В этой спальне Стефани жила со своим мужем. Ник никогда не задумывался о том, почему она вышла замуж только через два года. Она окончила колледж, после этого год работала в банке, и лишь потом они с Клеем поженились.

А он все ждал, что она, раскаявшись, напишет ему или позвонит. Он даже заготовил речь, в которой объявит, что прощает ее, хотя и сам сознавал, что это попахивает лицемерием. Но он был так уверен, что она виновата, а он прав!

Иногда ему хотелось встретиться с ней, но чем больше проходило времени, тем труднее это становилось. А летом, приехав на каникулы, он встретил ее с Клеем, когда они выходили из кафе. Стефани взглянула на него и на его спутницу и отвела взгляд, будто не была с ним знакома. Это его тогда здорово задело.

Но сейчас… Может быть, Стефани права и они должны простить друг друга и начать новую жизнь?

Его мысли прервал шум мотора, и в окно он увидел, что приехала Стефани. Она въехала в гараж, достала из машины пакет с продуктами и направилась к дому.

Был час дня. Ник вспомнил, что по четвергам у нее короткий день. Встретив ее на пороге, он взял пакет и отнес его на кухню.

— Ты разве еще не закончил? — удивилась она.

— Еще не все. Тебе было известно, что Клей вел записи всех дел?

— Да, конечно. Шериф прочел их еще два года назад и не нашел ничего интересного, — ответила она, не глядя на Ника.

Глупо было бежать в грозу к нему в машину. А уж разрешать ему целовать себя и вовсе безответственно. И говорить с ним оказалось бесполезным — ни о чем и слышать не хочет.

— Мне показалось, что у Клея был тайный осведомитель.

— Да, некто, кого он обозначил буквой Б. Я не знаю, кто это был, — упредила Стефани вопрос Ника.

— Скорее всего, это был Боб Грисли.

— Возможно.

— Почему ты не сказала мне о записях Клея?

— Да я про них давно забыла. Шериф о них знает, а у меня других забот хватает.

Она не может тратить время ни на бурные эмоции молодости, ни на страсть, которую в ней пробудил Ник. Прошлого не вернешь.

— Шериф, видимо, забыл, но это неважно. От этих записей все равно мало толку. А ты не помнишь, какой у него был пароль для компьютера в офисе?

— Корнелия. Это имя его матери.

— Что ж, попробую. Мне хотелось бы, чтобы мы просмотрели записи Клея вместе. Тебе это будет не слишком тяжело?

— Мне было больно, когда я увидела их в первый раз, — призналась Стефани, разбирая пакет с продуктами. — Ой, я и не заметила, как день прошел. — Она вздохнула. — Почему, если мужчина погружен в свою работу, забывая о времени, это считается нормальным, а женщине это непозволительно?

— Потому что женщина остается хранительницей домашнего очага, даже если она работает.

— Но это нечестно.

— Возможно, но так уж повелось. Правда, времена меняются… Мне надо в офис, потом я заеду поесть, а часа через два вернусь, и мы посмотрим записи. Идет?

— Если хочешь, приезжай сразу после офиса. Мы перекусим бутербродами, а потом сразу займемся записями.

— А Дуги разве не приедет?

— Он пошел с ребятами в кино.

— Ладно, согласен.

После того как Ник уехал, она поднялась наверх и переоделась в шорты и футболку. Значит, они будут одни. Ну и что? Ничего не случится, если она не захочет, но сердце ее вдруг сжалось. Неужели ей нужна только физическая близость, и ничего больше?

К моменту возвращения Ника она уже прибрала дом, перестелила постели, заложила в стиральную машину белье. Ник привез из управления последние записи Клея. Стоя за спиной Ника, сидевшего у компьютера, Стефани прочла:

«С. снова пришла поздно. Еле дождался. Она сердится, когда меня долго нет дома, а я схожу с ума, если она не возвращается вовремя. Мы на грани срыва. Семейная жизнь рушится».

Последняя фраза особенно больно задела Стефани.

— Похоже, не все так гладко в семейной жизни, — заметил Ник. — Может, это к лучшему, что я не женился. — Он хотел казаться циничным, но Стефани уловила в его словах нотки тоски, одиночества, несбывшихся надежд.

К ней вдруг пришло понимание того, что они стали совсем другими, потому что жизнь их многому научила.

— Но семейная жизнь может быть и замечательной. — Жаль, что он так никого и не встретил и не был счастлив, ведь он это заслужил.

Стефани стала крутить на пальце обручальное кольцо, и оно вдруг соскочило и закатилось под диван.

Ник нашел его и надел Стефани на палец.

— По-моему, оно тебе велико. Ты похудела?

— Нет. Оно всегда было мне великовато.

— А когда ты перестанешь его носить?

— Не знаю, может быть, скоро и сниму.

Ник отпустил ее руку, сделав вид, будто задал вопрос из праздного любопытства. Но она-то все поняла. Ей захотелось прижать его к себе и утешить, как сына. Хотя было безумием думать, что этот сильный, уверенный в себе мужчина нуждается в ее сочувствии.

— Ник, о вчерашней ночи… — Ей вдруг захотелось во что бы то ни стало обо всем с ним поговорить. Что-то ей подсказывало, что в их отношениях вот-вот наступит перелом.

— То, что было вчера, было ошибкой.

Это категорическое заявление отрезвило ее: никакой существенной перемены в их отношениях не произошло.

Бросив на Стефани сердитый взгляд, Ник вышел, оставив ее наедине со своими переживаниями.

Все эти годы она испытывала неловкость при встречах с Ником. Только сейчас она поняла, в чем была причина: она боялась, что снова полюбит его, но это будет уже не девическая влюбленность, а настоящая любовь зрелой женщины.

У нее так задрожали ноги, что ей пришлось сесть. Сердце было готово выскочить из груди.

— О, Ник, — пробормотала она. — Какими же мы были глупыми.

Медленным движением она сняла кольцо. Она любила мужа. Он помог ей избавиться от одиночества, окружил ее любовью, которая была ей так нужна. В основе их отношений была не только страсть, но и уважение и дружба.

Любовь к Нику была увлечением молодости, она была связана с несбыточными ожиданиями.

Как же они мучили друг друга! Она ждала, что он извинится, он — что она все объяснит. Но оба были слишком горды, чтобы уступить.

Последнее время они жили в напряжении. Но вся эта борьба — гнев, вспышки страсти, — не было ли это признаком того, что они снова полюбили друг друга?

Вот о чем надо подумать.

Стефани покрутила кистью.

— Рука стала какая-то легкая.

— Это оттого, что она была в гипсе, — засмеялся врач. — Через пару недель все восстановится.

Вернувшись в магазин, Стефани проработала почти до трех часов, а потом, оставив магазин на Пэт, отправилась смотреть финальную игру чемпионата города по футболу. Команда, в которой играл Дуги, была претендентом на первое место.

Трибуны были уже переполнены, но Дуги оставил ей место позади скамейки запасных своей команды.

— Ни пуха ни пера! — крикнула она сыну, пробираясь на свое место.

На звук ее голоса обернулся Ник. Их глаза встретились. Ник улыбнулся и небрежно кивнул.

Раньше он приветствовал ее совсем по-другому: глаза его сияли, улыбка была особой — предназначенной ей одной.

Но это было давно. Признаться, ей не хватало того юноши, любовь которого наполняла ее сердце восторгом.

Все это мелкое тщеславие, ничего больше. Всем нравится, когда ими восхищаются. Ник вовсе от нее не в восторге, ведь он считает, что она предала их любовь. А с тех пор, как они вместе просматривали записи Клея, он вообще ее избегает.

Размышления Стефани прервал звучный баритон Ника:

— Ну, команда, покажем, на что мы способны!

Игра проходила в бешеном темпе. Противники «Медвежьих зубов» бегали не так быстро, как Дуги и его приятель Тай, которые носились по полю с невероятной скоростью. Перекликаясь друг с другом, они делали своим игрокам точные пасы. Стефани переполняла гордость за сына.

Когда команда Дуги сравняла счет, Стефани, вскочив со своего места, хлопала и кричала, как все болельщики.