— Я только хотела узнать, чего ради мой бедный брат… — не унималась Беатриса.

— Съешь немного макарон, дорогая! — слегка повысил голос Эдмонд. — И артишоки ты тоже еще не пробовала.

Фрэнсис едва не подавилась вином. Ее муж адресовал Фрэнсис многозначительную, неприкрыто интимную улыбку, от которой ее вдруг бросило в жар. Что это с ней? И что задумал на этот раз ее неистощимый на сюрпризы муж?

— Белвис рассказал мне, что ты спасла жизнь Летуну Дэви, Фрэнсис, — сказал маркиз. — Он чувствует себя виноватым из-за того, что лошадь отравилась кормом.

— Могло же случиться, что она ускользнула из-под наблюдения и съела какой-нибудь ядовитый сорняк, — предположил Эдмонд.

— Или гриб, — добавила Беатриса.

— Ничего, теперь Белвис будет следить за ним зорко, как ястреб, — сказала Фрэнсис.

— Два ястреба сразу в Десборо-Холле? — усмехнулся Хок.

— Как оно нелепо, это твое прозвище, братец! — процедила Беатриса с подчеркнутым неудовольствием.

— А вот Фрэнсис ничего не имеет против.

— Странно, очень странно…

Беатриса посмотрела на Фрэнсис с таким видом, словно стояла перед клеткой с какой-нибудь заморской диковиной. Та решила, что сыта по горло дерзостями золовки.

— Не пройти ли нам в гостиную, дорогая, и не оставить ли джентльменов за их портвейном? — спросила она голосом приторно-сладким, как мед, разбавленный сахаром.

— Я никак не ожидала получить та-ку-ю родственницу, — начала Беатриса, стоило им обеим устроиться в гостиной.

— Я тоже.

— Филип с детства был помешан на свободной жизни. Мне казалось, он не выносит ограничений…

— Его и теперь никто не ограничивает.

Несколько секунд Беатриса трепетала ресницами, потеряв нить разговора, затем вновь перешла в наступление:

Я была просто поражена, прочитав в колонке брачных объявлений имя никому не известной… особы из Шотландии, на которой вдруг женился брат. Я так и сказала Эдмонду: за этим браком стоит мой отец. Старый проныра!

Итак, подумала Фрэнсис, сестра Хока понятия не имеет об истории с клятвой маркиза. Ее немало удивило, что, будучи в Лондоне, тот не поделился с Беатрисой подробностями своего «паломничества».

— Дело было так, — сказала она с заговорщицким видом. — Ваш брат проездом был в Шотландии и остановился у озера Лох-Ломонд, чтобы искупаться. Я, прогуливаясь по берегу, разглядела его во всех подробностях и решила, что он устроит меня в качестве мужа.

— Вы что же, видели его… голым?!

— Не совсем. Он купался в шейном платке. Беатриса издала шокированное «пфф!».

— Я была бы вам очень благодарна, — сказала Фрэнсис, окинув золовку пристальным взглядом, — если бы вы перестали давать прислуге какие бы то ни было указания.

— Но кому-то нужно присматривать за ними! Вся эта грязь и пыль, и…

— Вы моя золовка, Беатриса, но не хозяйка дома. Хозяйка Десборо-Холла я, и только я.

— Я так и знала! — воскликнула та торжествующе. — Так вот почему мой бедный брат был вынужден жениться на вас!

— Почему же? — с любопытством спросила Фрэнсис.

— Чтобы прибрать к рукам поместье, вы воспользовались тем, что брат купался… купался без одежды, соблазнили его и сделали себе ребенка!

Фрэнсис от души расхохоталась:

— Вот уж не знала, что можно сделать себе ребенка по заказу!

— Вы знали, знали, что мой брат — джентльмен, что он вынужден будет жениться, как честный человек! А ваша неуместная веселость неприлична!

— Пойду-тко я побренчу немного! — сказала Фрэнсис на простонародном сленге, вытирая увлажнившиеся от смеха глаза. — Чево-нибудь закажете аль так сойдет?

Не ожидая ответа, она повернулась спиной к ошарашенной Беатрисе и уселась за пианино. Она играла до тех пор, пока пальцы не одеревенели, и подняла взгляд от клавиш только однажды. Беатриса демонстративно зевала во весь рот. Фрэнсис плавно перешла к продолжительной сонате Моцарта. Закончив, она вздрогнула от звука аплодисментов.

— Если бы я знала, джентльмены, что вы здесь, — сказала она, поворачиваясь с сияющей улыбкой, — я предпочла бы поберечь ваши уши.

— Какой вздор! — воскликнул Эдмонд с энтузиазмом. — Вы чудесно играете, леди Фрэнсис.

— О, вы не знаете, сколь многое моя жена делает чудесно, — заметил Хок с невинным видом.

— И это очень странно, — завела Беатриса свою обычную песню. — Подобная техника удивительна, учитывая то что вы получили воспитание в Шотландии.

У Хока зачесались руки придушить сестру, прямо сей час. Она напоминала ему средневекового рыцаря в боевых доспехах, с копьем, нацеленным на Фрэнсис. Теперь ему была ясна цель ее визита в Десборо-Холл. Эдмонд не сказал прямо, но намекнул за портвейном, что не против ускорить дело с продажей лошадей. Рано или поздно он должен был подступить к разговору вплотную, однако вряд ли в присутствии маркиза. Эдмонд был достаточно умен для того, чтобы понять: маркиз сделает все возможное, чтобы воспрепятствовать сделке.

Его раздумья прервал голос отца, предлагающего молодежи вчетвером сыграть партию в пикет.

— Что скажешь, Фрэнсис? — Хок обратил к жене ту же многозначительную улыбку. — Давай выпотрошим эту парочку? Предупреждаю, они играют лучше среднего.

— Я принимаю вызов с величайшим удовольствием.

— Ты держишься безупречно, дорогая, — прошептал маркиз на ухо Фрэнсис, перед уходом целуя ее в щеку. — Такой невесткой можно гордиться! Не принимай близко к сердцу шпильки Беатрисы, ее язык от рождения с трудом умещался во рту.

С этими словами, мало приличествующими отцу, маркиз направился в спальню с чувством выполненного долга, чтобы отойти в объятия Морфея.

Фрэнсис была вынуждена признать, что противники попались серьезные. За столом вскоре воцарилась атмосфера битвы не на жизнь, а на смерть. Хок оказался требовательным партнером, но она не возражала, внезапно испытав острую потребность победить во что бы то ни стало. Она призвала на помощь весь свой немалый опыт и играла с такой скоростью и уверенностью, что Эдмонд в конце концов бросил карты со словами:

— Этот противник нам не по зубам, дорогая Беатриса! Вы двое так хорошо спелись, что не стоит и пытаться справиться в вами. Жаль, Хок, что вы не можете взять жену в лондонский игорный клуб.

— Чтобы она подорвала у его завсегдатаев веру в свои силы? Нет уж, увольте. Я предпочитаю беречь и хранить многочисленные таланты Фрэнсис в Десборо-Холле, под своим присмотром.

Фрэнсис слегка сдвинула брови, не зная, как отнестись к словам мужа. Определенно он что-то задумал. Неужели его последняя фраза (довольно двусмысленная, надо признать) означала, что он не собирается возвращаться в Лондон?

Подали чай. Унесли чай. Время стремительно двигалось к ночи, но Фрэнсис совершенно не хотелось спать. Был ли тут виной ее долгий дневной отдых или что-то еще, но она чувствовала себя необычно взволнованной. Она подняла голову и встретила внимательный взгляд мужа. Фрэнсис вспыхнула, не зная точно, чего хочет сильнее: бросить карты в нахальное лицо Хока или задушить его поцелуями. Заметив ее смущение, этот негодяй улыбнулся самоуверенной улыбкой. Положительно стоило вставить ему в рот колоду карт вместо кляпа!

Хок поднялся из-за стола и как следует потянулся.

— Не пора ли нам разойтись по своим комнатам? Ты устала, Фрэнсис?

— Да, очень, — солгала она. Фрэнсис не сомневалась в том, что он придет к ней, она хотела этого безмерно!

В спальне она вся превратилась в слух в ожидании шагов мужа. Чуть позже он вошел, посмотрел на постель, на которой она лежала в откровенном ожидании, и довольно улыбнулся.

Фрэнсис решила, что лучшего момента для допроса, чем этот, не представится.

— Что ты собираешься делать, Хок?

— А ты не знаешь? Я собираюсь любить свою жену, чувствовать, как она обвивается вокруг меня, как она кричит от счастья и…

— Я спрашиваю, что ты задумал? Ты весь день ведешь

Себя так странно… раньше ты таким не был. — И это тебя беспокоит, дорогая?

— Ты такой скользкий тип, — буркнула Фрэнсис, нахмурившись. — Хотелось бы мне, чтобы ты хоть ненадолго перестал извиваться ужом и дал мне понять, кто ты есть.