— Понятия не имею, кто такая леди Ш., — проворчал Хок.

Фрэнсис тоже не имела понятия об этом, потому что только что выдумала и ее, и всю «пикантную» ситуацию.

— Вы не можете быть знакомы со всеми и каждым, милорд. Однако если это так, ваше знание света поразительно, даже пугающе!

— Фрэнсис, — сказал Хок, стараясь сохранить спокойствие, — перестань называть меня милорд. Или Филип, или Хок — никак иначе! Можешь язвить сколько тебе угодно, но «милордом» я сыт по горло.

Да, конечно. — И Фрэнсис равнодушно повела плечами.

Бросив взгляд на каминные часы, она отложила газету и поднялась.

— Боже милостивый, как летит время! Почти восемь часов! Прошу извинить меня, ми… Филип.

— И куда же ты так спешишь?

— О, дел у меня невпроворот. Десборо-Холл не может обойтись без присмотра.

— До сих пор обходился.

— Не совсем так, — возразила Фрэнсис со снисходительной улыбкой. — До сих пор Десборо-Холл не жил, а существовал.

И она исчезла за дверью. Позже, выходя, Хок заметил, что она почти не притронулась к завтраку.

Вскоре выяснилось, что ему, в сущности, нечем заняться. Идея проехаться верхом и тем самым развеять дурное расположение духа не показалась особенно привлекательной. Возможно, раз уж он был в Десборо-Холле, стоило заняться делами поместья.

Дверь в комнату управляющего оказалась открытой. Хок вошел и — как это достаточно часто случалось с ним в последнее время — замер у входа.

За громадным столом красного дерева восседала Фрэнсис, а рядом с ней пристроился на стуле Маркус Карутерс.

— Не знаю, Маркус, не знаю, — говорила Фрэнсис, хмуря лоб в напряженном раздумье. — Я не оспариваю точку зрения Джона. Его тактика вполне может сработать и на наших землях, но меня пугают расходы на лес…

— Какой еще лес? — резко спросил Хок.

Фрэнсис вздрогнула, но ее лоб тут же разгладился. Она просияла простодушной улыбкой:

— Как мило, что вы зашли! Маркус и я как раз обсуждаем назревшую починку изгородей. Дерево сейчас в цене, и я полагаю, чем платить за его покупку, выгоднее будет проредить наиболее отдаленные леса Десборо-Холла…

— Я запрещаю вырубать деревья!

— …но раз вы против вырубки, мы, разумеется, закупим необходимый лес, не считаясь с расходами, — закончила Фрэнсис безмятежно. — А теперь, Маркус, если мы обсудили все насущные вопросы, мне пора побеседовать с

Миссис Дженкинс.

Маркус не проронил ни звука. Он не был обманут внешней приветливостью хозяйки, а что до графа, тот выглядел как человек, получивший удар под дых. Управляющий всей душой желал покинуть кабинет вместе с леди Фрэнсис. Та как раз прошла мимо мужа, улыбаясь ослепительной, насквозь фальшивой улыбкой, и прикрыла за собой дверь кабинета. Он остался один на один с тучей, готовой разразиться громом и молнией! Маркус рванул воротничок, все сильнее душивший его, и начал перебирать бумаги, готовясь к худшему.

К непомерному облегчению управляющего, не проронив ни звука, Хок сухо кивнул и вышел. Едва успев расслабиться, мокрый как мышь, Маркус чуть не свалился со стула, когда Хок взревел в коридоре:

— Фрэнсис!

Неужели, думал управляющий, вытирая со лба обильный пот, неужели викарий, его отец, кроткий и богобоязненный человек, джентльмен до мозга костей, в таких же натянутых отношениях с женой? Он решил, что в самом скором времени попросит пару недель отпуска под предлогом визита к родителям.

Фрэнсис словно провалилась сквозь землю. Хоку удалось обнаружить только дворецкого, да и то в самом дальнем углу кухни. Неожиданное появление хозяина вызвало переполох среди кухонной прислуги.

— Милорд! — произнес Отис самым казенным тоном, на который был способен.

Суета среди слуг тотчас прекратилась, и каждый из них обратился в слух.

— Я заметил, что на лакеях другая ливрея. Как это понимать? Надеюсь услышать разъяснение хотя бы от вас.

— Я постараюсь удовлетворить ваше любопытство, — ответил дворецкий с таким видом, словно объяснял школьнику очевидные вещи. — Ее светлость решила, что внешний вид лакеев можно изменить к лучшему. Мы вместе ездили в Йорк, чтобы распорядиться относительно этого вопроса. Смею надеяться, наши труды оправдали себя.

Да уж! — буркнул Хок.

— Внешний вид горничных также улучшился, — продолжал Отис. — На этот раз ее светлость в Йорк сопровождала миссис Дженкинс.

— Та-ак… а что еще было улучшено, позвольте спросить?

— Вам лучше обратиться за разъяснениями к миссис Дженкинс. Она в курсе всех нововведений внутри особняка, — ответил Отис с лицом непроницаемым, как у египетского сфинкса.

— Чтоб тебя разразило! — проворчал Хок себе под нос, покидая кухню.

— …новая посуда и, конечно, постельное белье. Вы ведь знаете, милорд, что большинство простыней буквально рассыпалось от ветхости, так что…

— Спасибо, миссис Дженкинс, — прервал Хок, конвульсивно стискивая челюсти.

Экономка осталась равнодушной к этой демонстрации недовольства. Чего ради? Было время, когда его светлость бегал по двору в коротких штанишках, и, сколько бы он ни старался, она хорошо знала, что он далеко не Синяя Борода.

— Милорд, ее светлость — весьма разумная и хозяйственная молодая леди. Она приняла близко к сердцу заботы Дес-боро-Холла. (Тон миссис Дженкинс явно намекал на то, что кое-кому давно пора было это сделать.) А как она добра и справедлива по отношению к прислуге! И это при том, что лень у нее не в чести…

Хок решил, что будет проще дать экономке высказаться. Дождавшись, когда она остановилась передохнуть и набрать побольше воздуха, он заговорил более мягко, хотя это и далось ему не без усилия.

— Спасибо, миссис Дженкинс. Теперь я вижу, что ее светлость… э-э… кладезь премудрости.

Его ирония прошла незамеченной. Миссис Дженкинс просияла от гордости за хозяйку и закивала строго причесанной седой головой. Хок не спешил отпускать ее, скользя рассеянным взглядом по гостиной и бессознательно ероша волосы.

— Что-нибудь еще, милорд?

— Нет-нет… впрочем, не знаете ли, где может быть ее светлость?

— На конюшне, где же еще! В это время дня она может быть только там. Я думаю, она слишком уж усердствует и совсем не бережет себя, но иначе дело не стронуть с мертвой точки. Шутка ли, отремонтировать конюшни, наладить работу племенного завода, осмотреть вместе с мистером Бел-висом каждую из скаковых лошадей, чтобы он мог поскорее начать тренировки…

— Что?! — вскричал Хок, обретая дар речи, временно утраченный.

— Ее светлость в конюшне с мистером Белвисом, — терпеливо, как маленькому ребенку, повторила экономка. — Она проводит там каждое утро, а порой и послеобеденные часы. Как я уже говорила, милорд, ее светлость — весьма разум…

— Разрази меня гром… — прошептал Хок, внезапно обессилев от самых ужасных предчувствий.

Что еще приготовила ему непредсказуемая шотландка-жена?

Он вдруг сорвался с места и выбежал из гостиной, оставив миссис Дженкинс с раскрытым на полуслове ртом. Вихрем промчавшись вниз по лестнице, он понесся к конюшням. С неба сыпалась неприятная изморось. «Фрэнсис совершенно не бережет себя», — вдруг подумал Хок, чувствуя себя полностью дезориентированным.

«Это я себя не берегу. У меня скоро начнется мозговая горячка! Она доведет меня рано или поздно!»

— Фрэнсис!

Два подростка, чистившие одно из стойл, разом пригнулись, словно над ними пронеслось пушечное ядро.

— Где ее светлость?

— Е-е-ее све-ветлость… — начал тот, что помоложе, высовываясь из-за дверцы.

— Милорд, ее светлость у тренера, мистера Белвиса, — объяснил старший, Дэн, стараясь держаться с достоинством.

Тренерская находилась в отдельном зданьице, рядом с кругом и несколькими отгороженными друг от друга выгонами. Дождь разразился не на шутку, и к тому моменту, когда Хок нырнул в дверь, с его волос на шею уже стекали противные ручейки.

Он нашел дверь тренерской открытой и решительно вошел. В ноздри ему ударил густой запах, хорошо знакомый каждому кавалеристу: запах кожи, льняного семени и всевозможных ветеринарных снадобий.